Мюррей Лейнстер - Туннель времени (сборник)
Они резко обернулись. На земле стояла Бэбс, только что выпутавшаяся из стропа. Она последовала за ними, дождавшись, когда они выйдут из шлюза и не смогут ничего возразить.
Кохрейн выругался про себя. Но когда запыхавшаяся Бэбс догнала их после пробежки через горячее пепелище вприпрыжку, он сказал лишь:
— Какая неожиданная встреча!
— Я… я просто не смогла удержаться, — оправдываясь, сказала Бэбс, все еще тяжело дыша. — И у вас ведь есть ружья. Это достаточно безопасно — ой, смотрите!
Она во все глаза смотрела на куст, покрытый бледно–пурпурными цветами. В воздухе над ним парили какие–то крошечные создания. Бэбс приблизилась к кусту и снова вскрикнула, пораженная его душистым ароматом. Кохрейн и Холден в восхищении подошли к ней.
В каком–то смысле, они были безрассудно опрометчивыми. Это была абсолютно незнакомая земля. Им могло встретиться что угодно. Более ранние исследователи приближались бы к каждому кусту с осторожностью и поднимались на каждый холм с подозрением, ожидая появления смертельно опасных животных, невиданных чудовищ, а также экзотических и странных обстоятельств, готовых завлечь доверчивых путешественников в ловушку. Более ранние исследователи, разумеется, заручились бы советами известных людей, чтобы подготовиться ко всевозможным опасностям.
Но они стояли в долине между покрытыми снегом горами. Река, струившаяся по ней, брала истоки в ледниках. Климат был умеренным. Деревья были хвойными или что–то в этом роде, а растительность казалась обильной, но все же лишенной пышности тропических регионов. Там и сям виднелись незнакомые плоды. Позднее, разумеется, выяснилось, что они были по большей части вяжущими или неприятными на вкус. Там нашлись широколистные невысокие растения, которые, как позднее оказалось, обладали мясистыми корнями, практически непригодными для использования. Там были даже некоторые растения с рогами и шипами. Но трое исследователей не встретили на своем пути ничего опасного.
Обычно дикие животные, где бы то ни было, проявляют жестокость только тогда, когда загнаны в угол. Никакие природные условия не могут постоянно быть такими, чтобы человеческие существа подверглись нападению сразу же, как только появились. В очень опасных местах погибает столько животных, что для тамошних хищников просто не остается еды. Всегда есть предел тому, насколько опасно может быть любое место. Хищники должны быть сравнительно редки, или им будет нечем питаться; тогда их численность сократится так, что они снова станут редкими, и пищи окажется достаточно.
Так что трое разведчиков не подвергались никакой опасности, хотя их отвага и была следствием невежества. Они шли под кронами гигантских деревьев, почти столь же высоких, как и космический корабль, стоящий вертикально. Они увидели небольшое пушистое двуногое, приблизительно двенадцати дюймов в высоту, которое бесстрашно ковыляло как раз там, куда лежал их путь, и оно не собиралось убегать от них. Они видели прозрачное создание с невероятно длинными и тонкими ногами. Оно перелетало от одного древесного ствола к другому, цепляясь за грубую кору. Однажды они наткнулись на маленького зверька, который смотрел на них громадными перепуганными голубыми глазами, а потом зигзагами ускакал на таких коротких лапках, что они казались просто ластами. Он юркнул в нору и больше не показывался.
Через некоторое время люди вышли на открытое место, откуда открывался вид на многие мили вперед. Это была холмистая саванна, плавно понижающаяся к бурной реке. Трава — если ее можно было назвать травой — была зеленой, но главная жилка каждой травинки была покрыта множеством мелких розоватых цветочков. Вблизи цвет казался ничем не отличающимся от цвета земной травы, но на расстоянии незаметно сливался в оттенок увядшей розы. По обеим сторонам долины уходили в необозримую высь отвесные горные склоны. Над низиной возвышался громадный каменный отрог, вершину которого покрывал лес, а голые коричневые каменные склоны отвесно падали вниз на две тысячи футов. В дальнем конце долины, там, где она сужалась, со скалы обрушивался водопад и сверкающей белой дугой спадал на сотни футов вниз, теряясь из виду за верхушками деревьев.
Они смотрели. Они впитывали все, что видят. Кохрейн был телевизионным продюсером, Холден психиатром, а Бэбс — высококвалифицированной секретаршей. Они не вели никаких научных наблюдений. Экологическая система долины ускользнула от их внимания. У них не хватило знаний заметить, что летающие животные в большинстве своем были покрыты мехом, а не перьями, а немногочисленные насекомые казались огромными и тонкими, как упустили и то, что большинство растений, по всей видимости, были листопадными, указывая, что на планете ярко выраженные сезоны. Но Холден сказал:
— В Гренландии на похожем утесе построили лечебницу. Люди с манией величия вылечиваются, просто глядя на что–то настолько большее и прекрасное, чем они сами. Я был бы рад увидеть на той скале больницу.
