Кристофер Банч - Флот обреченных
— Спасибо! — сказал Торесен. — Ты расторопен.
Стэн остановился в растерянности.
— Ты знаешь меня?
— Да. И очень близко. Ведь это я убил твою семью.
Стэн бросился к нему, направляя руку с ножом прямо в горло. Торесен увернулся, судорожно дернувшись, когда кончик ножа коснулся его плеча, оставив кровавый след. Он ударил сбоку и с удовольствием услышал сухой треск ломающегося запястья Стэна. Нож вылетел и исчез в траве.
Стэн, не замечая боли, повернулся, чтобы уйти от нового удара, и сам ударил здоровой рукой. Его пальцы царапнули лицо Торесена, и тот отшагнул назад. Предчувствуя выпад врага, Стэн пригнулся.
Потом он понял, что Торесен не наступает. Позади, в нескольких метрах от него, была коллекция оружия, и магнат рванулся за карабином.
Стэн прыгнул к стене, протянул руку к старинному короткоствольному ружью с широким раструбом; Торесен в это время уже схватил виллиган и открыл огонь. Стэн кинулся на землю, прицелился и выстрелил. Заряд попал в верхнее освещение купола, все кругом окутала тьма. А он перекатывался и перекатывался с места на место, так как пули из антиматерии пронзали темноту, отыскивая его.
Стэн спрятался за дерево. Вокруг падали комья земли, куски дерева. Вдруг все стихло. Стэн прислушался и уловил, как с легким шелестом в темноте двигается Торесен. Магнат шел прямо на него.
Раздались щелчок и протяжный скрежет — Торесен открыл клетки. Два страшных серых бенгальских тигра-мутанта, выйдя на волю, негромко зарычали. Барон нажал клавишу управления. В их ошейниках раздались звонки, тигры повернулись, затем торопливо пошли прочь от магната.
Стэн двинулся через кусты. Где же Торесен? Почему не идет?..
Вдруг сзади донеслось рычание, Стэн обернулся, и в этот момент на него бросился тигр.
Стэн отшагнул назад, свел ноги вместе и изо всех сил прыгнул прямо вверх. Они столкнулись в воздухе. Зверь упал на землю и задергался в конвульсиях. Затем попытался встать, но упал уже мертвым. Его горло было пробито ударом Стэна.
Стэн поднялся на ноги, превозмогая боль в раненой руке. Тошнота подползала к желудку. Держаться!..
Загорелся свет. Стэн на минуту застыл, ослепленный яркой вспышкой, затем нырнул в укрытие, так как снова раздалось кряканье виллигана. Сколько сделано выстрелов? Стэн не слышал, чтобы Торесен перезаряжал карабин. Патроны у него должны уже быть на исходе. Стэн на всякий случай осмотрелся, ища оружие.
Рядом, размахивая хвостом, стоял второй тигр. Он уже готовился к прыжку, потом зарычал. Стэн, пересилив себя, рассмеялся диким, почти истерическим смехом.
Магнат открыл огонь из виллигана, срезав тигра, как раз когда тот бросился на Стэна. Тигр завертелся волчком и рухнул на землю без признаков жизни. Торесен все стрелял. А потом раздался сухой щелкающий звук — патроны кончились.
Стэн вышел из кустов.
Торесен, заметив его, стал лихорадочно искать новый магазин. Бесполезно. Он кинулся назад, хватая первое попавшееся под руку оружие. Лезвие сабли свистнуло, когда он сорвал ее со стены и нанес удар.
Стэн застонал от боли — кончик клинка резанул его вдоль ребер. Он уклонился от бокового удара, пытаясь схватить оружие. Хоть какое-нибудь оружие… Рапира!
С громким звоном лезвия встретились. Стэн сделал выпад вперед, и рапира почти выскочила у него из рук, когда Торесен парировал удар. Стэн отступил.
Тонкая рапира согнулась, когда он оперся на нее, пытаясь удержаться на ногах. Торесен сделал шаг вперед, отчаянно размахивая саблей.
«Нет шансов, — подумал Стэн. — Сабля Торесена слишком мощная и острая, ау меня — тоненький стерженек заточенной стали. Гибкой стали». Внезапно Стэн понял, что в этом есть свое преимущество. Как бы ни был силен удар Торесена, можно отвернуть лезвие в сторону.
И Торесен ударил. Лезвия встретились. Рапира, как змея, металась вокруг сабли, используя ситу удара противника, чтобы отразить его, Стэн сделал выпад и понял, что лезвие достигло цели, — Торесен вскрикнул.
Стэн сделал стремительный шаг назад как раз перед сверкнувшей саблей врага.
Пауза. Торесен стоял перед ним, задыхаясь; кровь капала из нескольких ран. Но похоже, сдаваться он не собирался.
