Альфред Ван Вогт - Крылатый человек
— Я не имел намерения оскорбить вас, но думаю, что члены Совета слишком пристрастны, чтобы решать вопрос о жизни и смерти расы. Благодарю за внимание.
Джемисон сел. Последовавший банкет прошел в полном молчании.
После него к Джемисону подошел вице-председатель Совета, сопровождаемый молодой женщиной. Ей на вид было лет тридцать. Прекрасные голубые глаза и стройная фигура делали ее привлекательной, но неженская решительность в ее облике немного портила это впечатление.
— Миссис Уитмен хотела бы познакомиться с вами, доктор Джемисон, — вежливо произнес вице-председатель Совета, и, представив их друг другу, быстро ушел, словно в этом и заключалась его миссия.
Джемисон внимательно рассматривал женщину.
— Вы ведь доктор наук, мистер Джемисон? — спросила она.
— Да, я физик, но специализируюсь в небесной механике и космических исследованиях.
— Так я и думала. А я вот осталась вдовой после гибели мужа. Меня всегда восхищали его познания, — сказала Уитмен, и потом добавила, как бы в раздумье: — его убил эзвал.
«Видимо, у ее мужа были глубокие познания, если она вращается в высших кругах Совета», — подумал Джемисон, а вслух сказал;
— Сочувствую вам.
— Я очень рада, что вы остались еще на несколько дней, и я могу предложить вам другое решение проблемы, от которого зависит судьба планеты. Вы знаете, что у нас есть спутник?
— Вы хотите создать на нем базу, — медленно произнес Джемисон, видевший его из корабля.
— Не только.
«Что ж, этим стоит заняться, — подумал Джемисон, — в потоке бумаг, в водовороте мелких проблем это решение могло затеряться, а бюрократы неохотно пересматривают решения». Правда, он сильно сомневался, что это действительно решение, но в создавшейся ситуации любой компромисс был предпочтительней открытой вражды.
— Пойдемте, — сказала миссис Уитмен.
Джемисон в уме прикинул, что зафрахтованный корабль с эзвалами прибудет на Землю лишь через несколько недель, и он может уделить немного времени миссис Уитмен.
— Прекрасно, я согласен. А вы, как я понимаю, будете моим гидом?
Она рассмеялась, обнажив великолепные белые зубы.
— Но ведь больше с вами никто не станет разговаривать, не так ли?
Однако, сколько горечи вызвал ее вопрос у Джемисона!
6
Блеск космического скафандра гида то и дело грозил затеряться в звездном небе, и Джемисону приходи — лось непрерывно следить за ним, чтобы не остаться одному.
Он уже раскаивался, что согласился на этот полет. На пути к спутнику он просмотрел относившуюся к нему заметку в Космической Энциклопедии. С первого взгляда было ясно, что на спутнике невозможно разместить миллионы людей.
Казалось, женщина нарочно старалась отвлечь его внимание, не дать размышлять, ее трудно было рассмотреть на фоне солнца.
Милей внизу на поверхности спутника виднелись островки леса, выщербленные скалы, редкие участки травы, коричневой и пожухлой.
Джемисон не мог рассмотреть спидометр, вмонтированный в наружный шлем, так как свет дробился на стеклах и искажал картину на циферблате. Но что-то возбудило его подозрения. Он напряженно вглядывался в диск, и то, что он увидел, заставило его сжать губы в прямую линию. Он включил рацию:
— Миссис Уитмен!
— Да, доктор Джемисон, — слово «доктор», она произнесла как-то насмешливо и даже враждебно. — Слушаю вас, доктор!
— Вы сказали мне, что мы должны пролететь 521 милю или…
— Или около этого! — смягчился голос, но враждебность даже усилилась.
— Итак, 521 милю. Цифра достаточно определенная, чтобы быть точной. Тем не менее, мы уже пролетели 629 миль и все еще продолжаем лететь! С тех пор, как мы покинули пять городов, прошло два часа…
— Ну и что же, — прервала его женщина, — это не так страшно, доктор Тревер Джемисон.
Джемисон молчал, размышляя, чем это ему грозит. Сначала он ей хотел ответить так же высокомерно, но мозг, ставший внезапно кристально ясным, подавил это намерение в зародыше. Здесь крылась смертельная опасность. И как всегда в таких случаях, мозг работал быстро и точно. Он всегда выходил победителем, и это придавало ему силу.
Джемисон начал снижать скорость. Времени было слишком мало, а опасность слишком близко. Но пока скорость была велика, ничего нельзя было сделать.
Он спокойно спросил:
— Скажите, убийство предпринято по приказу Совета, или это ваша личная инициатива?
