Александр Зорич - Пилот на войне
Интересно, куда взгромоздился Белоконь, раз так здорово возвышается — по пояс над людским озером.
— …месть, товарищи! Справедливое воздаяние! Когда мы пойдем на вылет, наши сердца должны пламенеть ненавистью! Клоны опять и опять переходят границы законов войны и человечности! Так неужели мы будем терпеть?! Доколе, товарищи?! Пусть славное имя «Принца Астурийского» огненным отпечатком останется в наших душах, чтобы рука не дрогнула, чтобы даже тень сомнения не закралась, когда быстрые крылья наших могучих машин понесут расплату коварному врагу! Итак: нет — жалости! Нет — пощаде!
Ужас какой.
Задыхается, размахивает свернутыми в трубку бумагами и продолжает вещать. И ведь прет Белоконя на чистом духе, без всяких допингов!
Я оглядел ближайших соседей.
Во! Связист Илларион Забалуев. То что нужно! Связисты всегда в курсе всех событий.
— Товарищ капитан третьего ранга… — прошептал я, аккуратно дергая нужный рукав.
— А? — Он обернулся.
— Вы не знаете, что случилось? А то я только с вахты. И тут такое. — Свистящий шепот, нас еле слышно из-за белоконного грохота от переборки до переборки.
— Шифровка из штаба флота! — Кап-три наклонялся поближе. — Клоны применили термоядерные торпеды по авианосцу «Принц Астурийский»!
Я обомлел.
Ноги сделались ватные.
Это вам не какие-то иокастинские слухи насчет линкора «Пересвет». Это шифровка из штаба! Если штаб распространяет такую информацию среди личного состава (или с чего бы Белоконю так надрываться?), значит неминуемо последуют оргвыводы.
Какой оргвывод следует за нанесением ядерного удара по нашему вымпелу?
Ровно один.
Поэтому в животе поднимается волна холода, а ноги слабеют.
— Клоны опять прислали официальную ноту, что ТЯО применено с мятежного борта, захваченного манихейскими инсургентами. Да только кто же в такое два раза поверит?
— Опять? — Прошептал я.
— Ты что, лейтенант? Уже час весь флот гудит! Ах, ты же с вахты! На Иокасте…
— Так это правда?!
— Если в шифровку включили, надо думать.
— И что?
— Как что? — В глазах констатация моей окончательной тупости. — Как что?! Пришел приказ на распечатывание термоядерных погребов! Авиакрылу «Дзуйхо» сейчас отгружают комплект подвесных пушек с калифорниевым боеприпасом, тактические ракеты со спец-БЧ. На линкорах тяжелые МРК монтируются с боеголовками «Конус», да и часть торпедоносных эскадрилий тоже получили «Конусы».
«Конус»…
Двухгигатонное петербургиевое чудовище. Эквивалент двух миллиардов тонн тротила. На европейский «Пацифик» их влезает десять штук. Изготовлены по конверсии терраформирующих бомб. Тех самых, что могут придавать дополнительное вращение целой планете.
Десять «Пацификов», сотня БЧ — это гарантированный конец любой биологической жизни на любом небесном теле.
Что же делается, товарищи?!
— …били, бьем и будем бить конкордианскую нечисть! — Заключил Белоконь.
— Ура! Ура! Ур-р-ра! — Откликнулись его бойцы.
А мы — все остальные — промолчали. Уж очень повод для «ура» страшненький.
— Теперь, товарищи, прошу расходиться. Не будем создавать давку на лифтовой площадке.
Митинг раскололся, распался, и народ ушел.
Покидая лифтовую, я слышал как торпедоносцы Яхнина горячо обсуждали новости.
— Парни!
— …это противоречит всем конвенциям!
— Ага, ты это клонам скажи…
— …и экипажу «Принца Астурийского».
— Парни!
— Здравый смысл! Это против здравого смысла! Нельзя забрасывать планету термоядерными БЧ! Зачем?!
— Это смотря какую планету.
— А как же мораль? Этика военнослужащего? «Конус» ведь не разбирает кто военный, а кто гражданский! Шарахнет ударной волной, только кишки полетят километров так на триста!
— Парни! Тихо, мать же вашу! — Это голос Яхнина. — Вы офицеры или дерьмо?! Никаких приказов пока не поступало! А как поступят — будете выполнять! Как миленькие! Паникеров и тр-р-репачей лично пристрелю! Никаких рапортов — пулю между ушей! Всё ясно?! Вы меня знаете, за мной не заржавеет…
Голос пропал, заслоненный переборкой и гомонящим коридором.
Было что обсудить. Ой было!
Как выяснилось, АВЛ «Принц Астурийский» заработал «очищение огнем» в системе Фиваида. Случилось это в конце мая, но штаб до поры засекретил сведения. Разбирались. А как разобрались, поступила команда на приведение термоядерных крюйт-камер в полную боевую.
Оно, конечно, правильно.
