Крис Клармон - Первый полет
С виду клуб ничем этаким не выделяется — ни снаружи, ни внутри. Потрепанный непогодой, невзрачный, потому что изрядная часть пошедших на строительство материалов была либо подобрана где-нибудь на дороге, либо выпрошена, либо украдена. Его выстроили пилоты, и никто не знал, кто или когда затеял строительство — оно как бы началось само собой, в некий момент, когда… все это и началось. Летчики стали собираться здесь, на пригорке с видом на парк и обширное сухое озеро за ним, потягивая пиво и поджаривая шашлыки, мясо-гриль или гамбургеры, болтая, выхваляясь друг перед другом или беседуя о работе. Затем место пикников обзавелось чем-то вроде стен и навеса, став этаким укрытием от непогоды, выстроенным из всякого непригодного к употреблению хлама. Постройка мало-помалу разрасталась, пока там не появился самый настоящий, без дураков, ресторан. Одним из традиционных элементов, сохранившимся здесь с прежних дней, от развалюхи под прозвищем «У Панчо», осталась стена за стойкой бара, увешанная фотографиями погибших людей и самолетов, погубивших их.
— Слава героям-победителям! — крикнула барменша, едва Николь переступила порог заведения и всмотрелась в сумрак, взглядом отыскивая знакомых.
— Хоть ты-то не доставай!
— За что купила, за то и продаю. Я подхватываю слухи, потому что мне не все равно. К тому же я чертовски тобой горжусь.
Николь приподняла стакан, тостом выражая свою признательность. Сью, едва-едва пяти футов ростом, всю жизнь воевала с собственной фигурой, но никак не могла добиться изящества, требуемого модой. Молва приписывала ей бог весть какие похождения, окутывая ее прошлое покровом романтической тайны, хотя все до единого понимали, что все это бред сивой кобылы, потому что ни один человек не мог пробраться на базу, минуя дотошную проверку службы безопасности ВВС и ФБР. Кое-кто даже полагал, что Сью и сама осведомительница. Она перебралась на запад давным-давно, начав свою карьеру в качестве бухгалтера-бармена, но мало-помалу прибрала «Сорвиголов» к рукам. ВВС были не в претензии, поскольку под ее руководством заведение стало давать приличный доход; клиентам же это пришлось по душе, поскольку она заправляет здесь, как у себя дома, обеспечивая посетителей великолепными кушаньями, раздавая советы, даже если о них не спрашивают, и время от времени помогая разобраться с налогами и бюджетом.
— Голодна? — с ходу осведомилась она у Николь. Увидев ответное пожатие плеч, Сью издала короткий, лающий смешок. — А я-то думала, вы, асы в синих кителях, приучены к решимости.
— День выдался нелегкий, так что ж мне сказать?
Тут Николь облапила пара мощных рук, и басовитый голос пророкотал прямо в ухо:
— Бу-бу-бу!
— Рамси, ну, ты обольстителен, как всегда.
— Когда речь заходит о тебе, лейтик, я не могу удержаться, — отозвался майор, ленивая улыбка и классические черты которого делают его объектом внимания всех встречных женщин, одетый точь-в-точь в такую же кожаную куртку, как Николь. Получив имя от отца, служившего в вашингтонском береговом патруле, а внешность и природную грацию — от матери-тосканки, Рамси Шеридан в общении всегда ухитряется хранить те же спокойствие, небрежность и внешнюю невозмутимость, которые заработали ему славу одного из лучших летчиков-испытателей Центра.
— Ты уже входишь в поговорку, как спасательница жизней и техники, — продолжал он, одной рукой обнимая ее за плечи, а другой принимая бокал с «Пароходным якорем», который налила ему Сью.
— Намек, что я по любому поводу — в кусты?
— Нет, серьезно, Николь, у нас затевается игра, но не хватает человечка до комплекта.
— Прощупываешь почву, Рамси?
— Послушай, я разве спрашивал бы, если бы хотел услышать «нет»? — и он ласково подтолкнул Николь, заставляя слезть с табурета и направиться к столику, где обычная шайка головорезов собралась ради традиционной еженедельной партии в карты.
Ставки были умеренные, и Николь это вполне устроило. Ее вовсе не вдохновляла идея сесть за карты — чем больше проходило времени, тем сильнее сказывались на ней последствия сегодняшнего приземления, — но Рамси не оставил возможности вежливо отказаться. Она пребывала в странном состоянии, усталость прямо-таки пожирала ее — плечи ныли, как после первого сеанса на центрифуге, — но нервы были чересчур взведены, чтобы уснуть. Сочетание опасное, гарантирующее небрежность и неосмотрительность, но Николь не придавала этому такого уж значения, чтобы пытаться стряхнуть усталость. К чему утруждаться? При первой сдаче она осталась при своих с двумя картами и спасовала, когда ход вернулся к ней со ставкой в десять зеленых.