— Что ж, теперь это не важно, — ответила женщина. — Мы не предполагали, что вы решитесь на плебисцит. Конечно, мы давно знали, что спутник не годится для базы.
Джемисон рассмеялся, чтобы скрыть свое снижение. Перегрузка была так велика, что он едва сдержал стон. Теперь он остался один. Сверкающий скафандр сопровождающего исчез вдали. Скорее всего, она даже не обернулась… Стараясь скрыть это неприятное для нее открытие как можно дольше, Джемисон спросил ее:
— И как же вы меня убьете?
— Через десять секунд ваш двигатель… — она осеклась. — О, да вас тут нет… Хотите приземляться? Все равно я вас найду!
До скалы оставалось 60 футов, когда двигатель остановился. Пламя охватило его, жгучая боль пронзила все тело, он ударился о землю, непроизвольно сворачиваясь в клубок, и потерял сознание.
Пятнистая скала, кружащаяся и качающаяся — вот что он увидел, очнувшись. Скафандра на нем не было, остался лишь костюм с электроподогревом. Он почувствовал на себе чей-то взгляд. Джемисон обернулся, за ним стояла Барбара Уитмен.
— Вам повезло, вы вовремя выключили двигатель, вам обожгло только ноги. Я уже вылечила их. Вы можете даже идти.
Джемисон посмотрел по сторонам, затем вопросительно взглянул на нее. Она поняла его мысли.
— Быть может, не стоило быть столь щепетильной к смертнику, но я не могу убить даже собаки, не дав ей шанса выжить. У вас тоже есть шанс.
Джемисон сел, не отрывая от нее взгляда. Он встречал жестоких женщин и раньше, но ни одна не была столь честна и искренна в своих намерениях, как эта.
— Где ваш скафандр? — спросил он.
Она кивнула на небо.
— Видите черное пятно, справа от солнца? Я заложила в него мину, через 300 часов остатки упадут на солнце.
— Что — то не верится, что вы решили умереть вместе со мной. Люди умирают лишь за свою веру. Во что верите вы? У вас — то скорее всего есть шанс?
Лицо женщины потемнело от гнева.
— У нас нет ни одного шанса. Мы умрем вместе, ведь нам не дойти пешком до Пяти Городов, а до платиновых рудников тем более.
— Жалкая бравада. Во — первых, это доказывает, что вы глупы, а во-вторых мне никогда не нравились авантюристки. Тем не менее, я благодарен вам за лечение и… за общество.
Джемисон попрыгал на ногах, испытывая легкую боль.
— Ммм, не больно, но еще плохо сгибаются… К ночи это пройдет…
— Однако, вы спокойны, — язвительно сказала Уитмен.
Он кивнул.
— Конечно. Ведь я жив, и у меня есть время убедить вас в своей правоте!
Она рассмеялась.
— Вы не понимаете положения дел. Нам нужно идти две недели, делая по шестьдесят миль ежедневно, а это невозможно. Температура ночью падает до ста, а иногда и ста семидесяти градусов ниже нуля, в зависимости от близости к раскаленному ядру спутника, благодаря которому, здесь вообще возможна жизнь. Что вы на это скажете?
— Что надо идти, — ответил Джемисон, не колеблясь.
— Нас сожрет первый же попавшийся грапп — кровосос, если мы не замерзнем. Запах крови, который они чувствуют на расстоянии, приводит их в бешенство. Им ничего не стоит сожрать человека целиком. Они способны рыть туннели в этих скалах. Единственная защита против них — бластер, а у меня остался лишь охотничий нож. Единственная пища на этом спутнике — огромные травоядные, удирающие быстрее лани при виде человека, но способные прикончить дюжину невооруженных людей, если их припереть к стенке. Учтите, что-то в воздухе возбуждает зверский аппетит. Мы приближаемся к смерти с каждой минутой.
— Вы, кажется, этим довольны, — сухо ответил Джемисон.
— Во всяком случае, на Землю нам не вернуться.
— Вы ошибаетесь. Мне только жаль видеть женщину в столь опасной ситуации. Хороши же однако, ваши друзья. Но я вернусь.
— Чепуха. Это все равно, что убить граппа голыми руками, — рассмеялась она.
— Не только и не столько руками, а разумом и опытом. Мы дойдем до людей, несмотря ни на что!
Наступило молчание. Джемисон оглядел местность. Насколько хватало глаз, крутом простиралось однообразное безжизненное плато. Впрочем, нет! В одной стороне виднелся обрыв. Джемисон задумался на секунду, потом сказал:
— Придется идти к обрыву.
Глубокая тишина окружала их. Молчание было символом, духом этого холодного мира.
— Ну что же, начнем наше путешествие.