Если клоны уже два раза использовали ядерное оружие, где гарантия, что не будет и третьего? И пятого, и десятого? Да не по одной торпеде, а сразу сотней?
Пусть даже не сами клоны, а какие-то загадочные «манихейские мятежники», которые раз за разом захватывают боевые корабли и ТЯО на передовых базах. (Что это еще за напасть такая — манихеи?!) Нам от того не легче.
И не нам отвечать за то, что клоны не в состоянии разобраться со своими инсургентами. Причем ситуация дошла до такого усиления этих инсургентов, что даже термоядерные торпеды попали им в лапы!
Нам флот прикрывать надо. Войну выигрывать, по верному замечанию Сергея Цапко.
Пусть в Сетад-э Бозорг знают: адекватные меры ответа нами подготовлены!
Эти геройские мысли тем охотнее пробирались в голову, чем дальше герой-носитель находился от торпедоносных эскадрилий, которым и предстояло использовать «изделие «Конус»». Нам-то что… Мы — истребители, с нас взятки гладки.
И потянулось ожидание.
До раннего утра 11 июня не происходило ничего.
Боевая тревога настигла меня в 5-30 в не совсем обычном облике.
Аккуратный стук в дверь.
Спасибо, конечно, что не вынимающая душу сирена. Но, во-первых, какого дьявола, титанировый кнехт без смазки, если не сирена — у меня еще полчаса сна. Тридцать минут военного сна — это отдай и не греши! Во-вторых, «Дзуйхо» совершил Х-переход, пока мы спали. Просыпаться в таком состоянии — особенное удовольствие. Голова еще там, где нет ничего и есть все — в Х-матрице, а тело уже здесь, в грубой эвклидовости.
«Был прыжок… — пронеслось в мозгу, — неужели наступление?! Тогда отчего нет тревоги?!»
Стук-стук-стук, разрешите, да-да.
Вошел вестовой Шубина, нашего бывшего руководителя полетов.
— Андрей Константинович. — Кивок в мою сторону и в сторону Вени, моего сокаютника. — Вениамин Павлович. Вас вызывают в инструктажную, просыпайтесь, пожалуйста. Не спешите, у вас много времени, пятнадцать минут.
И ушел тихой тенью.
Пятнадцать минут — это да-а-а! Это много!
— Что за хрень? — Оршев не верит глазам и уху, потому как второе все еще впечатано в рай подушки. — Опять во рту подкова… ч-ч-черт! Опять куда-то сиганули, пока я дрых!
— Это не хрень, Веня. Это Х-переход. — Мой организм со скрежетом поднялся. Взгляд на часы — 5-32. — Хрень — это вестовой и «пожалуйста просыпайтесь», вместо сирены.
— Точно. И… это же шубинский Патрокл. Почему вестовой не Шелестова? — Оршев сел на койке, зажег свет и погрузил ноги в носки.
— Скотина ты, Веня. Ты меня своими карасями задушишь. Что, на «Дзуйхо» прачечная не в строю?
Носки у моего друга, м-м-м… попахивали.
— Одевайся, неженка. Будто в казарме не спал!
— Да уж, спал. — Вжикнула молния. Раз инструктаж, значит, вылет. Значит даже повседневную форму одевать не надо. Не говоря о парадной. — Надо думать, что не одних нас вот так будят. На дело, значит, пойдем не все. Или зачем такие нежности? Если б всех — так по тревоге бы подняли и всего делов!
— Мысль! — Восхитился Оршев.
Мысль была верная.
В инструктажном зале собрались две эскадрильи истребителей (И-01, И-03) и все штурмовики. Президиум занимали Шелестов и Шубин. Причем инструктаж вел именно Шубин как старший по званию. Эскадр-капитан, все-таки, хотя, формально, на «мухе», пилотами командовал Шелестов — кап-два.
«Муха», чтоб вы понимали — старая кадетская кличка учебного нашего корыта «Дзуйхо».
Поднялся Петр Михайлович Шубин, сверкнув звездами и галунами — он-то не поленился влезть в парадку.
— Товарищи, началась стратегическая наступательная операция «Москва».
Шум голосов.
— Как полагается, началась она с разведки. Мы в наряде передовых сил идем в район оперативного развертывания. — Шубин зажег карту. — Да, товарищи, это система Вахрам. Мы наступаем на Паркиду.
Снова шум и язвительная реплика Ремизова из третьей штурмовой: «Я же говорил! А ты: «Хосров, Хосров»! Балда!»
— Это газовый гигант Бирб, на орбите которого находится Паркида. — Луч указки проткнул голограмму, она сменила масштаб, увеличилась и напрыгнула на зрителей огромным черным шаром в голубых и багровых разводах. — Мы приближаемся по линии противостояния, прикрываясь от средств раннего обнаружения диском планеты. Как вы знаете, газовый гигант обладает сверхмощной магнитосферой, а это прекрасная маскировка.
