Олег Авраменко - Галактики, как песчинки
«Совершенно верно, — подумала я. — Так всё и происходит. И не нужны нам никакие каналы третьего рода…»
31
С каналом, который я выбрала для бегства, нам не слишком повезло. Он вёл в пустынную, неизученную область на внешнем изгибе Рукава Стрельца. Здесь не было ни одной звезды, удовлетворяющей критерию Лопеса-Слуцкого, значит, не было пригодных к жизни планет, также здесь отсутствовали какие-либо аномалии, представляющие интерес для астрофизики, поэтому на протяжении всей истории освоения Галактики этот район не баловали своим вниманием ни научные экспедиции, ни поисковые группы.
Согласно картам, имевшимся в памяти бортового компьютера, ближайший исследованный канал второго рода располагался в тысяче с лишним парсеков, и кратчайший путь к нему проходил через девяносто три системы. Но это только геометрически кратчайший, а реально, если не хочешь тратить уйму времени на манёвры в дром-зоне, приходится двигаться зигзагами, выбирая для следующего скачка более или менее подходящий из соседних каналов первого рода. В результате путь удлиняется как минимум втрое, и если считать по сорок минут на каждую дром-зону, то получается порядка двухсот часов полёта. Даже если мы с Олегом будем управлять кораблём в две смены, по двенадцать часов в сутки, то всё равно раньше чем через девять дней до вожделённого канала не доберёмся.
Но и на этом дело не заканчивалось. Тот канал вёл в середину Рукава Лебедя и выходил в восьмидесяти парсеках от другого исследованного канала, через который можно было попасть в Скопление Дачжао, а уже оттуда — к основанию Шпоры Ориона, наиболее изученного из всех регионов Галактики. Там имелся достаточно богатый выбор дальнейших маршрутов, но в любом случае нам пришлось бы потратить на полёт к Терре-Галлии не менее двух недель объективного времени.
Располагай мы обычным кораблём, у нас не оставалось бы другого выбора, как последовать по этому пути. Однако крейсер «Нахимов» был оснащён усовершенствованным детектором каналов, и это позволяло нам гораздо быстрее добраться до нашей цели — Терры-Галлии.
После выхода из «затяжного прыжка» мы, маневрируя исключительно на гравитационном приводе, который не оставлял за кораблём ионного следа, совершили несколько беспорядочных скачков к соседним звёздам, чтобы окончательно обезопасить себя от возможной погони. У безымянного голубого гиганта с десятком безжизненных планет мы прекратили бегство и запустили программу сканирования дром-зоны.
Детектор «Нахимова» опрашивал каналы довольно быстро — почти полторы сотни в секунду, но с учётом общего количества каналов второго рода получалось, что для исследования всей дром-зоны потребуется ни много ни мало двадцать четыре года. Ещё в самом начале прыжка, высчитав эту цифру, я сразу упала духом и решила, что из нашей затеи ничего не выйдет. Однако Валько быстро успокоил меня:
— Пошевели мозгами, Рашель. Ты умная девочка, но тебе явно не хватает систематичности мышления. Ты поддалась магии больших чисел, они ошеломили тебя, и ты перестала соображать. Нам ведь не нужны координаты всех каналов, правда? Нам даже не нужен какой-то один конкретный канал. Всё, что мы хотим, это хоть какой-нибудь канал, который выходит недалеко от Дельты Октанта. Скажем, в радиусе двухсот парсеков. Годится? Тогда посчитаем, что говорит по этому поводу статистика. А она говорит следующее: в среднем одна из миллиона девятисот двадцати тысяч взятых наугад звёзд должна находиться в обозначенном нами районе. Ну а сколько времени понадобится детектору, чтобы просканировать эти без малого два миллиона каналов? Всего ничего — какие-то там три часа сорок минут. Мелочь, согласись. А если взять все звёзды Сектора Один, то вообще никаких проблем — детектор будет находить ведущие туда каналы в среднем через каждые полторы минуты.
И действительно, уже на второй минуте сканирования среди кошмарных каталожных наименований появилось нечто удобоваримое — 513-ая Стрельца, известная также под названием Звезда Корради. Этот ничем не примечательный жёлтый карлик находился в семистах парсеках от Дельты Октанта и примерно на таком же расстоянии от Солнца.
— Ну вот уже кое-что, — сказал Валько. — Не блеск, конечно, но то ли ещё будет. Видишь, как обманчивы большие числа, Рашель?
— Да, теперь вижу, — согласилась я.
Через полчаса набралось уже два десятка каналов, ведущих в Сектор Один — область Галактики в радиусе тысячи парсеков вокруг Солнца. Я уже окончательно успокоилась. Располагая прямым путём в этот район, мы могли чувствовать себя как дома.