Торесен опять двинулся вперед, нанеся сильный удар. Стэн попытался его парировать, однако тоненькое лезвие соскользнуло, и он почувствовал, как сабля глубоко врезалась в руку.
Торесен знал, что Стэн теперь попался. Он шагнул вперед, замахнулся для мощного бокового удара, который должен был обезглавить противника, — и закричал от боли, когда кончик рапиры вонзился в его локоть. Сабля выпала. Торесен отчаянно выставил вперед руки, оттолкнул лезвие прочь, ощущая, как пальцы превращаются в кровоточащее мясо, и выбросил вперед здоровую руку с ножом, целясь Стэну под ключицу.
Он почувствовал, что попал в кость, и ударил еще. Но Стэн блокировал удар; одна рука его беспомощно свисала, он едва стоял на ногах.
Торесен сделал еще один выпад, и раненую руку Стэна пронзила страшная боль. Тогда, собрав последние силы, он ударил распрямленной ладонью, кончиками пальцев… Ребра Торесена хрустнули, словно сухое дерево. Стэн быстро сделал шаг назад, избегая ответного удара, упал на колено, и Торесен оказался на нем, пытаясь рукой сломать врагу шею.
Стэн со всей мочи ударил вверх, под ребра. Кость снова подалась. Еще удар, еще и еще…
Что-то чавкнуло под рукой, Торесен заорал от боли. И тогда Стэн вырвал из его груди сердце.
Какое-то страшное мгновение, растянувшееся будто на целую вечность, Торесен смотрел на собственное сердце — и упал.
Стэн застыл оцепенело, затем повернулся и забросил еще сокращающийся орган далеко в кусты, где лежали тигры.
Неожиданно сзади раздался выкрик, метнулась неясная фигура. Он попытался ударить…
Бэт подхватила его на руки и опустила, уже потерявшего сознание, на землю.
Глава 38
Лицо императора было каменно-холодным. Махони стоял перед ним, вытянувшись по струнке.
— Все ли следы АМ-два уничтожены?
— Да, сир!
— На Вулкане новое правительство?
— Да, сир!
— А Торесен?
— Он… мертв, сир.
— Почему не выполнен мой приказ?
— Оправдываться нечем, сир.
— Нечем? И это все, что вы можете сказать?
— Так точно, сир.
Махони склонился над Стэном, который изо всех сил пытался сосредоточить внимание. Очень это трудно, когда ты прикован к постели в госпитале в условиях невесомости.
— Я только что от императора.
Стэн ждал.
— Его комментарии были, надо сказать, довольно резкими. В особенности дело касалось, боец, прямого невыполнения приказов. Приказов империи.
Стэн представил себе, как это все было, глубоко вздохнул и приготовился к худшему. Вероятно, к наказанию.
— Вы можете что-нибудь сказать в свою защиту, лейтенант?
Стэн, конечно, мог. Но к чему? Он уже приговорен.
— Я жду, лейтенант!
— О, простите, сэр, — прохрипел Стэн, — но вы назвали меня лейтенантом.
Махони улыбнулся, затем присел на краешек больничной койки.
— Распоряжение самого императора, парень. — Он полез в карман кителя и вытащил пару маленьких серебряных погон. И нож Стэна.
И положил все это на кровать.
— Император был рад без памяти. А насчет этих приказов у него тоже появились другие соображения. Он просто не успел довести их до нас.
— Он хотел, чтобы Торесен был убит?..
— Только в самом крайнем случае.
— Ага. Но звание… Не гожусь я в офицеры.
— Я бы и согласился, но император думает иначе. А хороший боец всегда должен подчиняться командиру. Не так ли, лейтенант?
Стэн усмехнулся:
— Во всяком случае, почти всегда.
Махони собрался уходить.
— А как насчет Бэт?
— Если вы не возражаете, лейтенант, — ответил Махони, — она вступит в вашу команду.
Стэн не возражал.
Император благоговейно стер пыль с бутылки, с шумом открыл ее, наполнил два бокала. Махони поднял один, с подозрением посмотрел на жидкость.
— Опять виски, босс?
— Да. Но теперь это настоящее виски.
— Откуда?
— Не могу сказать.
Махони сделал глоток и поперхнулся.
— Что за… Что это?!
Император просиял. Отхлебнул, поиграл во рту напитком, смакуя его.
— Прекрасно, — сказал он и снова наполнил свой бокал. — Ты обо всем позаботился? Как насчет Стэна?
— Сделал все, как вы говорили, босс.
Император на минутку задумался.
— Держи меня в курсе его работы. Я думаю, за парнем надо присмотреть.
— Будет сделано, босс.
Махони заставил себя допить бокал. А затем дать налить себе еще. Ведь главное в его работе — заботиться о благополучии императора. А император терпеть не мог пить в одиночку.
