Сэнди Митчелл - Зов долга
Я тяжело посмотрел на Метиуса.
«И кто несомненно за все в ответе».
И вернул взгляд на Киллиана.
«Хотя я должен признать, что удивлен тем, что вы предоставили убежище предателю.
Я думал Инквизиция и Адептус Механикус должны были быть партнерами в проекте».
«Часть Инквизиции», – объяснил Киллиан, размазывая варенье из аккенбери по свежевыпеченному флорновому пирожку.
Он откусил и наградил меня мрачным взглядом пока жевал и глотал, очевидно собираясь с мыслями.
«Это довольно сложно объяснить постороннему, но несмотря не то, что вы верите, но Инквизиция далека от единства в битве против пагубных сил, угрожающих Империуму».
Это я уже и так знал от Эмберли, но постарался выглядеть слегка удивленным, что по моему мнению заставило бы его продолжить.
«Артефакт открытый на Перлии был передан на хранение Ордо Ксенос, что было правильным и верным в то время, но после открытия Метиуса, его самых удивительных свойств, это явно стало вопросом Ордо Еретикус».
«Я представляю какие были дебаты на эту тему», – сказал я, побуждая его продолжить и думая, о чем, во имя Императора, он говорит.
Метиус кивнул.
«Так и было.
Несколько техножрецов были согласны со мной, что Ордо Еретикус должен быть проинформирован, хотя большинство одобрили возвращение его в Ордо Ксенос, не желая рисковать конфронтацией по этому вопросу».
Его голос стал взволнованным, что было странно по сравнению с обычным тоном разговора его братии.
«Я с трудом мог поверить в их глупость. У нас в руках был ключ к полному уничтожению Хаосу в галактике, а они все откладывали. Я взял на себя смелость проинформировать инквизитора Киллиана о том, что мы нашли, бесспорно зная, что он использует это опустошительное оружие против Великого Врага при ближайшей возможности».
«Вы встречались раньше, как я понимаю», – сказал я, не понимая варп его дери, о чем он лепечет.
Если он действительно открыл что делает «Потаенный свет», и это так же опасно как звучит, применить его было плохой идей на мой взгляд.
«Да», – подтвердил Киллиан.
«Метиус помог мне уничтожить культ еретиков среди техножрецов на небольшой дорожной станции астропатов несколько лет назад, и был уверен в моей решимости использовать любое оружие в наших руках в нашей борьбе за выживание».
«Хорошо», – ответил я, кусочки наконец-то начали складываться.
«Так что вы решили всунуться в дело, а Ордо Ксенос посоветовал вам пойти фракнуть себя».
Должно показаться, что это было неосторожным высказыванием, но я раз за разом убеждался, что уколоть чью-то гордость неожиданным прямым замечанием, часто помогает открыть вам больше, чем они хотели.
«Что-то в этом духе», – признал Киллиан.
Он пожал плечами.
«К сожалению всего что я добился своим вмешательством, это склонил их к тому, что что-то происходит в Долине демонов, что пугает техножрецов продолжать.
Не сомневаюсь, что они отправили бы туда инспекцию, найти причину, если бы орки уже не захватили это место».
«Я помню», – ответил я мрачно.
Даже после всех этих лет и ужасов, которые я видел с тех пор, мой опыт отчаянной борьбы за выживание на этим несчастном мире до сих пор преследует меня во снах время от времени.
«Это было знаком Императора», – сказал Киллиан, в глубине его глаз проскользнуло что-то не совсем нормальное.
«Я не мог допустить, что артефакт попал в руки орков, и и с его помощью, я знал что я могу очистить все галактику путем, который подслеповатые и трусливые Ордо Ксенос даже не смели представить».
«Так что ты пришел и взял его», – сказал я.
Киллиан кивнул, рассыпая вокруг крошки пирога из флорна, почти так же энергично как и мой помощник.
«Это была воля Императора», – ответил он просто.
«У меня было средство и решительность.
Мы ворвались туда до того как трусы и предатели даже узнали о нашем появлении, и повергли их в честь Его святого имени».
«Вы использовали Сестер», – сказал я, вспоминая болтерные раны, которые я видел на телах убитых, и хирургическую точность удара.
Несмотря на спокойствие моего внешнего поведения, моя кровь стала холоднее Валхалльского душа от внезапного понимания.
Должно быть сотня бойцов в женском монастыре и все они безоговорочно преданы этому маньяку.
Если мы не будем очень осторожны, шансы на то, что мы выйдем отсюда живыми были такими же как и обучить орка чечетке.
