Сергей Снегов - Люди как боги - 1 (сравнение редакций 1966 и 1971 годов)
— В первый же месяц набора на новостройки космоса Столицу покинуло три четверти жителей, — закончил Ромеро. — Пока это еще большой город. Скоро это будет пустой город, а немного погодя — ненужный…
Мы остановились у перил. Внизу, между проспектами Великих Предков и Зеленым, простирался парк. Из багрянца увядавших кленов, лип и дубов вздымался гребень Внутреннего кольца. Столица была не только большой город. Она была прекрасна — прекраснейший из городов, созданных людьми.
— А вы, Павел? Вы тоже собираетесь покинуть Столицу, как ненужный город?
— Я? С чего вы взяли, высокомудрый друг? Я родился в Столице и здесь отдам концы, употребляя это древнее морское выражение. Как вам, вероятно, известно, я занимаюсь историей технических открытий и свершений. До сих пор наука эта была достаточно отвлеченной, чтоб не сказать — праздной… После совершенного вашей сестрой социального переворота положение изменилось и в этой области. Мы подбираем теперь информацию о нашей культуре и технических достижениях и переводим ее на языки новых друзей.
Нужно же поднимать уважаемых звездных собратьев до человеческой культуры, а делать это удобнее всего в Столице — здесь сконцентрирована наша мудрость…
Пойдемте обедать, дорогой Эли, мы пропускаем лучшее время для пищеварения.
— Еще один вопрос, Павел, и мы отправимся. Вы сказали, что проголосовали за мой проект превращения Земли в галактический генератор волн пространства. Почему вы это сделали? Вы, конечно, отдавали себе отчет, что Земля тем самым ставится непосредственно на службу всему Межзвездному Союзу? Это, впрочем, видно из того, что вы сказали об уничтожении остатков самостоятельности Земли.
Он не ожидал такого вопроса и немного растерялся:
— Как вам сказать? Ну, захотелось поддержать вас… Надоело плыть против течения. Почему и мне не побезумствовать, раз все кругом посходили с ума?
— От вас я ожидаю ответа посерьезней, Павел.
— Вот как — посерьезней? Тогда получайте другой ответ. В вашем проекте одно меня подкупило сразу — размах. Раз уж мы ввязались в большую войну, несмотря на мои предупреждения, так надо вести ее по-большому… Не думайте, что я такой уж мещанин, боящийся всего, что за околицей. Превратить Землю в командную точку Галактики, в исполинский глаз, обрыскивающий отдаленнейшие звездные уголки, в эдакое галактическое ухо, чутко улавливающее любую гармонию звездных сфер, — нет, это, знаете ли, внушительно!..
— Вот и прекрасно! — сказал я весело. — Думаю, что мы найдем с вами общий язык и в остальном. Нет, Павел, Столица не умерла, вы ее рано хороните. Сегодня я попрошу у Большого Совета, чтоб в ней разместили экспериментальную станцию волн пространства.
Скоро кавернам в ее теле придет конец.
Ромеро снял шляпу и церемонно поклонился, показывая, что у него не хватает слов выразить свое восхищение. Он сделал все, чтоб его молчание было красноречиво. На позы он мастер.
10
Дни не шли, а летели, я вставал на рассвете и не успевал оглянуться — дня уже не было. Я торопился, вся Земля торопилась — Большой Галактический флот, покинув Плутон, сконцентрировался у Оры. Корабли нужно было снабдить сверхдальними локаторами, без этого теперь нечего и думать было выпускать их в космические просторы. Вся эта работа падала на меня. Я наблюдал за проектированием гигантской станции волн пространства СВП-3 и руководил выпуском установок для звездолетов, названных нами СВП-2. Все свободные помещения Столицы были отданы новому заводу, но их не хватило, пришлось выселить из города несколько институтов и убрать склады. Никогда еще, на моей памяти, Столица не жила такой бурной и напряженной жизнью, как в эти недели, когда мы срочно оснащали новыми установками изготовленные звездолеты.
Это уже была не та станция, СВП-1, что так честно нам послужила в Персее. Исследования на Земле показали, что у нее мал радиус действия, уже в двадцати светогодах ее локаторные свойства ослабевают. Она годилась лишь для прощупывания близкого пространства, в рейсы с Солнца на Сириус и звезды Центавра, не дальше. Работать же в качестве телепередатчика она на дальних расстояниях могла лишь со сверхмощными станциями, которых, по-видимому, в Галактике еще нет, — сужу по тому, что, отдаляясь от Персея, мы быстро потеряли связь с галактами.
