Бен - Кровоточащая чаша
– Дйон, бери людей и атакуй. Мы отбросим их на десантников позади них. Передай приказ, мне нужна мощная атака, чтобы прикрыть штурмовые отделения.
Дйон побежал вперёд сквозь настоящий шторм из вспышек лазерных выстрелов, его десантники на ходу стреляли из болтеров по уже обратившимся в бегство ордам еретиков, увидевших несущихся на них десантников.
Сарпедон последовал за ними, попутно прослушивая все вокс-переговоры, готовый вмешаться, если где-то возникнет очаг угрозы. Он чувствовал психическое эхо, похожее на отзвуки миллиона жужжащих насекомых, это Греск начал ускорять реакцию и рефлексы окружавших его десантников, и Тирендиан продолжал применять по скоплениям врага, атакующим заднюю сторону лаборатории, свою ментальную артиллерию.
Здесь и сейчас должно было в ту или иную сторону решиться будущее Испивающих Душу. Сарпедон проверил обойму в болтере и вытащил Копьё Души.
* * *
От корабля Тетуракта остался лишь ободранный каркас, листы металла свободно болтались подобно отшелушивающейся коже, обнажая внутренние палубы, похожие снаружи на соты огромного пчелиного улья, и травя в верхние слои атмосферы живых мертвецов. Корабль доживал свои последние минуты, усилием мысли Тетуракт одного за другим отправил своих волшебников на поверхность планеты, где они смогут руководить ходом сражения и использовать свои разумы для управления его необъятной ордой.
Далеко внизу, в самом центре разрастающегося сражения произошла внезапная вспышка силы. Она совпала с произошедшей в момент столкновения двух враждующих сторон вспышкой ненависти и суровой решимости, оттенённой восхитительной радостью, как будто в бой вступил кто-то, обожавший проливать чужую кровь. Но вспышка силы не погасла, она осталась, ясная и яркая, там внизу было что-то древнее и мощное, имеющее оттенок человечности. Реликвия, какое-то оружие, наличие которого предполагало, что внизу был кто-то, способный причинить серьёзный урон победоносной армии Тетуракта.
Усилием мысли он подтянул к себе своих огромных мутантов, бесцельно дрейфовавших с тех самых пор, как отказала гравитационная система корабля, чтобы они вновь служили ему носильщиками. Они водрузили иссохшее тело Тетуракта на свои плечи, и он одной мыслью направил их вниз, прямо сквозь разрушающийся вокруг корабль в верхние слои атмосферы.
Ледяной воздух хлестал его по лицу, пока Тетуракт спускался на планету, попутно гася страх, мерцавший в тупых головах телохранителей-мутантов. Разум Тетуракта охватил пространство внизу, и он узрел крохотное войско, всего несколько сотен космических десантников, окружённых легионами его верных поклонников. Там, где стороны соприкасались, среди упавших обломков кипел бой, яркий и жаркий, и имевший острый привкус гибнувших в бою душ. Десантники умели драться, но, в конечном счете, пламя этого боя поглотит их. Теперь, когда волшебники были внизу, среди его воинов, у Тетуракта было достаточно человеческих ресурсов, чтобы гарантировать это.
Яркая точка чистой силы сверкала прямо под ним. Тетуракт улыбнулся, если, конечно, это могло назваться улыбкой, и стремительно понёсся вниз.
Двенадцатая глава
На протяжении десяти лет в хранилищах образцов тканей развивались никем не контролируемые мутации. Нижние этажи лаборатории были заполнены морозильными установками, в которых хранились образчики выращенной кожи и цилиндрические пласты искусственных мышц, и когда защита лаборатории была нарушена, вырвавшиеся на свободу полулюди поглотили их все. Теперь едва ли можно было выделить отдельные организмы – многие объединились в огромные гештальт-существа, и за исключением самых сильных мутантов, оставивших их давным-давно, все они подчинялись одному общему разуму.
Вот уже какое-то время они ничего не ели и сейчас были очень голодны. На первом подземном этаже десантников поджидало множество тварей, почувствовавших, что у них, наконец-то, есть, кем поживиться.
Сержант Салк отрубил цепным мечом длинное, извивающееся щупальце, пытавшееся схватить технодесантника Солуна за глотку. Чудовище поднялось во весь свой гигантский рост, нависнув над десантниками, его тело являло собой пульсирующую колонну сплошных, покрытых слизью мышц, а голова – клубок змеевидных усиков, окружавших круглый миноговый рот. Тварь упёрлась в низкий сводчатый потолок кошмарной лаборатории и с яростным рёвом обрушилась на то место, где за мгновение до этого лежал Солун.
