Шервуд Смит - Властитель Вселенной
– Найдите точку выхода, – приказала Нг. – Штурман, бросьте нас на десять световых минут от точки его выхода, затем по моей команде – на десять секунд. Управление огнем, подготовить рапторы к заградительному огню. Я хочу взять его невредимым.
Секунды тянулись бесконечно медленно. Наконец послышался голос офицера-наблюдателя, который даже не пытался скрыть удивления.
– Выхода нет, сэр. Он ушел.
Нг подалась вперед, глядя на экран так, словно пыталась заставить рифтера выйти из скачка. Однако все подтверждало показания датчиков. При обычной скорости скачка «Стрела Господа» была уже на расстоянии нескольких световых суток от них – тем более что они наблюдали всю эту сцену из прошлого. Она тряхнула головой, переводя взгляд с Крайно на Ром-Санчеса и обратно. Впрочем, на их лицах отражалась та же смесь досады и удивления, что и на ее собственном.
– Он раздолбал бакен и ушел из системы, – нерешительно пророкотал Крайно. – Какого черта это ему нужно?
Нг прикусила губу.
– За последний год уже сообщалось несколько раз о подобных странных делах. Тогда, кроме удивления, это ничего не вызывало. Но от этой истории дурно пахнет – очень уж это смахивает на скоординированную акцию, затрагивающую несколько систем. – Она снова повысила голос: – Гиперснаряд разрядить, рапторы отключить. Штурман, выведите нас в точку, откуда мы сможем вычислить вектор его скачка.
Она встала и сделала приглашающий жест Крайно и Ром-Санчесу.
– Генц, не собраться ли нам в штабной? Надо обдумать наши следующие шаги.
Оба приготовились следовать за ней.
– Капитан! – В голосе младшего лейтенанта Выхорской звучало удивление. – Что-то странное с этим взрывом. Спектр не характерный для попадания гиперснаряда.
– Хорошо, младший лейтенант. Проанализируйте и доложите мне результат. Мзинга! – продолжала она. – Ваша очередь. Как можно быстрее дайте нам вектор, и поточнее. Связь, пошлите сообщение на Волакотский Узел – скажите, что можно без опаски ставить новый бакен. Свяжитесь с ретранслятором, подготовьте пакет информации. Мы добавим к нему свои выводы через несколько минут.
Ром-Санчес смотрел, как капитан, выпрямившись, барабанит пальцами по подлокотнику. Он хорошо знал этот жест: она уже приняла решение.
– Итак... – начала Нг, весело прищурив карие глаза. – Судя по вектору, он прыгнул или на Тремонтань, или на Шаденхайм – тридцать и тридцать два часа соответственно.
– Да, сэр, – кивнул Ром-Санчес. – И если верить ретранслятору у Пулвайи, «Прабху Шива» как раз дежурит у Тремонтаня по просьбе архона.
Он старался говорить бесстрастно, но заметил, как улыбка сбежала с лица капитана. Коммандер Крайно презрительно фыркнул: подобно большинству флотских офицеров, он не испытывал особого уважения к архону, действия которого почти выходили за рамки Пакта Анархии и который трусливо потребовал линкор себе на защиту, когда подданные его начали проявлять недовольство его крайностями.
– Что-то больно уж часто творятся такие штуки в последнее время, – заметил Крайно.
Нг повернулась к экрану. Зная, что она уже все про себя решила, Ром-Санчес позволил себе не вмешиваться в разговор других офицеров, занявшись вместо этого разглядыванием капитана: ее коротко остриженных каштановых волос, безукоризненно чистого мундира, только подчеркивавшего ее спортивную фигуру... он мысленно обругал себя и попытался думать о деле.
Было не самое лучшее время для фантазий, и он прекрасно знал, что от этих карих глаз не укроется ничего. Чего он не знал – так это того, как она относится к ним как к мужчинам; свою личную жизнь она не обсуждала с ними никогда, да и с другими – насколько ему было известно – тоже.
Есть ли у нее вообще эта личная жизнь? Некоторые офицеры без нее обходятся; ему приходилось иметь дело с отдельными дулу знатного происхождения. Хороши собой, талантливы и стерильны, словно поступили в Академию прямиком из инкубатора. Он всеми силами избегал службы под их началом.
Однако Нг не из дулу. Всё, что ему было известно о ней, – это что она родилась уж во всяком случае не в богатой семье и сумела продвинуться по службе благодаря личным способностям. Впрочем, какая-то семья дулу все-таки покровительствовала ей – иначе она просто не поступила бы в Академию.
Он заставил себя прислушаться к разговору, уставившись на красную линию, пересекавшую на схеме систему Шаденхайма.