— Ладно, — произнесла я, с трудом сдерживая зевоту. — Пусть детектор работает, а я пойду отдохну. Олег, ты остаёшься за главного. Когда появится канал, ближе чем в двухстах парсеках от Терры-Галлии, разбудишь меня.
— Слушаюсь, мэм! — чётко, по-военному, козырнул он.
Я отправилась в свою каюту, легла в постель и сладко проспала целых восемь часов.
Всё это время меня никто не тревожил, а проснувшись, я увидела на экране терминала сообщение от Олега:
«Извини, что не разбудил. Но так было нужно — ты сама это поймёшь. А на борту всё в порядке. Целую тебя, зорька».
Из-за этой «зорьки» я не смогла по-настоящему рассердиться на него. Меня ещё никто так не называл. Для отца я была лапочкой и солнышком — а для Олега стала зорькой. Мне это было приятно, мне нравилось быть его зорькой…
Тут мой взгляд упал на специальное цифровое табло, расположенное над дверью каюты. Такие приборы находились почти во всех помещениях корабля — они вели отсчёт времени каждого гиперперехода. Сейчас табло было включено, и цифры на нём свидетельствовали, что уже четвёртый час мы находились в «затяжном прыжке». А я, командир корабля, даже не подозревала об этом!
Второпях натянув брюки и обувшись, я выбежала из каюты и бросилась наверх, в рубку управления, застёгивая на ходу рубашку. Чёрт побери, что за безобразие?! Валько с Олегом обнаглели до крайности, уже совсем перестали считаться со мной…
В рубке я застала одного лишь Олега. Он сидел в капитанском кресле, просматривая что-то на тактическом дисплее, а перед ним, за передней обзорной стеной, буйствовало многоцветье гиперпространства.
— Ну и что это значит? — строго произнесла я, когда Олег, заметив моё вторжение, с виноватым видом повернулся ко мне. — Бунт на корабле?
Тихо и коротко, как будто в нерешительности, взвыла сирена. Бортовой компьютер, заслышав магические слова «бунт на корабле», пришёл в состояние полной боеготовности, чтобы защитить меня от малейших поползновений потенциальных бунтовщиков.
— Почему же бунт? — робко возразил Олег. — Ведь ты передала мне командование без всяких ограничений.
— Ага, — кивнула я, постепенно успокаиваясь. Ситуация прояснилась: это был не бунт, а всего-навсего ребячество. — И ты воспользовался этим, чтобы самостоятельно совершить переход. Валько, небось, тоже спит?
— Ушёл часа четыре назад.
— Ну а ты не смог удержаться от соблазна, — заключила я. — Мальчишка непослушный… Что, нашёлся хороший канал?
— Не просто хороший, а почти идеальный. Гамма Апуса, сто двадцать световых лет или сорок парсеков от твоей родной Дельты Октанта. Почти по соседству.
— Да, действительно, — согласилась я. — Буквально рукой подать.
Я села в освободившееся капитанское кресло и бросила взгляд на показания приборов. Резонансный генератор работал на максимуме своей номинальной мощности, что гарантировало очень быстрое прохождение канала по объективному галактическому времени. Расточительно, правда, но с нашими запасами дейтерия мы могли себе это позволить.
— Вы долго сканировали дром-зону?
— Четыре часа двенадцать минут. Когда появилась Гамма Апуса, мы с Вальком решили, что лучшего варианта уже не дождёмся.
— А ещё что-нибудь было интересное?
— Сто шестьдесят семь звёзд из Сектора Один. В точном соответствии со статистикой. Также десяток каналов, выходящих недалеко от систем чужаков. А ещё… Как тебе нравится такое: звезда с собственным названием, но отсутствующая в Универсальном Каталоге?
— Бред! Незарегистрированных звёзд, конечно, хватает — это и блуждающие вдали от Галактической Спирали, и расположенные в непосредственной близости от Ядра. Но если звезда не указана в Каталоге, то откуда у неё может взяться собственное название?
— Вот именно. Это и озадачило нас. Почти сразу после твоего ухода Валько распорядился, чтобы компьютер заносил в отдельный список звёзды без каталожных наименований. Сказал, то ли в шутку, то ли всерьёз, что подадим заявку на их открытие. Таких звёзд набралось порядка двух сотен — одни координаты, и больше ничего. Но среди них оказалась одна, у которой есть имя — Хэйна. Она находится в запредельной области пространства, на расстоянии ста тринадцати килопарсеков от центра Галактики. Склонение — минус семьдесят два с хвостиком градуса, азимут — двести двадцать шесть, тоже с хвостиком. Путём обычных астрономических наблюдений её обнаружить невозможно.
