Эрик Ниланд - Первый удар
Уиткомб посмотрел на экран, где виднелись очертания пристыковавшегося к ним фрегата.
— Скажи, а уцелел ли летный ангар «Геттисбурга»? Может он удерживать атмосферу?
— Так точно, сэр. — Кортана моргнула. — Впрочем, существует незначительная утечка в пределах тридцати двух килопаскалей в…
— Подавай туда давление.
— Вас поняла, адмирал. Но позвольте заметить, — ответил ИИ, — что это опасно сократит наши запасы кислорода.
Уиткомб продолжал разглядывать обступившие их вражеские корабли. Прямо у него на глазах плазменная торпеда врезалась в один из самых дальних крейсеров, сминая носовой отсек. По трубам плазменных контуров, протянувшимся вдоль бортов поврежденного судна, пробежала цепочка взрывов, и в пространство вырвались струи огня.
Ту же судьбу вполне мог разделить и флагман.
— Поторопись, Шеф, — прошептал адмирал.
На экранах возникли два ковенантских судна. Вдалеке из тумана вынырнул корабль-носитель, казавшийся абсолютно целым. А значительно ближе двигался крейсер, также практически не пострадавший, если не считать незначительной пробоины в районе кормы, и появился он в каких-то десяти тысячах километров. С ним требовалось разобраться в первую очередь.
— Лечь на новый курс, — приказал Уиткомб. — Два-четыре-ноль на ноль-три-пять.
Хаверсон непроизвольно шагнул ближе к экранам и сосредоточенно нахмурился, производя вычисления в уме.
— Но это же… курс на сближение, сэр?
— Спасибо, что подтвердил мои расчеты, — сухо ответил адмирал.
Лейтенант перевел взгляд на «Геттисбург», начиная понимать.
— Извините, сэр. Великолепный план.
— Адмирал, — прорвался через помехи голос Мастер-Шефа, — пробоина в плазменном контуре заделана.
— Потерпи, сынок, — отозвался Уиткомб. — Поездка может оказаться не из приятных. Кортана, полный вперед!
— Есть полный вперед, — сообщил ИИ. — Протечек нет. Вышла на курс два-четыре-ноль к ноль-три-пять. Восемнадцать секунд до столкновения с вражеским судном.
«Восхождение правосудия» влетело в плазменный поток и рассекло его так, как морские корабли рассекают волны.
Пламя растеклось по обшивке, пожирая несколько слоев брони. Корпус судна заскрежетал от напряжения. Издалека донеслись отзвуки взрывов.
— Пожар на палубах с восьмой по двенадцатую, — доложила Кортана. — Потеряно плазменное орудие номер пять. Расстояние до противника шесть тысяч километров и сокращается.
— Начинай вращение. Скорость тридцать градусов в секунду. Это позволит распределить получаемый урон.
— Есть начать вращение. Маневровые двигатели выведены на полную мощность, — выдохнул ИИ, и его голографический образ замерцал от недовольства. — В подобных условиях трудно будет прицелиться.
— Просто разверни орудия для ведения огня вплотную, — сказал Уиткомб.
Кортана медлила целую секунду.
— Слушаюсь, адмирал.
Изображение на экранах плавно поворачивалось, когда флагман, вращаясь в полете, устремился к намеченной жертве.
Крейсер тоже начал разворот навстречу. Его плазменные орудия сверкали, подобно глазам хищного зверя.
— Лейтенант, будешь нашим стрелком. Кортана, создавай боевое решение и переводи турели на ручное управление.
Руки Хаверсона запорхали над голографической панелью.
— Боевое решение предоставлено, сэр. Готов открывать огонь.
— Не спеши, лейтенант.
— Они собираются дать по нам первый залп.
Хотя голос молодого офицера был спокойным, но на его веснушчатом лице выступил пот.
— Я очень надеюсь, что именно так они и поступят, — ответил адмирал. — Только это нас и может спасти.
Хаверсон сделал глубокий вдох и кивнул:
— Хорошо. Жду ваших приказаний, сэр.
— Кортана, приготовься разгерметизировать летную палубу «Геттисбурга».
— Слушаюсь, сэр. Отключаю предохранители люков. Расстояние до цели три тысячи километров.
Ковенантский крейсер дал залп. К «Восхождению правосудия» устремились пылающие копья, а уже через секунду все выпущенные торпеды вильнули в сторону, закручиваясь по спирали или поворачивая под прямым углом. Пространство, разделявшее два корабля, сохраняло свои удивительные свойства.
— Две тысячи километров, — доложила Кортана.
— Держаться курса, — сказал адмирал. — И не стрелять.
Лейтенант стиснул зубы. Его руки, зависшие над консолью, заметно подрагивали.
