Денис Ватутин - Легенда вулкана
— Я почти ничего не поняла, — сказала вдруг Ирина, посмотрев мне прямо в глаза. — Действительно — только абстрактная ситуация, что кто-то хочет сделать что-то плохое.
— Я так и понял, — кивнул я, закуривая. — Таким образом, не знаю уж почему, ты предложила ему свою помощь — видно, из идеалистических соображений. Данные Владимира, скорее всего, не были полными, и вы решили, чтобы вскрыть нарыв и демаскировать врагов, сидящих в этом «Пантеоне», ловить на живца. Вы решили, что, если закодировать твоими биоритмами жизненно необходимый доступ в «сердце» «Пантеона», это будет гарантия твоей полной безопасности. Владимир понимал, что на Земле ему и тебе небезопасно, поэтому-то он и рассказал тебе все в общих чертах, чтобы ты согласилась на полное сканирование своего биополя, — он же знал, что ты ненавидишь, когда тебя используют и недоговаривают. После чего Владимир подготовил качественную утечку дезинформации про некоего Посейдона, человека из высшего эшелона, который собирается взять под контроль загадочный объект «Зеркало-13», который находится на Марсе, но как-то тесно связан с Землей. Чтобы уловка удалась, о том, что это ложные данные, не должна была знать ни одна живая душа, включая «хороших» парней. Единственное, что сообщил Владимир своему начальству, — что закодировал на тебя ключ к базе, — это должно было объяснить твой отлет. Враг же по-любому попытается выйти на этого Посейдона, чтобы либо объединиться с ним, либо завладеть ключом к «Зеркалу».
Ради того чтобы все прошло без сучка без задоринки, ради своей глобальной задачи твой муж даже пожертвовал Джованни…
— Дэн, не смей так говорить! — Ирина гневно сверкнула глазами. — Он никогда бы так не поступил! Он был добрый человек…
— Возможно, сам Владимир не поступил бы так, — кивнул я, стиснув зубы, и безжалостно продолжил: — Но майор спецкорпуса, сотрудник отдела внутренней безопасности поступил бы именно так. Когда на карту поставлены жизни множества людей и мало ли что еще, выбора не остается, и все спецслужбы действуют одинаково. Ремесло разведчика вообще штука беспринципная. И я вовсе не хочу сказать, что он сделал это с улыбкой или абсолютно хладнокровно… Скорее всего, он переживал от этого, да и надеялся, что сможет защитить итальянца.
В общем, Джованни, который инструктировал Владимира перед отлетом, был им завербован, и ему ставилась задача пустить информацию о дате отлета некоего посыльного для некоего Посейдона: этим Владимир убивал двух зайцев сразу: во-первых, информация поступила бы не из самого «Пантеона», а из его периферийного отделения в научно-исследовательском институте, что выглядело бы менее подозрительно, а во-вторых, эта информация должна была отсечь прочие попытки выйти на пресловутого Посейдона и сконцентрировать усилия ренегатов на данном конкретном рейсе к Марсу. А затем Джованни должен был подготовить ряд подозрительных докладных для начальства, что, мол, на Марсе творится черт знает что. Предвидя, что начальство, скорее всего, не даст ходу этим докладным о глюках, Владимир посоветовал ему начать занимать деньги у профессуры. Сомневаюсь, что Джованни сказал правду, будто деньги на билет были собраны на добровольные пожертвования, — в любом случае этих пожертвований не хватило бы, но привлекло бы к итальянцу внимание ренегатов. Это было бы не явной провокацией и объяснило бы ренегатам, кто есть этот загадочный посыльный и почему информация просочилась именно из этого института. С другой стороны, это объясняло бы и то, почему посыльный вообще не из «Пантеона», — видно, что эта треклятая база как-то связана с глюками, и Посейдону понадобился настоящий специалист, а не разведчик.
— Ну про это-то я точно не знала ничего, — мрачно сказала Ирина. — Да и не могла бы узнать, иначе Джованни бы меня узнал или я его.
— А тебя и не должно было быть на этом рейсе! — сказал я, мало-помалу входя в азарт. — Владимир встретил бы тебя еще тогда, в твой первый тур, и спрятал бы тут, на Марсе, где, в силу неразвитой инфраструктуры и замкнутости социальных групп, действия ренегатов были бы гораздо заметнее, чем на Земле.
А спрятав тебя, он, за тебя спокойный, под видом того же Охотника набрав себе бравую команду из таких же суперагентов, встретил бы группу с Джованни. Как он собирался намекнуть, что Посейдон — это он и есть, я не знаю, а может, эта роль была бы уготована другому…
— А не проще было бы меня переправить сюда в качестве туриста, а не гида? — спросила Ирина, скептически прищурившись.
