Татьяна Лыткина - Попутный ветер
Лори некоторое время молча смотрела на Фрэнка, слегка приоткрыв рот, будто искала возражения. Он не дал ей времени на раздумья, продолжив.
— Они давно перешли ту грань, за которой уже не интересуют завоевания новых территорий. За которой развитие технологий происходит исключительно по инерции или по мере возникновения ситуаций, требующих этого развития. Насколько я знаю, далеко в прошлом, когда соэллиане уже стали «уходить в себя», на них напали какие-то создания то ли из соседней галактики, то ли просто с другого конца нашей. Я не совсем понял. Соэллианам пришлось мобилизоваться, и именно тогда появились военные корабли и оружие для межзвездных сражений. До этого им просто не приходилось ни с кем драться. Судя по всему, соэллиане и есть старшая цивилизация в нашей части Галактики, у них нет конкурентов. Не могу сказать, насколько древними были те, кто на них нападал, но от них не осталось ничего — ни одного корабля, ни одного снимка. Такое чувство, что соэллиане смели всех, кто пришел, даже не поинтересовавшись — кто это был. Довольно странно, но если учесть, что их любопытство к тому времени практически атрофировалось за ненадобностью, их можно понять. Поэтому они и не стали выяснять кто на них напал, а больше никто и не прилетал. То ли признали за соэллианами право на эту часть Галактики, то ли они прилетели сюда все, и все же погибли. Неизвестно.
— А мы? — тихо спросила Лори. — Если любопытство атрофировалось? Зачем им мы?
— Кажется, я неверно выразился, «атрофировалось» — не самое верное слово. Думаю, оно просто заснуло. Но очень крепко. Любопытство по отношению к окружающему. Странно, у нас считалось, что уход во внутренний мир означает сокращение внешних потребностей и упрощение социальных структур. Но это — деградация. Наверное, это ошибочное мнение. Ибо соэллиане ушли в свой внутренний мир, закрывшись, практически, от внешнего, но я бы не сказал, что они деградируют.
— А может, нам это просто незаметно? — чуть живее откликнулась Лори. — Может, по сравнению с тем, кем они были десять тысяч лет назад, они и деградировали, но нам этого не заметить, потому что мы… тот самый микроб? И если у слона вдруг отвалится хвост, микроб этого не заметит.
Фрэнк рассмеялся уже в голос.
— Да, с вами не соскучишься. Насчет хвоста у слона, это было сильно. И я не думаю, что вы так уж далеки от истины. Но, возвращаясь к обмену, к вашему вопросу — зачем? — я хочу сказать: у них появился человек, способный на это самое любопытство.
— Лиэлл?
— А вы знаете другого соэллианина, кто так бы интересовался Землей?
— Нет. Хотя, есть Геллиот, Мэллар, — начала она перечислять сотрудников посольства. — Наконец, я знаю, что сам Правитель очень интересуется нами.
— Это все было потом, — махнул рукой Ардорини. — Вы же знаете, она наблюдала за нами на протяжении многих веков, она жила среди нас, настолько ей все это было интересно. И только триста лет назад она смогла, наконец, заинтересовать и Матиэллта. И я думаю, что в первую очередь соэллиан привлекло именно то, чего сейчас не хватает их расе — эмоции, импульсивность, творческие порывы. Зачем им технологии, в самом-то деле? Или наши открытия во Вселенной? Им все это давно известно, скорее всего.
— Мистер Ардорини, а вы уверены, что ее держало тут простое любопытство? — неожиданно прервала его Лори. — Вы не думаете, что это могло быть нечто другое?
Фрэнк оборвал себя на полуслове, и теперь уже он с приоткрытым ртом смотрел на Лори. Девушка выглядела так, как будто знала ответ на вопрос, который он не мог решить на протяжении уже пятидесяти лет.
— Понимаете, видимо, не все, что соэллиане могли сообщить о себе, находится в наших файлах. Есть одно, что они не скрывают, но и не считают нужным рассказывать на каждом углу, — чуть задумчиво продолжила Лори. — Я не настолько непрофессиональна, как вам кажется. И, по-моему, я смогу сейчас объяснить тот факт, что Лиэлл так долго именно что жила среди нас и предпочитала Землю Соэлле. Дело не в характере, не в увлеченности — я не знаю, насколько неспокойным должен быть характер и как сильно увлечение, чтобы на протяжении тысяч лет даже не задумываться о возвращении на родину. И конфликты дома не подходят. Соэллиане не производят впечатления горячих людей, способных ссориться тысячелетиями. К тому же мы с вами прекрасно знаем, какие отношения связывают Лиэлл и ее брата — они же любят друг друга, это же заметно по жестам, словам, взглядам, как меняются голоса, когда они говорят друг о друге в приватной обстановке.
— Хм, а вы часто бывали с ними в приватной обстановке? — встрял Ардорини.