Киллиан кивнул.
«Орден Белой Розы был нашим преданным союзником в наших зачистках и войнах веры почти тысячелетие», – сказал он.
«Они делали все о чем их просили во славу Его великого имени».
«По моему мнению, ничего великого не было в том, чтоб перестрелять невооруженных шестеренок», – ответил я и Метиус вздохнул.
«Это было необходимым.
Все следы моей работы должны были исчезнуть, если мы собирались удачно завершить ее в секрете».
«На Краю Ада», – сказал я и Киллиан кивнул, выглядя абсурдно удовлетворенным, как будто я только что сотворил маленькое колдовство.
«Так вы нашли нашу старую нору.
Это было поистине находчиво».
«К сожалению, – ответил я. – к тому времени когда мы нашли ее, тираниды нашли ее первыми».
«Верно», – подтвердил Киллиан.
«Сестры едва успели вывезти нас вовремя».
«И шахтеров?» – спросил я, уже зная ответ.
Киллиан с сожалением покачал головой.
«У нас было место только для Метиуса и его команды.
Очень прискорбно.
Нам пришлось пристрелить нескольких гражданских, пытавшихся запихнуть своих детей на борт, и остальные весьма оскорбились».
«Это очень вас обеспокоило», – сухо сказал я.
Император знает, сколько лучших мужчин, чем я, полегли на поле битвы пока я спасал собственную несчастную шкуру, во многих случаях, которые даже не сосчитать, но такое явное бездушие человека всколыхнуло меня. Я не мог этого принять.
К счастью, мою ремарку он принял за оценку, видимо так же непроницаемый для иронии как и мой помощник.
«Путь долга часто выложен камнями», – беспечно процитировал он, думая, что это оправдывает все, очевидно забывая об окончании предложения. (1)
Я кивнул, наливая себе свежего рекафа в тонкую фарфоровую чашку, едва хватавшую на глоток, благодарный за передышку.
Мысль просто выхватить свой цепной меч и оттяпать голову этому ублюдку была соблазнительна, но сдаться этому импульсу было бы экстремально глупо.
Он был инквизитором, после всего и я вряд ли был бы первым человеком, который пытался это сделать.
И даже если бы я преуспел, это был явно разозлило сестер, которые склонны реагировать несколько вздорно, очевидно с применением обильного количества выстрелов.
«Как вы убедили их впустить себя туда в первый раз?» – вместо этого спросил я.
Для меня становилось все более и более очевидным тот факт, что Киллиан был одним из тех страдающих манией величества людей, который отчаянно нуждался в благодарных слушателях, чтоб поддержать собственное заблуждение о своей исключительной мудрости, так что я должен был потакать ему так долго, как мог.
Чем больше я позволял ему выболтать, тем больше мог рассказать Эмберли при встрече, да и пока мы болтали с ним, вряд ли бы он еще раз попытался меня убить.
«Мне не пришлось», – ответил он просто.
«Край Ада был Гаварронианской колонией и поселенцы были в восхищении иметь друзей из женского монастыря, работающих там».
«Хорошо».
Я глубокомысленно кивнул, отпил рекаф и хотел бы чтоб это была достаточного размера чашка.
Это объясняло удивительное количество религиозной литературы, лежавшей там повсюду.
Я задумался о том, сколько много несчастных колонистов пожалели о своем выборе друзей, когда святые Сестры оставили их на съедение тиранидам.
Я почувствовал, что моя челюсть опять начала сжиматься от этой мысли, и забросил еще одну удочку для беседы.
«Я так понимаю вы нашли место где продолжить исследования?».
«Естественно».
Голос Метиуса выдавал знакомые ноты человека, который был фанатиком своей работы и хотел ее обсудить.
Я начал понимать почему он так хорошо сошелся с Киллианом.
«Сестры любезно нас расположили».
«Уверен что так», – сказал я, стараясь быть спокойным.
Если его слова действительно значили то, о чем я подумал, значит ключ ко всем делу был здесь, где-то в монастыре Белой Розы.
Вопрос был в том, могу ли я туда добраться. Владения были обширными и «Потаенный свет» мог быть где угодно.
Метиус нетерпеливо кивнул.
«Хотите взглянуть сами?» – спросил он.
(1) Полная цитата из «Наставление Святой Эмилии», работу, которую Каин вспоминает с удивительной нежностью в некоторых отрывках своих мемуаров. Звучит она: «Путь долга часто выложен камнями, но сглажен заботой о других».