– ...«Прабху-Шива» обрадуется возможности сделать что-то помимо утирания соплей этому идиоту-архону, – говорила Нг Крайно. – Харимото устроит Эйшелли хороший сюрприз, если тот все-таки выберет Тремонтань. В таком случае нам остается Шаденхайм? – Она поморщилась. – Ну и имечко.
Ром-Санчес поднял взгляд, даже не пытаясь скрыть удивления.
– Древний дойч, – пояснил Крайно, перехватив его взгляд. – В переводе означает что-то вроде «Обитель Разрушения». – Он ухмыльнулся, – Вполне подходит для тамошних обитателей. Самые что ни на есть кровожадные ублюдки.
Ром-Санчес рассмеялся.
– Послушать вас, коммандер, полет на Шаденхайм сравним с отпуском на Должаре.
Крайно тоже расхохотался. Ром-Санчес знал, что тот гордится своей репутацией грубого солдафона, однако никто и никогда не мог бы упрекнуть коммандера в несправедливости.
– Как насчет судебных полномочий, капитан? – потирая руки, спросил Крайно.
«А и в самом деле, что мы будем делать с Эйшелли, когда поймаем? Думаю, она уже решила».
– И кто, интересно, кровожаднее? – рассмеялась Нг. – Даже если он действительно собирается на Шаденхайм, мне надо изучить и другие прегрешения Эйшелли, чтобы» знать, имею ли я право на суд – и заслуживает ли он суда.
Она хлопнула по клавише, и экран погас.
– И это с учетом того, что мы должны еще поберечь заряды на самих обитателей Шаденхайма. Ладно, о правосудии будем задумываться, когда его поймаем.
Вскоре после этого «Грозный» отправил на ретранслятор пакет закодированной информации, а еще через несколько секунд огромный корабль исчез во вспышке красного света и понесся через гиперпространство вдогонку «Стреле Господа».
* * *ГИПЕРПРОСТРАНСТВО: АРТЕЛИОН – ДИССердитый излучает злость к тебе. В случае опасности должны ли мы ответить фи?
Нет. Снова повторяю вам: если другие люди будут угрожать мне, я сама решу, как ответить, но снова повторяю вам: не поражайте людей фи, от этого они только исчезнут. И еще повторяю – люди каждый сам по себе.
Нас окружает хаос звуков, нам страшно.
Вы, эйя, пришли к нам, чтобы понять нас, поэтому повторяю: не приводите к исчезновению людей. Ваш мыслемир начался когда-то, он может и кончиться. Этот конец будет не облегчением, он будет исчезновением эйя.
Один-с-Тремя боится исчезнуть. Он ищет облегчения.
Один-с-Тремя?
Получивший повреждения, а с ними память трех не-людей.
Мы облегчим страдания получившего повреждения Одного-с-Тремя, и он не исчезнет.
В наш следующий выход мы отпразднуем познание исчезновения.
Вы можете защищаться от угрожающих вам людей фи, но повторяю еще раз: вы не облегчаете людей, а приводите к их исчезновению.
Эйя хотят облегчить. Мы хотим упорядочить хаос, мы ждем от Вийи мудрости.
Еще и еще повторяю: этот хаос не упорядочить. Он складывается из множества разобщенных сознаний. И еще повторяю: продолжайте слушать их по одному. А теперь я принесу вам предмет, который вы называете глазом-далекого-спящего...
* * *Осри Геттериус Омилов поставил поднос на край кушетки, пристально вглядываясь в лицо отца. Голова, обритая должарианцами для лучшего прилегания их умовыжималки к черепу, начинала обрастать седой щетиной.
Себастьян Омилов слабо улыбнулся сыну. Осри попытался улыбнуться в ответ, но не слишком удачно. Вспомнив, где и почему они находятся, он оглянулся на оставшегося у двери Монтроза.
– Здесь было какое-то чудище... или мне это приснилось? – спросил Омилов, пытаясь придать голосу шутливое выражение.
Осри еще ни разу не оставался с отцом наедине. Он сглотнул – в горле пересохло – и выдавил из себя некое подобие улыбки.
– Ты видел Люцифера, судового кота. Все верно, это правда чудовище.
– Он чертовски здоров, – весело вмешался в их разговор Монтроз, – уродлив, и ко всему прочему у него чудовищный вкус на друзей.
– Он не отпускает меня ни на полчаса, – сухо заметил Осри. – И он еще имеет искусственный хромосомный набор.
– По-другому кошка не освоится в невесомости, – все так же весело пояснил Монтроз и задумчиво посмотрел на Осри.
– Поешь, – сказал Осри отцу. – Тебе надо окрепнуть.
«Это понадобится нам для побега от этих людей, которые даже не дают мне сказать тебе, что мы пленники».
Омилов зажмурился и сделал попытку сесть. Монтроз быстро подошел к пульту и изменил положение ложа.