— Турист по закону может получить статус колониста, если захочет, — это указывается в марсианской визе, — а гид подписывает с фирмой контракт на определенное количество лет, — ответил я. — Это хоть как-то должно было бы усыпить бдительность врага, если за тобой следили. А потом, я не знаю, я просто предполагаю многое: может, Владимир и не хотел тебя прятать, а, напротив, держал бы рядом с собой, на виду, чтобы охранять самому. У него могли быть на этот счет исключительно свои соображения. А вдруг затея с Джованни провалилась бы? Тогда он вынужден был бы использовать как приманку тебя, как ключ к базе, — это уже не столь важно…
— Мне иногда кажется, — сказала Ирина неприязненно, — что ты такой же циничный, как и все эти «подпольщики»!
— Самому противно, — ухмыльнулся я.
— И как же ты тогда объясняешь смерть моего близкого человека и этого несчастного итальянца? — с некоторым вызовом спросила она.
— Ну не знаю, — задумался я, — возможно, Владимир нашел кого-то из ренегатов здесь, на Марсе, а возможно, его подозревали в том, что он знает больше, чем делает вид, — он мог сам знать местоположение объекта, и за ним давно следили. А может, раскусили его затею с итальянцем — этого я не знаю… Хотя нет… Затеи с Джованни не раскусили — иначе он остался бы жив.
— С чего ты взял? — настороженно спросила Ирина.
— А зачем его убивать, если он «пустышка»? — задал я ответный вопрос. — Я думаю, что Джованни подписал себе смертный приговор этим стихотворением. Кто-то заметил, что он его пишет, кто-то прочел его и понял, что Джованни никак не посыльный, но и не «пустышка», раз пытается кого-то предупредить и намекает на узурпаторство Посейдона. Врагу стало ясно, что он играет против.
— Кому же он написал этот стих? — спросила Ирина.
— Стих он написал тебе, — уверенно сказал я. — Потому что понял, что ты как-то с Владимиром связана, но не знаешь всего…
— Как?
— Тут я виноват, — вздохнул я.
— Как??? — Она подняла брови.
— Итальянец все понял по твоему бластеру — он был неглупым человеком, — ответил я мрачно. — Он видел, какое табельное оружие носят офицеры, а то, как ты легко им воспользовалась, испугавшись за мою жизнь, выдавало то, что хоть ты и связана с разведкой, но не напрямую, косвенно, и вряд ли что-то важное знаешь, иначе не выдала бы себя так просто. Отсюда вывод: тебя надо предупредить. Каким-то образом Джованни знал, что ключом к базе является человек, просто не знал — кто именно. Тогда, возле завода, итальянец пытался нам намекнуть, но испугался, что нас прослушивают узконаправленным микрофоном, а потом, видно, решил написать стихи. Он подозревал, что его убьют, потому что, украв у Дроновой мелок, которым написал стихи, он оставил его в своем рюкзаке, чтобы мы поняли, если что случится, кто автор этого послания. А подозревал он это потому, что было ясно: враг в группе тоже видел твой бластер и тоже сделал верные выводы о твоем предназначении.
— А в чем твоя вина? — уже более мягко спросила Ирина.
— Я не заметил твоего бластера в закрытой кобуре, — сказал я, — и даже внимания не обратил. Поэтому когда ты им воспользовалась в тот момент, с гарпией, я не был готов и удивился, невольно заострив внимание всей группы на этом происшествии, — в общем, свалял дурака… И надо заметить, что это именно я невольно спровоцировал «крота» насторожиться и заострить внимание на твоей персоне… Из-за меня погиб Джованни, из-за меня нас стали преследовать, погиб «Ящер» и вообще множество других… Вот такой я горе-Охотник… и имя мне не Странный, а «Земное Убожество», «Хромой На Ум»…
Я замолчал — на душе было погано до предела, особенно погано, сознавая, что все это мне приходится говорить девушке, которую я, кажется, сильно люблю, и ее неискушенность, наивность и идеализм на деле ничуть не хуже моего «опыта» и «глубоких» знаний… Я залпом допил крепкую кислятину из кружки и прикурил следующую сигарету от предыдущей, избегая встречаться взглядом с Ириной. В этот момент я ненавидел и презирал себя всем телом и душой… Даже в животе стало противно мутить…
Вдруг Ирина резко наклонилась ко мне и поцеловала в щеку.
— Не говори ерунды, Дэн, — сказала она неожиданно ласково. — Ты самый лучший, и я тебя очень люблю…
Даже если бы сейчас прямо передо мной возник во вспышке пламени Дарби с парой снежно-белых крыльев за спиной и светящимся бубликом над лысеющим черепом, я не так был бы поражен, как в эти мгновения. Слова Ирины отдавались в ушах как звон оплеухи или разряд грома… Наверное, вид у меня совсем уж жалкий, раз она стала меня утешать…
