Питер Гамильтон - Нейтронный Алхимик. Конфликт
— Мои друзья. Нас уже немало. Партизаны, к числу которых вы принадлежите, уже много лет ничего не делали. Они состарились, размякли, они боятся поднимать волну.
— Вас я не знаю.
— Отец помог вам?
— Мы… достигли понимания.
— От них вы не дождетесь помощи. Когда дойдет до дела — нет. От нас — да.
— Откуда вы узнали, кто я?
— От отца. Он не должен был говорить мне, но рассказал. Он слабак.
— И что вам известно?
— Что партизаны должны были готовиться к вашему прибытию. И вы должны были привезти с собой что-то, чтобы отомстить Омуте. Логически рассуждая — некое супероружие. Может быть, даже разрушитель планет. Он всегда боялся вас, и не он один. Подготовились они? Держу пари, что нет.
— Как я уже сказала — вас я не знаю.
Вои склонилась к ней с выражением яростной решимости на лице.
— У нас есть деньги. Есть организация. Есть люди, которые не побоятся действовать. Мы не подведем вас. Никогда. Скажите, что вам нужно, и мы это сделаем.
— Откуда вы узнали, что я пришла к вашему отцу?
— От Ломи, конечно. Она не из наших, не из ядра организации, но сочувствует нам. Всегда полезно знать, что задумывает мой отец. Как я уже сказала — у нас есть организация.
— Как и в яслях.
На миг Алкад Мзу показалось, что девушка ее ударит.
— Ладно, — проговорила Вои с тем спокойствием, какое может дать человеку только нейронный оверрайд. — Это разумно — не доверять незнакомцам последнюю надежду нашей цивилизации. Могу это принять. Рационально.
— Спасибо.
— Но мы можем помочь. Дайте нам шанс. Пожалуйста.
Последнее слово явно было не из тех, что слетают с этих губ часто.
Двери раскрылись. Широкие световые колонны освещали вестибюль, отделанный полированным черным камнем и извилистыми накладками белого металла. Тридцатилетней давности программа рукопашного боя прогоняла через себя данные с имплантированных сетчаток Мзу, определяя, не ведет ли себя кто-то подозрительно.
Алкад покосилась на высокую, аноректически сложенную девушку, размышляя, как быть дальше.
— Ваш отец пригласил меня к себе домой. Там мы сможем все обсудить.
Вои ухмыльнулась по-акульи.
— Для меня это большая честь, доктор.
Внимание Джошуа привлекла сидевшая за барной стойкой женщина в алой блузке. Слишком ярким был этот алый цвет, он словно светился. И покрой блузки был какой-то странный, хотя в чем заключается эта странность, Джошуа не мог бы определить точно, не было в ней… гладкости, что ли. Потом он сообразил, что блузка застегивается на пуговицы, а не на застежку.
— Не оборачивайтесь, — пробормотал он Болью и Дахиби. — По-моему, она одержимая. — Он датавизировал изображение, снятое с сетчатки.
Оба, конечно, обернулись, чтобы посмотреть самим. Болью вообще устроила из этого спектакль — она развернула свое массивное тело вместе со слишком тесным стулом, поблескивая в неярком свете полированными боками.
— Господи! А посерьезнее нельзя?
Женщина одарила всех троих скромно-вопросительным взором.
— Точно? — переспросил Дахиби.
— По-моему, да. Что-то с ней определенно не так.
Дахиби промолчал; он уже видел интуицию Джошуа в действии.
— Можем проверить, — предложила Болью. — Подойти к ней и проверить, не начнут ли глючить процессоры.
— Нет.
Джошуа продолжал оглядывать собравшуюся в баре толпу. Помещение было вырезано в монолитной скале астероида Килифи и выходило в его жилую зону, а посещали бар в основном космонавты и работники промышленных станций. Здесь Джошуа мог быть по возможности незаметен (до сих пор «Лагранжа» Калверта узнали всего пять человек). И Килифи служил хорошим прикрытием — здесь производились именно те детали, какие Джошуа якобы закупал для оборонительных систем Транквиллити. Сара и Эшли вели липовые переговоры с оптовиками, и еще никто не задал вопроса, почему они забрались в систему Нарока, а не поискали поставщика поближе.
Капитан заметил еще пару подозрительных типов, надиравшихся в одиночестве, потом еще троих, сгрудившихся за маленьким столиком и мрачно ухмылявшихся в унисон. «У меня начинается паранойя».
— Сосредоточимся на нашем задании, — проговорил он. — Если администрация Килифи не может установить у себя карантин, это ее проблемы. Мы не можем рисковать. Кроме того, если одержимые слоняются по станции, скорее всего, они уже проникли на нее массово.
Дахиби съежился и поиграл бокалом, стараясь не выдавать тревоги.