На второй сдаче было примерно то же. На третьей она повышала, имея на руках две пары, но получила щелчок по носу в виде тройки одного достоинства. Когда колода обошла круг и настала очередь сдавать Николь, она успела немного выиграть, чуть больше проиграть и оказаться в минусе долларов на двадцать. Она мысленно обрушивала на голову Рамси громы и молнии, но этому сукину сыну все было как с гуся вода.
— Найдется местечко еще для одного? — поинтересовался молодой человек, года на два-три моложе Николь, с этаким байроновским лицом — впалые от природы щеки и красиво очерченные скулы создают прекрасное обрамление для его широко поставленных темных глаз, хотя, пожалуй, все вместе оставляет впечатление избытка изящества. Полные губы изогнуты в едва уловимой иронической усмешке, как у человека, привыкшего ходить своей дорогой, не придерживаясь почти никаких границ. Сложен он атлетически, но изящно, чуть ли не схематично, и движется со скупой, экономной грацией, какую Николь привыкла видеть лишь у младшего брата и его коллег-танцоров.
— Твоя игра, Рамси, — сказала Николь, скрывая радость при виде неудовольствия, мелькнувшего на лице майора; надо полагать, это достойная расплата за то, что он подставил ее. — Говори.
— Он может занять мое место. — Стью Хэннфорд со стоном взглянул на часы. — Мне надо отваливать в штаб, а то через час моя смена. Опять же, нынче фортуна повернулась ко мне задом, и нечего продлять агонию.
— Ставки? — осведомился новоприбывший, извлекая из бумажника стопку банкнот. Несмотря на его штатский костюм, по повадкам видно, что он военный. Даже в самой непринужденной и дружеской обстановке всякий чин общается с другим так, будто оба стоят на служебной лестнице. А этот юнец держится так, будто он тут самый главный.
— Доллар, пять, десять, — ровным голосом ответил Рамси. — Повышать до трех раз. Игру объявляет банкомет.
— Тогда будьте любезны, фишек на сотню.
— У нас дружеская игра, Алекс, — возразил Рамси, — а некоторым еще и приходится зарабатывать на жизнь в поте лица своего.
— Ничего страшного. — Алекс сверкнул ослепительно белозубой улыбкой и взял фишек на пятьдесят долларов, затем обернулся к Николь. — Я Алекс Кобри.
— А-а, — отозвалась Николь. Теперь все ясно. Это имя знакомо ей, как и всякому другому астронавту. Мануэль Кобри — надо полагать, отец Алекса — практически в одиночку, собственными руками воплотил идею Жана-Клода Бомэ в материале, дав человечеству возможность шагнуть с трассы Земля—Луна прямо в Галактику. Репортеры провозгласили его современным да Винчи. И, само собой разумеется, Крезом.
— Николь Ши, — представилась она в ответ.
— Знаю.
Она объявила игру до семи и сдала себе пару тузов. Это отвлекло ее внимание.
— Ходят сплетни, — заметил один из пилотов, продолжая политическую дискуссию, начатую на прошлой руке, и открывая торговлю ставкой в один доллар, — что Мэнсфилд намерен выдвигаться на пост.
— Он чувствует себя преданным, — подхватил Алекс, и до слуха Николь донесся вздох, когда он заметил однодолларовую ставку и покрыл ее десяткой.
— Он и был предан, — послышался голос справа от Николь. — Президент Рассел говорил, что после первого срока изменил свое мнение в его пользу. Потому-то он снял свою кандидатуру во время прошлых выборов и поднялся на борт в качестве очень важной персоны.
— Какого черта, — подал голос Рамси, — шести лет в Белом доме должно с лихвой хватить любому. Почти половина срока президента Ли, а чего ж он еще хочет после смерти президента? Казалось бы, он должен радоваться, что отвалил.
— Обстоятельства меняются, — возразила Николь, сдавая карты по второму кругу. — Четыре года назад не было халиан'т'а.
— Вы ведь имеете к этому какое-то отношение, или я заблуждаюсь? — искоса взглянул на нее Алекс.
— Очень незначительное, — равнодушно отозвалась Николь.
— Насколько я припоминаю, лейтенант, вас изрядно потрепали, — продолжал он.
— Она провела изрядную часть года в госпиталях и терапии, — ответил за нее Рамси. — Но, насколько я понимаю, теперь она в полном порядке.
— Во всяком случае, физически, — подтвердила Николь.
