Оксана Гринберга - Свободные Звезды - 2
Посмотрела. Вернее, вытаращилась на первую картинку с блестящими черными ногтями и красными треугольниками имперской символики. Красотень, да и только! Собиралась отказаться, но тут на визоре вспыхнула надпись. «Отключение камер ровно в шесть циклиний тринадцать циклид. На десять циклид. Самое больше, что могу сделать, сестричка!»
Дорс! Сердце оглушительно застучало, да так, что, казалось, услышит охрана. Я взглянула на худенькую истарку совсем другими глазами. Она… Она молодец! Значит, сопротивление, словно гигантский спрут, протянуло свои руки даже на верхние уровни Твердыни!
— Неплохо, — сообщила ей. — Давайте ваш маникюр.
Взглянула на часы над антикварной рамкой с непонятной абстрактной картиной внутри. Осталось чуть меньше получаса до того, как Дорс отключит камеры примерно на пятнадцать минут. И что?! Что мне с этим делать?!
— Вот еще этот рисунок, — произнесла девушка. — Он… Он тоже может вам понравиться!
Гламурные черные ногти сменил план Твердыни. Вернее, уровня, на котором располагались покои Императора. Она права, этот рисунок мне тоже понравится, и еще как! Распахнула глаза, пытаясь запомнить, запечатлеть, инсталлировать его в усталый, измученный переживаниями мозг. Гостевые комнаты рядом с личными покоями Садхи. Посты охраны. Комнаты слуг. Несколько хозяйственных помещений. Прачечная, вернее, сортировочная белья. Лифты на нижние уровни. Один — для Императора, второй — парадный, гостевой. Третий — тот самый, на котором меня привезли. Еще один, видимо, ведущий из кухни. Мусоропровод. Сброс для грязного белья. Среди этого — серые ходы, пронзающие стены, для Поцелуйчика и компании.
Черт ногу сломит! Тут, на визоре, одна из дверей, ведущая в комнату слуг, вспыхнула, налилась красным. Ясно. Мне туда.
— Пожалуй, остановлюсь на этом рисунке, — сказала истарке.
Девушка кивнула, и план уровня сменился изображением бирюзовых ногтей с узором в виде лабиринта — символа Богини Таити. Угу, лабиринт женской логики, в которой, бывало, безвозвратно пропадали мужчины. Пришлось по очереди засунуть руки в аппарат, и через несколько циклид уже я любовалась отполированными ногтями с завитушками рисунка. Поблагодарила девушку. Она ушла, а я, закрыв глаза, откинулась на спинку кресла. Скоро, очень скоро!
Лишь бы Император не вернулся раньше времени! Пусть заседающие прозаседают до потери пульса, решив не только все проблемы Империи, но разгадав еще и пару тайн мироздания…
Наконец, настал указанный час Х. Вернее, циклида Х. Взглянула на часы, затем уставилась на черный глазок камеры на противоположной стене. Ничего не изменилось. Сирены не вопили, гвардейцы не бежали, никто меня срочно не эвакуировал. Отлично! Надеюсь, Дорс знает, что делает.
Я тоже знала.
Выудила из-под сидения припрятанные щипчики. Оттолкнув встрепенувшегося Поцелуйчика, побежала к купальне. Разворошила ворох сложенных у входа полотенец. Нет, не то! Простыни, помню, говорили про простыни! Вот они, белоснежные, мягкие, тонкие. На ощупь — лен. Оторвала небольшой кусок. Если у Дорса не получилось с камерами, и за мной все еще наблюдают, то, думаю, охрану я озадачила. Забежала в утилизатор, закрыла дверь перед наглой черной мордой, плюхнулась на унитаз.
Черт, как же давно я не делала этого! Вернее, я вообще этого не делала. Была Массида и нож, смоченный в наркотике. Затем — урок на «Гедее», на котором рассказывали, как вырезать код-чип. Я знала, где именно и как глубоко он находится, но… Посмотрела на лезвие из «медузы», затем на ладонь левой руки и засомневалась в собственной адекватности.
Черт возьми!.. Прикусив губу, резанула по руке. Больно, еще как больно! Кровь потекла по запястью, закапала на ногу, затем, срываясь, на стерильно-чистый пол утилизатора. Я уже ковырялась в руке, вылавливая щипчиками горошину код-чипа. Уговаривала себя, что это происходит не со мной. Больно, но не мне, а… какой-то другой Маше Громовой! Наконец, вытащила. Засунула окровавленную горошину в рот. Код-чип реагировал на температурные изменения, и он должен работать, чтобы не привлекать внимание охраны. Бросила щипчики в утилизатор. Перемотала ладонь оторванным куском простыни, останавливая кровь.
