Йен Уотсон - Черный поток. Сборник
Силуэт спокойно сказал: «Если ты снова попытаешься убежать, я тебя застрелю».
Сначала ему придется меня найти. Он не решался отойти от двери и ждал, когда глаза привыкнут к темноте. Я уже различала его лицо. За окном ярко светили звезды; была открыта только форточка. Единственный путь наружу — через окно, разбив стекло. Я упаду на наши декоративные камни и могу покалечиться.
Я приготовилась, сжав ножницы и представив себя мячиком. Закрыв за собой дверь, Эдрик сделал несколько шагов в комнату. Он не стал запирать дверь на ключ. То ли он не знал о ключе, то ли оставлял себе возможность быстрого бегства.
— Послушай, — прошептал он, — я не трону тебя, если ты станешь сотрудничать…
Я прижалась спиной к стене. В таком положении он не сможет сильно меня ударить. Шаги; смутные очертания ног.
— Итак, ты внизу, да?
Он встал на колени. Из-за темноты меня не видно, надо только лежать не шевелясь. Плечи… голова… приготовиться! Каким-то образом дверь спальни начала открываться. Эдрик увидел, где я прячусь.
— Ага, — сказал он.
И тут я увидела, что в полуоткрытой двери стоит Нарйа. Тупой, тупой ребенок!
Эдрик положил пистолет на пол и попытался нащупать мои ноги. Он понимал, что я могу ударить его ногой, и тянулся к лодыжке.
Что там делает Нарйа? Она обошла дверь. Ключ! Она вытаскивает из замка ключ!
Ножницы нужно держать вот так… Прицелиться — удар!
— А-а-а! — Эдрик едва сдержал крик боли. — Проклятая ведьма.
Нарйа выходила из комнаты — и я была уверена, что с ключом. Да, я услышала, как он со скрипом входит в наружный замок! Потом услышала, как он поворачивается: еле слышный щелчок. Этот проклятый хитрый ублюдок запирал свою ненавистную сестру с домовым! И домовой, несомненно, пришел в ответ на ее тайное желание избавиться от чужачки по имени Йалин. Эдрик снова взял пистолет в раненую руку.
— Это твой самый последний шанс. Убери нож, или я тебя убью.
— Я думаю, вам не следует меня убивать, — сказала я. — Вы даже представить себе не можете, какую совершите ошибку.
— Ха-ха, — равнодушно сказал он. Но я была права.
— Позвольте мне объяснить, что произойдет.
— Считаю до пяти.
— Нет, послушайте.
— Раз.
— Это не в ваших интересах, доктор Эдрик.
— Два. Ты поранила меня.
— Червь…
— Три.
— Я хочу сказать, Сатана-Змей…
— Четыре. Никто не смеет меня ударить.
— Он мне сказал, что…
— Пять. Умри, дочь Змея!
Ослепительная вспышка, удар в грудь, словно меня проткнула мачта…
Твое тело там, где начинается и кончается мир. Твое тело — это граница. И когда эта граница, твое тело, разрушается, когда оно садится на мель, как судно, напоровшееся на рифы, как странно, что тонешь не ты, тонет мир вокруг тебя. Это мир исчезает в темной глубине вод.
И весь мир погрузился во мрак.
Я была в каком-то голубом пространстве. Я не видела ничего, кроме этого лазурного света. Мое тело исчезло. Так же как и все остальное. Может быть, я кружилась? Казалось, вокруг меня не было ничего, что кружилось бы или стояло неподвижно вместе со мной, но я продолжала раздумывать, кружусь я или нет.
Может быть, я вращаюсь так быстро, что мне ничего не видно? Я попыталась замедлить движение. Не знаю, что именно я пыталась замедлить, ведь у меня не было тела…
Наверное, я находилась в этом пустом небесном пространстве уже давно.
И тут:
— Добро пожаловать, Йалин, — сказал Червь. Провались ты.
Эдрик все-таки отомстил. За свои рухнувшие надежды, несбывшиеся мечты. За то, что простая девчонка обвела его вокруг пальца.
Ну что за пустая, никчемная месть! Если бы он знал всю правду, как рьяно он оберегал бы мою жизнь!
Но поскольку он этого не знал, то отомстил наилучшим способом, которым смог. Потому что теперь я принадлежала Червю. Я думала, что это произойдет еще очень не скоро. А все оказалось так близко.
— Я поздоровался с тобой, Йалин.
— Я слышала. Привет, Червь.
— Так-то лучше. Наверное, гадаешь, где ты?
— В хранилище-Ка, полагаю.
— Не совсем. Помнишь, как я рассказывал тебе о своем плане послать человека по психической связи в Идем?
— Как я могла это забыть? Всю жизнь я мечтала только об одном: путешествовать! Это же было главной мечтой моей жизни!
— Ты хочешь сказать, твоей смерти?