Вражеский крейсер заполнил собой все экраны. Его плазменные орудия перезарядились и снова засияли тусклым красным огнем.
— Тысяча километров, — объявила Кортана.
— Адмирал? — вопросительно произнес Хаверсон.
— Не стрелять.
— Пятьсот километров, — отсчитывал ИИ. — Триста… двести… столкновение неизбежно.
— Огонь! — проревел адмирал, сжимая кулаки. — Огонь изо всех орудий! Вскрыть ангар! Уклонение влево!
Когда «Восхождение правосудия» выпустило плазменные торпеды, корабли разделяло не более километра. Люки летного ангара «Геттисбурга» распахнулись, и вырвавшийся из них воздух отбросил спаренное судно в сторону, позволяя уйти от столкновения.
Плазменный ураган обрушился на вражеский крейсер. Промахнуться на таком расстоянии было невозможно. Потоки белого огня растеклись по поверхности ковенантского судна, превращая в пар его бронированную шкуру и сминая палубы.
— Переключиться на камеры заднего вида, — приказал адмирал.
Изображение крейсера вновь вернулось на экраны. Пламя прошло насквозь и вырвалось с противоположной стороны. Судно вильнуло вбок и перевернулось кверху брюхом. Плазма продолжала выжигать внутренние отсеки, пока не добралась до реактора. Корабль взорвался. Пламя, хлынувшее во все стороны, причудливо изгибалось в искривленном пространстве. Вскоре синий туман поглотил последние следы уничтоженного крейсера.
Лейтенант Хаверсон облегченно вздохнул и вытер лоб.
— Отличный маневр, адмирал.
— Попридержи пока победные речи, сынок. — Уиткомб всматривался в тактический дисплей, где отображался еще один корабль. — Вот. Новая цель.
Он показал пальцем в сторону вражеского судна, наполовину скрытого плазменным занавесом. Это был корабль-носитель, абсолютно неповрежденный и окруженный плотным комариным облаком штурмовиков. Время от времени один из «Серафимов» бросался наперерез приближающейся плазменной торпеде или метеориту. Жертвуя собой, они защищали основной корабль от повреждений.
— У них умный капитан, — пробормотал Уиткомб. — Второй раз тот же трюк не пройдет.
Один за другим по «Восхождению правосудия» прокатились пять взрывов, и мягкое синеватое освещение на мостике замерцало.
— Нас задело метеоритами, — доложила Кортана. — Потеряны второе и третье плазменные орудия. Полностью потеряны все палубы от восьмой и ниже. Сэр, структурная целостность корабля опустилась до критической отметки. Мы можем развалиться в любую секунду.
— Дай мне еще минуту, Кортана, — отозвался адмирал, не отрывая взгляда от тактического дисплея. — Либо мы уничтожим противника здесь, где его щиты не могут восстановиться, либо он разделается с нами в реальном пространстве.
Он щелкнул пальцем по тактической карте.
— Есть! Кортана, лечь на курс ноль-три-ноль к ноль-четыре-пять. Рассчитай, как нам быстрее добраться к этому объекту. Выполняй.
— Слушаюсь, адмирал.
Хаверсон тоже посмотрел на карту, чтобы увидеть то, на что указывал палец Уиткомба.
— Это ведь просто обломки крейсера. Фрагмент кормы.
— Вот именно, лейтенант, — кивнул адмирал. — Кортана, высока ли структурная целостность носового отсека нашего корабля?
— Носового отсека, сэр? — ИИ помедлил, а потом продолжил: — Он цел. Большая часть повреждений пришлась на боковые…
— Мне необходимо непосредственное соприкосновение с этими обломками.
— Будет исполнено, сэр, — ответила Кортана.
«Восхождение правосудия» устремилось к остову крейсера, а затем сбросило скорость. Произошло столкновение; со стороны носового отсека донеслось гулкое эхо удара.
— Контакт, — доложил ИИ.
— Отлично, — произнес адмирал Уиткомб. — Новый курс три-два-ноль к два-два-ноль. Предельная скорость. Лейтенант, заряжайте все оставшиеся орудия. Кортана, будь готова по моей команде дать полный назад.
Флагман развернулся и пошел на сближение с кораблем-носителем, толкая перед собой остов уничтоженного крейсера.
Оба судна шли курсом на столкновение.
Плазменные орудия корабля-носителя засверкали белым огнем, но пока не стреляли.
— Расстояние до противника — восемь тысяч километров, — сообщила Кортана.
— Держись курса.
— Шесть тысяч, сэр.
— Спокойно, — приказал адмирал, вновь сжимая ограждение вспотевшими ладонями.