Выскочив наружу, взглянула на часы. С отключения камер прошло полторы циклиды. Успеваю! Вновь кинулась в купальне, сопровождаемая ригранами. Забежала, опустилась на колени возле первой ванны. Камергер хвастал, что температура воды в ней равнялась температуре человеческого тела, и у меня не было причин ему не доверять. Рагхане, они такие дотошные! Кинула код-чип в воду. Если за мной наблюдают по приборам слежения, пусть думают, что зависла в джакузи.
Я же добежала до указанной двери, как раз возле около тренажерного зала, преследуемая по пятам ригранами. Толкнула — заперто. Еще раз, но уже плечом. Закрыто, замуровано. Черт! Почему та девушка, истарка, не пришла? Сенсоров нет — видимо, открывалась изнутри. Возможно, с пульта охраны. Я стояла растерянная, непонимающая. Что теперь? Куда?! Скоро включат камеры, и у охраны случится когнитивный диссонанс. Если уже не случился! Ведь, выходило, я одновременно валяюсь в джакузи и ломлюсь в дверь, ведущую в хозяйственные помещения.
Тут Поцелуйчик ткнулся мокрым носом в ногу. А что если… Присела, заглядывая в коричневые, влажные глаза риграна. «Дружок, — шепнула ему, — ты — хороший мальчик и должен мне помочь!» Взялась за ошейник, пытаясь разобраться, как именно он расстегивался. Молодой ригран закрыл глаза, застучал хвостом по полу от счастья, совсем как наши собаки. Наконец, отстегнула крепление, стянула ошейник, примерила на собственной шее. Кто бы мог подумать, что я, проклявшая «Прелюдию» и корпорацию «Галактика», защелкну его сама, своими руками!..
— А вот теперь мы поползаем, — пробормотала, опускаясь на колени возле маленькой дверцы, которая, стоило мне приблизиться, тут же въехала в стену. За ней, я знала, находился маленький коридор, а за ним — дверь в нужные мне хозяйственные помещения.
Ход был узкий, поэтому протискивалась я боком. Да еще и риграны, решив, что у нас игра «укуси Машу за ногу», повизгивая, норовили цапнуть меня за конечности или же просунуться в лаз первыми. Прыгали и топтались по плечам, наступали на лицо. Вот гадство!.. Пропустила желающих, затем полезла за собаками. Впереди — около метра тоннеля, позади — обиженный вой Поцелуйчика, оставшегося без ошейника. Наконец, ободрав плечи и бедра, кое-как, упираясь коленями в стену, доползла до выхода.
Дверца распахнулась, и я вылезла в пустой коридор. Повезло! Кусая губы, понимая, что в любой момент обнаружат пропажу, добежала до нужных дверей. Может, стоило пробиваться к лифтам, но я понимала, что меня там сразу обнаружат. Толкнула дверь — открыто. В небольшом помещении увидела камергера, того самого полного весельчака, который отчитывал двух девушек-горничных, стоявших с понурыми головами. Одна из них, моя истарка, заметно дергалась и нервничала. Вторая — тоже темноволосая, полноватая, шмыгала носом. В чем они провинились, разбираться не стала, потому что инор Таасс повернул голову. Заметил меня. Растерялся, изменился в лице. Странное такое превращение: силился улыбнуться, в это же время судорожно соображал, что я тут делаю. И что делать ему.
Спасла чужой мозг от перегрузки — без предупреждения заехала пяткой по голове. Хороший такой удар, с разворота! Особенно, если знать, куда бить, и бить с наслаждением. Инор Таасс напоминал мне Кабаса, правда, с налетом имперского лоска. Рассыпался в комплиментах, но, уверена, прикажи ему, стал бы отличным надзирателем! Шаг, еще шаг… Камергер оседал на пол. Приложила его второй раз, для верности, но тут, выйдя из ступора, завизжала вторая девушка.
Папа говорил, женщин бить плохо. Они по-другому устроены, более хрупкие и не предназначены для того, чтобы их били. Но… В другой раз, в другой жизни я буду вести себя хорошо. В этой же… Врезала горничной кулаком по лицу, и она распласталась у моих ног. Посмотрела на истарку. Что теперь?!
— Быстрее! — приказала та. — Нет, стой! Сниму…
Потянулась к ошейнику, касаясь моей шеи холодными пальцами, бормоча, что ее задержал камергер и чуть не сорвал операцию.
— За мной! — приказала девушка, бросив ошейник на пол.
Переступив через лежащего инора Таасса, потащила в соседнюю комнату, где, похожие на саваны, лежали кучи смятых скомканных простыней.
— Тебя уже ждут. Внизу, — девушка распахнула передо мной черную дыру люка, куда, видимо, сбрасывали использованное постельное белье и полотенца.
Наверное, где-то там, на нижних уровнях — это же сколько лететь?! — их собирали и засовывали в стирку. Но…