— Случалось несколько раз. Вы же знаете, что для соэллиан практически любая обстановка, кроме официальных приемов и переговоров — приватная. Короче, вернемся к причинам столь нежной любви Лиэлл к Земле. Вернее, к землянам. Вы знаете, Мэллар, секретарь посла, — очень милая девушка. Мы с ней в хороших отношениях и довольно часто болтаем, когда она заканчивает работу в приемной, и я тоже собираюсь домой.
— Это не через нее вы получили доступ к файлам посла? — перебил ее Ардорини, делая в уме пометку — предупредить Лиэлл. Нет, он не ставил под сомнение преданность Мэллар, но девушка явно вела себя неосторожно, судя по тому, как Лори замялась в ответ на его вопрос. Значит, небрежность или доверчивость секретаря позволили ей получить доступ к архивам посла. А если бы с ней общалась не Лори, а архивы не были так безобидны? Фрэнк остановил уже открывшую рот Парриано. — Можете не отвечать.
— Она не виновата, — неожиданно горячо запротестовала Лори. — Я сама, так получилось.
— Если бы она была внимательна к любым контактам, не получилось бы, — покачал он головой. — Впрочем, это все то же самое. Неприспособленность соэллиан к нашему бурному миру. Думаю, вам стоит провести беседу о бдительности с Мэллар, а мне — с Лиэлл. Но давайте вернемся к теме разговора. Знаете, я вам открою тайну: я не знаю ответа на вопрос о таком живом интересе Лиэлл к нам, а он меня мучает уже довольно долго.
Лори была так довольна возможностью удивить шефа, что мгновенно забыла о Мэллар.
На палубе зажглись огни, окончательно стемнело.
— Давайте потихоньку пойдем к флипперам, я вас провожу до дома, — предложил Фрэнк. — А по дороге договорим.
Они поднялись и медленно направились в сторону стоянки.
— Мы с ней говорили обо всем, что не касалось работы, — снова заговорила Парриано. — В том числе и о любви.
А это тут при чем? — удивился Фрэнк, но промолчал.
— Она сказала, что у них все не так просто, как у нас, — продолжила Лори. — Представляете, первая взаимная любовь накладывает неизгладимый отпечаток на психику соэллианки, это у них называется… Ну, на наш язык сама Лиэлл перевела это как «запечатление». Так получается, что женщина всю жизнь любит только одного мужчину или нескольких, но только одного типа — допустим, только брюнетов или только блондинов. Это, естественно, гипербола — соэллиане ведь практически не отличаются по цвету волос, тут роль играет, в основном, характер, темперамент и все такое.
— А при чем тут Лиэлл? — тупо переспросил Ардорини. Они дошли до флиппера, и он открыл перед Лори дверцу, но загораживал ей дорогу, забыв отойти в сторону.
— Мистер Ардорини, она впервые попала на Землю в возрасте совсем юном для соэллианки. Я ведь не зря сказала насчет брюнетов-блондинов. Даже если опустить наш буйный, по сравнению с соэллианским, темперамент, предположите, что она полюбила черноглазого брюнета. И вспомните светлоглазых блондинов — соэллиан. Ответ, по-моему, очевиден. — Девушка отстранила Ардорини и легко запрыгнула в аппарат. — Мы домой летим, или вы решили всю ночь простоять под звездами? — слегка ехидно спросила она сверху.
Фрэнк обошел флиппер, уселся рядом с Лори, закрыл двери, набрал код домашнего адреса Парриано. Все пять минут до ее дома они летели молча. Когда флиппер мягко опустился на площадку перед домом Лори, она выскочила наружу и подошла попрощаться с Ардорини. Он все так же задумчиво сидел на своем месте, и в ответ на ее «Спасибо за вечер и интересную беседу», неожиданно, даже для себя самого, спросил:
— Как вы думаете, Лори, а это не мог быть, скажем, кареглазый брюнет? — не дожидаясь ее ответа, закрыл двери флиппера и плавно стартовал.
Девушка ни шагу не сделала назад. Ее обдало волной воздуха от мягкого подъема аппарата. Она запрокинула голову, провожая взглядом чуть серебрящийся в темноте корпус. Да. Хорошо, что он не заставил ее отвечать. Хотя было бы вовсе необязательно признаваться, что они с Мэллар говорили и о Лиэлл тоже. Лучше пусть Ардорини думает, что они просто отвлеченно болтали. И потом, вдруг однажды случится чудо, и соэллианка сможет переключиться с серых глаз на карие.
Глава 2
Что случилось с двигателями, связью и вообще с пространством вокруг, они так и не смогли понять. Потому что после того, как неожиданно оборвалась связь с Землей, в наступившем хаосе никто ничего не смог сделать, и только Павел успел вдавить клавишу включения соэллианских генераторов защитного поля.