— Конечно, смерти! Я забыла. Как глупо. Милая шутка, Червь. Ты всегда был мне хорошим другом.
— Только когда ты вмешалась в мои дела, Йалин.
— Какая галантность.
— Вовсе нет. Я тебе кое-что должен, дорогая. Разве я не обещал тебе рассказать все о Ка и Божественных разумах, о звездах и Идеме? Как могу я нарушить свое слово? Я очень дорожу своей честью.
— Я бы этого и не заметила, Червь. Считай, что все забыто.
— Нет, нет, я настаиваю. Это мой подарок. Сейчас я покажу тебе, как все произойдет, хочешь?
— А нельзя послать в Идем кого-нибудь другого? Нет, полагаю, что нельзя. Мы ведь с тобой неотделимы друг от друга? Как можно нас разделять!
— О, но ты же вернешься. Я уверен, что смогу это сделать. Теперь, когда мы с тобой одно целое, как можно в этом сомневаться? Как ты сказала, наши отношения так трогательны: мы теперь словно мать и дочь. Хейхо, богиня и ее дочь!
— Очень мило, я тронута. Только трогать-то теперь нечего. Кажется, у меня нет рук. Полагаю, передумывать ты не собираешься?
— Ни в коем случае. Я вздохнула.
— Ну что ж, поскорее займемся делом?
— Умница!
Внезапно возникли образы; и если кружилась я, то и образы кружились вместе со мной. Наверное, это так. Как верхушка игрушечного волчка, вращаясь в сторону, противоположную его движению, показывает рисунок, так череда образов поплыла вокруг меня.
Я жадно пила эти образы. Я не могла остановиться. Для меня не существовало больше ничего, поэтому образы стали для меня всем, и думаю, что именно это глубоко впечатывало их в мое сознание, так же как когда-то я вписывала свои образы в ткань, созданную Червем.
Если бы у меня были глаза, я бы их закрыла, чтобы избавиться от этих образов, и, может быть, мне удалось бы отвертеться от путешествия в Идем по психосвязи в качестве посланника Червя, его шкодливой лапы. Может быть, я смогла бы стать одной из простых душ женщин реки, заново переживающих свою и чужую жизнь.
Но я не смогла, так что и не стала.
Как передать эти образы? Они давили на меня, если можно так выразиться. Это были не просто картинки. Они передавали знание, и это знание наполняло мой ум словно ниоткуда. Словно Червь точно знал, как сплетаются мои мысли, и передавал им свой рисунок, превращающийся в одеяние, которое я носила внутри себя.
Краденая одежда! Червь стащил ее оттуда, где она висела: на линии, связывающей Сыновей Адама (теперь поверженных) с далеким Божественным разумом.
Я начала понимать эту психосвязь. Каким-то образом. Возможно, «понимать» — это слишком громко сказано. Просто я знала, как буду ее использовать, так же как знала, что нужно сделать, чтобы заговорить, но, что при этом происходит у меня во рту, я не знала.
Мне стало известно, словно я знала это уже с рождения, как Божественный разум послал корабли с семенами жизни на борту. Когда прибыл первый корабль, эти семена приспособились к нашему миру. Из вещества корабля возникли тела, в которые вдохнули разум: его Божественный разум мог вернуть в Идем, когда тело умирало. Он мог вернуть всех натуральных потомков тех первых «искусственных» колонистов и перенести их разум в искусственные тела, чтобы в Идеме они прожили вторую жизнь, всех, за исключением тех, кто попал в хранилище-Ка Червя. Так Божественный разум населил вселенную людьми и создал вышеупомянутое знание.
Все это немного расходилось с жестокими и смутными представлениями Сыновей. Андри как-то рассказал мне, что все мы — куклы, наделенные разумом, полученным из Идема. Не так! Только у первого поколения были искусственные тела. Потом это были уже живые люди нашего мира. Тем не менее психосвязь сохранилась и передавалась из поколения в поколение, как голубые глаза или рыжие волосы.
— Идем, должно быть, становится перенаселенным, — заметила я.
— Ах, но вторая жизнь тоже небесконечна, она закончится, как только износится тело.
— А что будет с их Ка после этого? Они просто растворятся? Испарятся или как?
— Может быть, — весело сказал Червь, — Божественный разум их съедает. Но тебя я верну назад, обещаю, и ты мне расскажешь, что же он такое и зачем ему вообще нужны человеческие существа.
— «Нужны человеческие существа»: что ты имеешь в виду?
— Подумай: Божественный разум использует людей как инструмент на далеких планетах, как свои глаза и уши. Зачем ему нужны люди, если он может посылать машины, способные создавать людей? Каков его план? Какую роль играют в нем люди? Кто придумал этот план? А я? Тысячи лет назад меня поместили сюда, чтобы остановить развитие разума. Кто это сделал? Зачем? Ну ладно, тебе пора!
