Ольга Гусейнова - Когда нет выбора
Витас посмотрел в окно, из которого лился яркий золотистый свет нашей звезды Палмес, хмыкнул и осторожно, наверное, из-за того, что познакомился с истинным лицом Маркуса, произнес:
– А чем это лучше твоего сегодняшнего положения? Ты вечно пропадаешь в лаборатории, встречаешься с нелюбимой женщиной, которая, не поймешь, вроде на бабу похожа, а на самом деле девочка… Тебе надо расслабиться и…
– Не тебе давать мне советы, Витас! Амбиции тебя до добра тоже не доведут. Ты взломал виртуальный личный кабинет профессора Крома и подделал свои оценки. Я понимаю, тебе нужны баллы, а мне требуется твоя помощь…
Слушать дальше эти откровения было выше моих сил. До самого крибла противно, тем более – сама виновата.
Из-за способности к эмпатии мне потребовалось много лет, чтобы научиться практически полностью закрываться от окружающих. Даже в школу и академию я пошла позже, чем могла бы, именно поэтому. Боялась воспринимать чужие чувства и эмоции, оставаться с ними один на один без папиной защиты.
Легкой стремительной походкой я спустилась в центральный холл и выскочила на улицу. Горячие лучи Палмеса ласково и успокаивающе коснулись моей смуглой от природы кожи, ослепили, заставив на мгновение зажмуриться, приветствуя, как и других прохожих. Перед главным входом в академию толпилось много народа, ведь полным ходом шли вступительные экзамены. Снаружи разместили интерактивные экраны, которые демонстрировали абитуриентам проходящие внутри экзамены. А всего через неделю лично я получу диплом об окончании одного из самых престижных учебных заведений не только Саэре, но и всей галактики Такран.
Протолкнувшись сквозь толпу абитуриентов, едва сдерживая слезы, я добежала до стоянки своего автокара. Стоило двери автоматически захлопнуться за мной, плотно встав в пазы, как я, не сдерживаясь больше, зарыдала. Громко, взахлеб и икая. Выплескивая боль от подслушанного разговора.
«Ненавижу!» – пуская пузыри, прошипела я в пустоту салона. Но спустя мгновение поняла, что нет. Не испытываю я ненависти к Маркусу, вообще больше ничего не испытываю к нему. Словно вырвала его из сердца – и все. Теперь там пустое место вместо этого исследователя. А вот боль осталась… застарелая боль. Боль от очередного предательства.
Десять лет назад произошло событие, которое сильно повлияло на нас с отцом. Мама с папой познакомились на одной из научных конференций, и папа часто рассказывал, как он тогда восхищался ее силой, умом и непривычными для любой женщины качествами. Они долгое время вместе работали, потом, в одной из экспедиций в дальние миры известной нам части Вселенной, сошлись на почве общей любви к археологии. Правда, мама больше увлекалась древними религиями, а папа – культурными и бытовыми особенностями уже забытых рас.
Спустя десять лет на свет появилась я, но, к изумлению Этирея, его жена и моя мама Юнивь воспитанием и уходом за ребенком себя не утруждала. Восстановившись после родов, она отправилась в очередную экспедицию и пробыла в ней несколько месяцев. Так отец стал мне еще и матерью, она же была для меня лишь размытым образом изредка приходящей женщины-незнакомки, которую почему-то надо называть мамой.
А еще через десять лет моя мама увлеклась одной религиозной культурой. Юнивь буквально с головой погрузилась в изучение специфического, истинно мужского культа. В последний раз она вернулась домой, уже проходя линьку перед третьим этапом. Мы с папой ее не сразу узнали – так сильно она изменилась. Они оформили развод, потом мама сообщила, что практически завершила трансформацию и смену пола. Теперь она не Юнивь Коба, урожденная Неор, а Юн Неор – мужчина и новый член закрытой сектантской группы. Она или он – мне до сих пор сложно думать о ней как о нем – исчезли из нашей жизни. Уже больше десяти лет мы не слышали о ней ничего. Мы с папой даже не говорим о ней, для него это было тяжелейшим ударом, ведь он любил ее. А теперь ему противно даже вспоминать, что прожил с ней столько лет, а сейчас она – мужчина.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я смогла успокоиться, но вспомнив, что дома ждет отец, начала поторапливаться. Выскочила из машины, прихватив бутылку с водой, умылась, тщательно разгладила юбку и кофту, глубоко вздохнула, успокаиваясь, и вновь села в автокар.
Зум неожиданно завибрировал, оповещая, что кто-то хочет со мной связаться. Подняла руку и увидела улыбающееся лицо Маркуса.
В первый момент струсила, не хотела отвечать, затем, собрав силу воли в кулак, нажала прием вызова.
