Роберт Сойер - Старплекс
— Спасибо. — Стоило Кейту усесться в кресло — в нормальное человеческое, а не поликресло — как дверь снова раскрылась и вошла ещё одна женщина, на этот раз нордического вида и немного моложе Кеньятты.
— Вы знакомы с комиссаром Амундсен? — спросила премьер. — Она возглавляет полицейские силы ООН в системе Тау Кита.
Кейт привстал со своего кресла.
— Комиссар.
— Конечно, — сказала Амундсен, — «полицейские силы» — это эвфемизм. Мы их так называем для инопланетных ушей.
Кейт почувствовал, что его желудок завязывается узлом.
— Подкрепление уже вылетело с Земли и Эпсилона Индейца, — продолжала Амундсен. — Мы будем готовы ударить по Реболло, как только они подойдёт.
— Ударить по Реболло?
— Точно, — сказала комиссар. — Мы погоним проклятых свиней до самой Андромеды.
Кейт покачал головой.
— Но ведь всё уже кончилось. Внезапная атака срабатывает лишь раз. Они больше не вернутся.
— А мы укрепим их в этом намерении, — сказала Кеньятта.
— ООН на это не согласится, — сказал Кейт.
— Нет, конечно, не ООН, — сказала Амундсен. — У дельфинов для такого кишка тонка. Но я уверена, что Правительство Людей акцию поддержит.
Кейт обратился к Кеньятте.
— Позволить конфликту разрастись будет ошибкой, госпожа премьер. Валдахудам известен способ уничтожения стяжек.
Сапфировые глаза Амундсен стали совсем круглыми.
— Что вы сказали?
— Они способны отрезать нас от остальной галактики. Для этого им достаточно привести сюда один корабль.
— Что это за технология?
— Э… ни малейшего представления. Но меня заверили, что она рабочая.
— Ещё одна причина их уничтожить, — сказала Кеньятта.
— Как они к вам подобрались? — спросила Амундсен. — Сюда они прислали большой корабль-матку, который выпустил истребителей сразу, как только появился. Из того, что рассказала доктор Сервантес, пока была здесь, я поняла, что против «Старплекса» они послали малые корабли. Как так получилось, что вы не заметили первый же из них сразу по прибытии?
— Недавно появившаяся из стяжки звезда оказалась между кораблём и стяжкой.
— По чьему приказу корабль занял такую позицию? — просила Амундсен.
Кейт помедлил.
— По моему. На борту «Старплекса» приказы отдаю я. Мы производили астрономические исследования, которые потребовали увести корабль от стяжки. Я несу полную ответственность за это решение.
— Не беспокойтесь, — сказала Амундсен; её улыбка была похожа на скелет. — Мы заставим свиней заплатить.
— Не называйте их так, — сказал Кейт, к собственному удивлению.
— Что?
— Не зазывайте их этим именем. Они валдахуды, — он постарался произнести это слово на валдахудский манер, с правильными тонами и придыханиями.
Амундсен была несколько сбита с толку.
— Вы знаете, как они зовут нас? — спросила она.
Кейт слегка качнул головой.
— Гаргтелькин, — сказала она. — «Те, кто спаривается вне сезона».
Кейт с трудом подавил улыбку, но потом посерьёзнел.
— Вы не можете затевать с ними войну.
— Они её уже начали.
Кейт подумал о своих старшей сестре и младшем брате. Вспомнил тот старый, чёрно-белый ещё фильм с дуэлью гимнов, когда «Марсельеза» заглушает и заставляет умолкнуть «Вахту на Рейне».[19] А ещё он вспомнил Млечный Путь, накрытый ладонью его вытянутой руки.
— Нет, — сказал он.
— В каком смысле «нет», — не поняла Амундсен. — Они начали войну.
— В том смысле, что это ничего не меняет. Ничегошеньки. Есть существа, состоящие из тёмной материи. Есть стяжки в межгалактическом пространстве. Из будущего вываливаются звёзды. А вы тут беспокоитесь о том, кто начал? Да неважно, кто начал. Дайте войне закончиться. Закончите её здесь и сейчас.
— Мы как раз об этом и говорим, — сказала Кеньятта. — О том, чтобы закончить войну раз и навсегда. Напинав свиней по их волосатым задницам.
Кейт покачал головой. Кризис среднего возраста — у всех, и людей, и валдахудов.
— Дайте мне съездить на Реболло. Дайте поговорить с королевой Тратх. Я вроде как дипломат. Давайте я поеду и договорюсь о мире. Построю мост.
— Погибли люди, — сказала Амундсен. — Здесь, на Тау Кита, погибли люди.