Салк успел оттащить технодесантника в сторону в самый последний момент. У Солуна не было обеих ног, отгрызенных тем же чудовищем, что сожрало половину отделения Салка. Тварь неистово ревела и продолжала наседать, Салк без остановки колол широко разинутую пасть и рубил тянущиеся к нему щупальца, пытаясь её сдержать, Солун, в свою очередь, отбивался от её нижних конечностей.
Вокруг творился сущий ад. Выцветший потолок был покрыт плесенью, повсюду громоздились кучи, изъеденной ржавчиной аппаратуры и перегоревших консолей управления, мешавшие десантникам и предоставлявшие мутировавшим тварям множество удобных для внезапного нападения мест. Воздух был буквально заполнен проносящимися болтерными зарядами и брызгами отвратительной крови мутантов, разлетающимися из огнестрельных и рубленых ран.
Цепной меч Салка сильно забился мясом и мускульными тканями, его мотор сердито выл и дымился. Лампы освещения не горели, а облака клубившейся заразы и скверны подобно туману снижали видимость ещё больше. Салк повсюду видел лишь неясные формы огромных тварей-мутантов и мелькание его боевых братьев, выхватываемых из темноты вспышками выстрелов и взрывов гранат. Вокруг стоял оглушительный шум, исполненный грохота выстрелов, звериного рыка, треска ломающегося керамита и криков умирающих.
Было практически невозможно сохранять хоть какое-то подобие боевого построения. Вокс шипел сплошными помехами и был попросту бесполезен. Отделение Салка было рассеяно, и многие его члены были уже ранены или убиты. Брату Каррику сильно повезёт, если ему удастся сохранить руку, раздробленную какой-то жуткой тварью, напавшей на него с потолка. Салк понимал, что им всем повезёт, если хоть кому-нибудь удастся выбраться отсюда живым.
В темноте промелькнула белая силовая броня, это апотекарий Паллас прыгнул на наседавшую на Салка тварь сзади и нанёс удар своей медицинской перчаткой, проткнув толстую шкуру чудовища инъекционными иглами. Набор капсул с химическими препаратами мгновенно опустошился внутрь мутанта, и по его телу сразу же начало распространяться чёрное пятно отмирающих тканей. Огромная тварь забилась в судорогах, вынуждая Палласа ухватиться за неё изо всех сил, чтобы не быть отброшенным через весь зал. Салк сделал резкий выпад и вонзил свой цепной меч в голову мутанта, а затем проделал это ещё и ещё раз. Мотор оружия протестующе взвыл, пытаясь проворачивать зубья через эту массу плоти.
Тварь затихла, опустившись на пол. Паллас скатился с неё, оказавшись рядом с Солуном, белые части его доспехов теперь были тёмными и скользкими от разлившейся омерзительной крови.
– Спасибо, брат, – тяжело дыша, произнёс Салк.
– Рано меня благодарить, – ответил Паллас, – Нам всё ещё нужно добраться до уровня хранилища. Там должны быть образцы.
– А где Каррайдин?
– Внизу. Он там со своим отделением, в окружении. Грев удерживает путь вниз, но без поддержки он не справится. С ними Лигрис, пытается открыть противовзрывные двери.
Паллас вколол Солуну одну из немногих оставшихся у него капсул с мощными обезболивающими и коагулянтами, чтобы остановить приток крови к его искалеченным ногам.
– Я возьму всех, кого смогу, и помогу Греву, – сказал Салк.
Он посмотрел на раненого Солуна.
– Я сделаю здесь, что смогу, – ответил ему Паллас.
– Ты понадобишься им внизу, – произнёс Солун слабеющим голосом, – мне ты уже ничем не поможешь, Паллас.
– Я могу стабилизировать твоё состояние, чтобы мы могли подобрать тебя на обратном пути. Ты нужен нам живым.
– Удачи, братья, – произнёс Салк, направляясь в зловонную мглу, чтобы собрать остатки своего отделения, на ходу вычищая зубья цепного меча от забившей их плоти.
– Подожди! – крикнул ему вслед Солун, – Мутация… какая у тебя мутация?
– Моя что?
– Твоя мутация. Мы все меняемся, ведь поэтому мы здесь.
Салк задумался на мгновение. Сказать по правде он старался игнорировать её. Притворялся самому себе, что её нет:
– Карендин говорит, что метаболизм. У меня меняется обмен веществ. Я не знаю подробностей.
– А становится хуже? – Солун был на грани шока, и его голос дрожал.
– Да, брат, становится.
– Моя мутация тоже. Это моя память. Я могу… вспоминать вещи. Я начинаю вспоминать вещи, которые никогда не знал. Сразу после Галактариума… пожалуйста, мы должны остановить это. Даже если погибнем, пытаясь. Мы не можем превратиться в таких же тварей, как эти.