– Слушаю тебя, Маркус! – произнесла холодным бесстрастным тоном и даже мысленно восхитилась своей выдержкой – надеюсь, выражение лица тоже не подкачало.
Мужчина стер с лица так радовавшую и умилявшую меня совсем недавно улыбку и настороженно спросил:
– В чем дело, девочка?
Приподняв бровь, я иронично усмехнулась про себя, услышав вопрос. Он с первого дня знакомства называл меня так, как папа, и именно этим завоевал симпатию и расположение. Было приятно, что для него я не дылда, как обычно в школе дразнили, а девочка. Наивная! Сейчас это обращение взбесило. Значит, я – бабень, да? Подопытный образец, да? Способ продлить твою никчемную жизнь? Мысленно прокручивая все, что услышала, злилась еще сильнее. Да, Маркус прав, я пока подросток в физиологическом смысле и до второй линьки и гормональной устойчивости еще лет двадцать ждать, но жизнь заставит – быстро повзрослеешь. Так и со мной произошло: умственное развитие опережало физиологическое на много лет. Эмпат моего уровня не протянет, если быстро не повзрослеет и не научится защищать себя от воздействия окружающего мира.
Прежде чем ответить, сглотнула, чтобы хриплый голос не выдал бушевавших во мне чувств. И только после этого ядовито поинтересовалась:
– Странно, Маркус, неужели у тебя с глазами проблемы? Девочкой меня точно назвать нельзя. Я – большая девочка, как в прямом, так и переносном смысле.
Маркус нахмурился, вглядываясь в мое изображение, наверное, заполнившее весь экран его зума, поэтому я тщательно держала на лице скучающее выражение.
– Что случилось, Есения? У тебя красные глаза – ты плакала? Заболела?
– Нет, – как можно беззаботнее хмыкнув, ответила, – со мной все в порядке. Пыль в глаза попала. Ветер…
Маркус слегка расслабился и снова нарисовал на лице улыбку, от которой у меня внутри все сжалось. Хорош, гад, очень хорош. Красивый, сексуальный, умный – не мужчина, а мечта. Если бы еще чуть-чуть любил, позволила бы ему исследовать себя – хоть вдоль, хоть поперек. Была бы не против прожить его жизнь, а сейчас… сейчас меня терзала боль предательства и злая обида.
– Детка, какие у нас на сегодня планы? А то я хотел, чтобы мы…
– У меня изменились планы, Маркус, – быстро перебила я, отчего он снова нахмурился и с подозрением на меня уставился. Я осторожно продолжила: – Папа прилетел и ждет дома. И знаешь, какое-то время я буду занята: получение диплома впереди…
– Еся, а ты не хочешь пригласить меня на вечеринку по случаю окончания академии? Ты спрашивала недавно.
Я зло хмыкнула. Еще месяц назад от моего предложения пойти вместе на эту вечеринку друг отделался невнятным бормотанием. Сейчас же сам вспомнил. Почувствовал изменение моего эмоционального фона и решил подсластить наши отношения.
– Я подумаю, Маркус! Извини, но сейчас некогда разговаривать: домой тороплюсь.
Перед тем как отключить связь, на миг поймала ошарашенное выражение лица Маркуса. Мужчина явно не ожидал подобного ответа на свое предложение, и как следствие – выбит из равновесия. В очередной раз хмыкнула, но уже печально: грустно осознавать себя марионеткой в грандиозных планах. Не стоит громко посылать его в глубины космоса и шумно изобличать. Подобные фанатики могут быть опасны, поэтому наши отношения я сведу на нет постепенно, без ненужных скандалов и истерик. Пусть ищет себе другого подопытного. И все же, пока летела к дому, я чувствовала, как слезы тонкими ручейками нет-нет да и сбегали по щекам. Первый мужчина и, наверное, слишком сильные чувства. Я словно оживала, стоило рукам Маркуса коснуться моего тела. И что бы он Витасу ни говорил, чувствовала – ему нравится касаться меня и заниматься со мной любовью тоже. В такой момент сложно скрыть эмоции, а мне – полностью защититься от них.
Глава 2
Получилось так, что первой домой вернулась я, а не папа. Сразу умылась и занялась праздничным ужином в надежде отвлечься, чтобы отец не почувствовал моих эмоций. Хотя вряд ли: он – слишком сильный эмпат, а у меня внутри бушует смесь боли и обиды от очередного предательства, оскорбления, наконец.
Услышав шум в дверях, крупногабаритной птичкой я радостно кинулась встречать папу. Влетев в его крепкие объятия, забыла обо всем. Как же хорошо ощущать его так близко: он неизменно дарил чувство семьи, безопасности и счастья, просто находясь рядом. Всегда берег и называл своим главным сокровищем, любил искреннее, и дома я опускала ментальные щиты, чтобы отдохнуть, зарядиться положительными эмоциями и насладиться бескрайней отцовской любовью.