Зато модель СВП-2 легко локировала[187] объекты в ста светогодах. Снабженные такими механизмами, звездолеты уже не теряли связи друг с другом, даже отдаляясь на расстояние Веги от Солнца. И они уже не страшились нападения из невидимости. Ни на каком отдалении враг не мог оставаться незамеченным. Кроме того, установки СВП-2 отлично поддерживали взаимную телесвязь в том же радиусе ста светолет, а с более мощными станциями могли переговариваться и далеко за этими пределами.
Именно такую сверхмощную станцию СВП-3 мы и возводили сейчас на Земле. Никакой звездолет не смог бы вместить подобного механизма. Потребляемая ею мощность — пять миллиардов альбертов — в десятки раз превосходила мощности всех энергетических установок, смонтированных на Земле. Все планеты трудились, чтоб осуществить монтаж и пуск СВП-3. Она одна исключала рядом с собою на Земле все большие предприятия. Большой Совет признал возведение СВП-3 важнейшей стройкой Межзвездного Союза.
Была выбрана и площадка, где размещались основные строения и механизмы станции, — бывшая пустыня Сахара. Здесь на тысячах квадратных километров мы возводили величайший глаз и ухо Вселенной. СВП-3 по расчету должна была действовать в радиусе десяти тысяч светолет. До центра Галактики, скрытого в созвездиях Стрельца и Змееносца, мы не доставали, тем более не доставали до внешних галактик, но звездные скопления в Персее, Гиады, Плеяды, гиганты Ригель и Бетельгейзе — все эти далекие светила нашего звездного мира попадали в зону действия станции. Уже недалек был тот час, когда мгновенно действующая связь должна была сцементировать светила Межзвездного Союза в одно целое.
Пока на строительной площадке в Сахаре возводились здания и монтировались машины, я трудился на экспериментальном заводе, разместившемся внутри Центрального кольца: мы проверяли расчеты, изготавливали узлы механизмов.
В этой работе было сделано лишь два перерыва. Первый — когда на Землю вернулся экипаж «Пожирателя пространства». Томившее меня до этого дня ощущение неловкости от торжественности встречи наконец было сглажено. Ольге и ее товарищам прием был устроен много торжественнее, чем мне. Земля неделю ликовала, два дня на ликование пришлось потратить и мне.
А второй перерыв произошел, когда мои товарищи улетали на Ору — Вера, Лусин (с Трубом, конечно) и многие другие.
— Надеюсь, ты недолго останешься на Земле? — сказала Вера перед прощанием. — Без тебя даже неловко как-то отправляться в дальние экспедиции.
Я усмехнулся и показал на своего помощника Альберта Бычахова, вместе со мной приехавшего на космодром. Альберт, беловолосый, веселый человек, руководил монтажом в Сахаре.
— Он меня держит, Вера. Пока он не высветит все закоулки в Персее, нечего и думать мне покидать Землю. Да и вам не придется устремляться в далекие края, пока мы не закончим своей работы.
После проводов мы с Альбертом вернулись в Столицу. Прощание с друзьями выбило меня на время из колеи. Мне захотелось пройтись по пустынным проспектам.
— Вы поезжайте к себе, а я сегодня не приду, — сказал я и отпустил авиетку.
11
Осень в Столице всегда хороша, а в этот год выдалась отменной. Хоть[188] Управление Земной Оси расписывает свою власть над климатом и действительно выдает по графику ясные дни и дожди, ураганные ветры и дремотную тишь, морозы и оттепели, власть у него лишь на подобные грубые явления, а не на оттенки, в них же главная прелесть. «Завтра, с 10 до 14 часов, выпадет сорок восемь миллиметров осадков, потом будет солнце и тишь» — сколько раз я слышал подобные объявления. Но что-то ни разу мне не попадалась такая сводка: «Этой осенью яркость листьев на кленах превысит среднегодовую на 18 процентов, а дали будут прозрачней на 24 процента, журавлиное же курлыканье прозвучит особенно призывно». Если вдуматься, мы лишь кое-как справляемся со стихийной силой природы, но красота ее не в наших руках. Она создается сама.
Я шел по аллее Звездного проспекта и радовался, что кругом хорошо. Низко нависало забитое облаками небо, ветер шумел в деревьях и кустах, ветви взмывали и рушились. А если ударял резкий порыв, тонкими голосами, заплетаясь, заговаривала трава. Прохожих мне не встречалось. Земля была одинока и ярка.
На повороте аллеи, чуть ли не нос к носу, я столкнулся с Ромеро и Мэри.
От неожиданности я остановился, а когда, спохватившись, хотел пойти дальше, остановились они.