Кейт подумал о Соле Бен-Абрахаме. Не о той ужасающей картине, что обычно всплывала у него в памяти — череп, раскрывшийся, как красный цветок прямо у него на глазах, а о живом Соле — широкая улыбка, делящая надвое тёмную бороду, кружка тёмного пива домашней варки в руке. Он поднялся на корабль чужаков, ища мира и дружбы.
А другой Сол? Сол Лансинг-Сервантес — неспособный насвистеть простейшую мелодию, отрастивший дурацкую бородку, сладкоежка и шортстоп бейсбольной команды гарвардского кампуса — и студент-физик, то есть тот, кого в случае войны первым призовут в качестве гиперпространственного пилота.
— Люди гибли прежде, и мы тогда не искали мести, — сказал Кейт. Ромбус был прав. Оставить всё как есть, сказал он. Оставить всё как есть. Кейт ощутил, как оно покидает его, то неприятное чувство, что он носил в себе восемнадцать лет. Он посмотрел на двух женщин.
— Ради тех, кто погиб, и тех, кто может погибнуть в войне, мы должны потушить этот пожар, пока не стало слишком поздно.
* * *
Кейт погрузился в свой челнок, отчалил от Гранд-Централа и полетел обратно к стяжке.
Он проспорил с Комиссаром Амундсен и премьером Кеньяттой несколько часов. Но он не сдался. Это была ветряная мельница, которую он искал. Это была достойная битва — битва за мир.
Несбыточная мечта?
Он подумал о жизни своего прапрапрадеда, полной чудес. Автомобили, аэропланы, лазеры и полёты на Луну.
И о своей полной чудес жизни.
И о чудесах, что ещё придут.
Всё возможно — и мир тоже. Любая достаточно продвинутая технология неотличима от магии.
Достаточно продвинутая. Расы и правда взрослеют, и правда становятся зрелыми… Он был к этом готов. В конце концов, он был к этому готов.
И другие будут.
Борман, Ловелл и Андерс закрыли ладонью Землю. Всего четверть столетия спустя тот же самый мир начал разоружаться. Эйнштейн не дожил, чтобы увидеть это собственными глазами, но его несбыточная мечта загнать ядерного джинна обратно в бутылку и правда сбылась.
А теперь люди и валдахуды закрыли ладонью галактику. Галактику, которую Кейт, и, разумеется, не только он, ещё увидит раз за разом поворачивающейся вокруг оси.
Будет мир между расами. Он позаботится об этом. В конце концов, какое лучшее занятие может себе найти средний сын, которому предстоит прожить миллиарды лет?
Челнок Кейта коснулся стяжки, фиолетовое гало пробежало по сферическому корпусу, и он снова оказался в окрестностях зелёной звезды.
«Старплекс» был прямо по курсу, гигантский серебристо-медный ромб на фоне звёздных россыпей. Кейт видел, что ворота причального ангара номер семь открыты, и бронзовый клин «Бутлегера» выполняет посадку — из чего следовало, что Яг и Длиннорыл вернулись с новостями о темнянском малыше. С часто застучавшим сердцем Кейт запустил программу швартовки.
* * *
Кейт сразу поспешил на мостик. Хотя он отсутствовал лишь короткое время, он вдруг ощутил необходимость обнять Риссу, которая обнаружилась за своей консолью, несмотря на то, что на вахте была смена «дельта». Он прижимал её к себе несколько секунд, наслаждаясь теплом её тела. Фужер тактично откатился от директорского места, но Кейт жестом попросил иба вернуться, а сам уселся на галерее для посетителей в задней части помещения.
Стоило ему это сделать, как открылась передняя дверь и вперевалку вошёл Яг.
— Ребёнок застрял, — объявил он и прошёл к своей консоли, которая оказалась незанятой. — Завяз на низкой орбите вокруг звезды, появившейся из той же стяжки, что и он.
— Вы вызывали его по радио? — спросила Рисса. — Он ответил?
— Нет, — сказал Яг, — но звезда очень сильно шумит. Либо наше сообщение, либо ответ могли потеряться в этом шуме.
— Это всё равно что пытаться услышать шёпот во время урагана, — сказал Кейт, тряхнув головой. — практически невозможно.
— Особенно, — сказал Длиннорыл, выныривая в правом дельфиньем бассейне, — если темнянин мёртвый.
Кейт посмотрел дельфину в глаза, затем кивнул.
— Это хороший вопрос. Как мы поймём, что он всё ещё жив?
Рисса нахмурилась.
— Никто из нас не выживет и пяти секунд поблизости от звезды без серьёзной защиты и мощных силовых экранов. А ребёнок голый.
— И, что ещё хуже, — сказал Яг, — он чёрный. Хотя лощёнокварковая материя прозрачна для электромагнитного излучения, пыль из обычного вещества, которой он нашпигован, практически не отражает свет и тепло звезды. Ребёнок может свариться.
— И что же нам делать? — спросил Кейт.