Бэбс, сияя глазами, сказала:
— В этой долине можно было бы построить город. Невысокий, без серых улиц и растений на крышах. Это был бы чудесный маленький городок, как у людей когда–то. Там построили бы маленькие домики, отдельные, а вокруг них росла бы трава, и люди могли бы рвать Цветы, если захотят, чтобы забрать их в дом… Там Могли бы быть семьи, и дома — а не жилые кварталы!
Кохрейн ничего не сказал. Он завидовал Бэбс и Холдену. Они видели что–то и мечтали о чем–то в соответствии со своими характерами. Кохрейн же почему–то чувствовал себя одиноким и заброшенным.
— Пойдемте обратно на корабль, — через некоторое время сказал он подавленно. — Вы сможете поделиться своим женским взглядом на вещи с Беллом, Бэбс. Он напишет об этом. Или расскажите Алисии, чтобы она зачитала это зрителям, когда мы выйдем в эфир.
Бэбс не ответила. Ее молчание было почти подчеркнутым. Кохрейн понял, что она ничего не скажет, хотя и не мог понять, почему.
Они вернулись к кораблю. Кохрейн послал Холдена с Бэбс наверх в первую очередь, а сам остался ждать внизу. Странное это было ощущение. Он был единственным человеческим существом, стоящим на планете размером с Землю или даже больше, у подножия груды металла, которая была космическим кораблем. В руке у него было оружие, способное защитить его от кого угодно. Но он чувствовал себя очень одиноким.
Строп спустился вниз. Кохрейн начал подниматься вверх, когда у него вдруг защемило сердце. Он почувствовал собственное невежество, хотя и не мог отчетливо понять причины своего расстройства. Веревка тянула его вверх, раскачивая. Он не ощущал ликования. Отчасти он был виновником величайшего человеческого достижения на сегодняшний день. Но его мировоззрение не позволяло насладиться созерцанием этого достижения.
Земля очень легонько вздрогнула, пока он поднимался. Это было не землетрясение, а простой толчок, который никого не удивил бы, принимая во внимание шесть курящихся вулканов в зоне видимости. Яркая зелень, видневшаяся повсюду, была доказательством того, что толчкам можно не придавать значения.
Глава седьмая
В Соединенных Штатах, в каких–то двухстах с чем–то световых годах, был вторник. В тот вторник передача со звезд финансировалась «Харвейз», национальной сетью магазинов мужской одежды. Рекламный отдел «Харвейз» предпочитал шоу дискуссионного типа, поскольку разница во мнениях участников отлично укладывалась в девиз: «Вы можете расходиться во мнениях на что угодно, кроме качества костюма от «Харвейз». Оно превосходно!»
Поэтому передача с корабля на вулканической планете состояла частично из рекламы, частично из кадров и сообщений от экспедиции «Спэйсвэйз», частично из вопросов и комментариев именитых личностей на Земле. Дэбни неизменно присутствовал на всех передачах. А Дэбни был неврастеником. Он изо всех сил старался внести путаницу во все что можно.
Поначалу передача шла достаточно ровно. Показали двухминутный ролик об одетых в деловые костюмы куклах, марширующих по улицам дружными рядами, что, очевидно, должно было означать огромную популярность харвеевских костюмов. Затем почти минутный лубочный ролик о двух враждующих куклах–горцах, которые обнаружили, что не могут больше питать друг к другу былой неприязни, после того как сошлись во мнениях на качество костюмов от «Харвейз». «Оно превосходно!» Реклама закончилась бешеным хороводом миниатюрных восторженных фигурок, пляшущих и поющих лейтмотив «Можем спорить, можем спорить, обо всем что угодно, мы с тобою, мы с тобою, обо всем что уго–о–одно. Но не можем, нет, не можем о костюмах фирмы «Харвейз». Качество их превосхо–о–одно!»
По окончании этого действа телезрители нескольких континентов увидели появляющееся из темноты изображение первого земного звездолета, покоящегося на своих стабилизаторах посреди деревьев гораздо более роскошных, чем когда–либо показывали даже в телешоу. Камера медленно отъехала, открывая зрителям панораму таких ошеломляюще огромных пространств, не застроенных зданиями, которых мало кому приходилось видеть, а также горами, исполненными такого величия, в которое большинству людей было трудно Даже поверить.