— На здешнем причале я видел флотские суда, и большая часть торговцев тоже вооружена. Если астероид падет, все это достанется одержимым.
— Знаю. — Джошуа встретился взглядом с узловиком, отказываясь проявить снисхождение. — Нельзя гнать волну.
— Ага, это я уже слышал: внимания не привлекать, с туземцами не болтать, громко не пердеть… какого черта мы тут делаем, Джошуа? Зачем тебе понадобилось выслеживать Мейера?
— Надо с ним потолковать.
— Нам ты не доверяешь?
— Доверяю. И не бери меня на «слабо». Ты же знаешь, я все вам объясню, как только смогу. А пока лучше вам не знать. Ты-то мне веришь?
Дахиби скривил губы в усталой усмешке.
— На «слабо» берешь?
— Ага.
Официантка принесла им еще по бокалу. Пока она проталкивалась через толпу, Джошуа любовался ее ножками. Для него слишком, пожалуй, молода — шестнадцати нет… Потом он заметил у нее на лодыжке красный платочек. «Господи, не знаю, что хуже — ужасы одержания или убогие мечты полуночников».
В первый раз посмотрев запись с Валиска, он испытал настоящий шок. Мэри Скиббоу, одержанная, заманивающая на погибель наивных юнцов. Такая была славная девочка — красавица, умница, характер крепче карботаниевого композита. Если смогли сломать и ее, то сломают кого угодно. Эхо Лалонда еще раскатывалось по Вселенной.
— Капитан… — предупредила Болью.
Джошуа и сам заметил, что к ним приближается Буна. Тот с улыбкой присел за их столик. Казалось, что он вовсе не боится… впрочем, как узнал Джошуа, порасспросив коллег-капитанов, для Буны Мабаки такие операции были не впервой.
— Добрый день, капитан, — вежливо поприветствовал его Буна. — Смогли уже загрузиться?
— Частично, — ответил Джошуа. — Надеюсь, вы смогли добыть и остальное?
— Безусловно. Большую часть информации добыть было очень просто. Но если я и работаю в частном порядке, то со всем прилежанием. И, к сожалению, я обнаружил, что то, о чем вы просили, выходит за рамки нашего первоначального соглашения.
Дахиби презрительно покосился на него — узловик презирал угодливых служащих.
— И дорого выходит? — поинтересовался Джошуа спокойно.
— Двадцать тысяч фьюзеодолларов. — Похоже было, что Буна действительно смущен. — Я очень сожалею, но времена сейчас тяжелые. Работы мало, а семья у меня большая.
— Само собой. — Джошуа протянул ему свой кредитный диск.
Мабаки так удивился неожиданной уступчивости молодого капитана, что не сразу достал собственный диск. Джошуа перевел ему деньги.
— Вы были правы, — продолжил Буна. — «Юдат» был в нашей системе. Он стыковался с астероидом Ньиру. Очевидно, капитан на момент прибытия был ранен, потому что следующие четыре дня он провел в клинике, залечивая повреждения нервной системы. Когда лечение завершилось, они отбыли, судя по плану полета — в Солнечную систему.
— К Солнцу? — переспросил Джошуа. — Вы уверены?
— Абсолютно. Однако — вот тут всплывают двадцать тысяч — их пассажирка, доктор Алкад Мзу, с ними не полетела. Она наняла независимого торговца «Самаку» и отбыла часом позже.
— В направлении…
— Указано, что на Айякучо, это один из астероидов Дорадо. Я даже проверил записи сенсоров диспетчерской. Прыжок был определенно направлен в систему Туньи.
Джошуа проглотил ругательство. Иона оказалась права: доктор Мзу стремилась к последним своим соплеменникам. Значит, она двинется за Алхимиком. Джошуа покосился на девушку в красной блузке. Та, элегантно запрокинув голову, допивала коктейль. Гос-споди, словно нам без того горя мало!..
— Спасибо.
— Не за что. Вам также следует знать — это я сообщаю бесплатно, — что вы не первый задаете подобные вопросы. За теми же файлами в отдел гражданского космоплавания обращались трижды, последний раз — за двадцать минут до меня.
— О, Господи!
— Это плохая новость?
— Интересная, — буркнул Джошуа, поднимаясь на ноги.
— Если я еще чем-то могу быть вам полезен, капитан, — звоните.
— Само собой.
Джошуа уже направлялся к двери. Дахиби и Болью отстали от него на пару шагов.
Они не успели подойти к выходу, когда зрители, вглядывавшиеся в изображение над проекторной колонкой, разом вздохнули от ужаса. По бару прокатились возбужденные шепотки. Совершенно незнакомые люди спрашивали друг друга: «Вы видели? Видели?» — как всегда бывает, когда объявляют сногсшибательную новость.
