Наталья Нестерова - Аукцион Грёз
Невозмутимая врач, наконец, не выдержала.
- Интересно вы тут отдыхаете, господа! Вот вы, господин Нэль. Вы что, на спор в вентиляционную шахту Града полезли?..
И ведь почти не ошиблась, если учесть мои бега по Порту Сокровищ.
- О-о, это было запоминающееся приключение, - пробормотал я.
- Господи, и что людям не сидится спокойно... - и это были ее последние слова на личные темы. Далее врач изъяснялась только терминами, комментируя достоинства и особенности той или иной травмы на моем многострадальном теле, и давая мне свои ценные, но, увы, невыполнимые советы. Осмотрела и ощупала также татуировки и инкрустацию сверкающими кристаллами. Но тоже ничего не сказала...
После укола новой порции обезболивающего и регенерирующего средства я покрылся сеткой сосудов. Врач встревожилась, но я покачал головой, показывая, что все в порядке. Расплатился.
- Даме нужно непременно отдохнуть, - сказала врач напоследок. - Затем я бы советовала ей, помимо лекарств, принимать пищу, желательно высокого качества. Можно красное вино. Вам - те же рекомендации. Вы удивительное создание, господин Нэль.
- Благодарю.
- Но, несмотря на ваши парадоксальные реакции и необычный генный код, я бы советовала вам внимательнее отнестись к своему организму. Его ресурс истощен. Раны очень глубокие и непростые. Не обольщайтесь тем, что органы пострадали минимально. Есть еще кровеносная система, к примеру...
- Непременно отдохну, благодарю.
Когда врач ушла, я сел к связи Града.
В виртуальном магазине подобрал для нас троих лучшие одежду и обувь, белье, с доставкой. Дождался заказа; переоделся. Переодевшись, постоял минуты три около зеркала. Я, не задумавшись особенно, выбрал серо-стальной комбинезон достаточно простого покроя. Снова чувствую себя ирбисом? Ирбисом больше, чем летягой?..
На Анджелу, на ее размер, предлагали только ярко-алый комбинезон, зато превосходного качества. Или можно было выбрать мужской, но я знал, как она относится к стилю унисекс. Принимает, но без восторга. А приталенный алый сьют был определенно женской вещью.
И Джеку - золотисто-коричневый, с нарядными черными вставками.
Затем собрал раскиданную по номеру одежду, окончательно облупил Джека от его обносков, прикрыл одеялом; - и сбросил всю рванину в утиль, хорошо проверив карманы. Любопытно... у Анджи оказалась парочка побрякушек, неизвестных мне, - не иначе, подарочки Джека; а в моем комбинезоне нашелся жетончик, подтверждающий ставку, которую я сделал на другом Граде на какого-то старателя, на Ледяном тотализаторе...
Заново разложил в новом комбинезоне все, что мне было необходимо, подумав, что это задание основательно выбрало ресурсы, финансовые, технические, а также эмоциональные. Джек и Анджела спали крепко, на разных краях широченной двухметровой кровати.
Я выложил на стол и некоторое время разглядывал модуль личной связи Ворона. Меня глодали всякого рода сомнения. Рядом с модулем на стеклянной столешнице лежала покрытая бурыми подсохшими пятнами деревянная шкатулочка в оплетке из золота.
Так просто... отдать ответственность. Старшему по званию. Старшему - по Воле Рока. Просто звонок... и пока Анджела и Джек спят, освободить нашу компанию, а потом найти поиздержавшегося бездельника, зафрахтовать его яхту, и отправиться хоронить всех, кто этого ожидает, даже не связываясь с опасной колымагой Эгнора Вальцвфита.
Это было бы правильно - по-человечески.
А с точки зрения профессионала? С точки зрения профессионала, у меня было задание. Точно сформулированное.
Я взял коробочку. Подержал в руках, пробуя проникнуть внутрь силой мысли. Потряс. Попробовал посмотреть на свет. Шкатулка была так тщательно сделана, что я не разглядел, где именно должна отделиться крышка. Если бы я не видел результаты сканирования, я бы решил, что артефакт - попросту кусок дерева. Нет. Пожалуй, дерево было бы легче. Впрочем, смотря какое. Значит, там металл или кристаллы?..
Чтобы не спать, я заказал кофе, еды, шоколада. Шоколада - без миндаля. Много высококачественной еды; и пока мои друзья спали, я ел, ел и ел, пока не остановил себя усилием воли. Мне нельзя было отяжелеть. Мало ли что. Греза уже преподнесла достаточное количество сюрпризов...
Я сделал еще кое-какие необходимые заказы. Посмотрел на время. Спросил список припаркованных кораблей. Судно Вальцвфита было на месте. Помимо него, на Абрикосовом Граде было еще семь космических яхт.
Но я не мог и не хотел покидать номер. И все же не сумел выстоять вахту до конца - задремал... наверное, из-за обильного обеда.
***Мне было лет семь. Я находился в монастыре Неумолимого Рока, на Храме Мира. Там же взрослел мой отец; братья сказали, что я занимаю его келью. И я им верил. Мне хотелось иметь с отцом что-то общее.
Наставник оставил меня на широком деревянном причале наблюдать. Не двигаться, не разговаривать и по возможности не дышать более необходимого.
Я тогда только учился сохранять неподвижность и концентрацию. Постигал ауру неживого.
Детские впечатления крепкие; мне кажется, я по сей день в деталях помнил каждый ажурный куст, каждый камень на берегу изумительной красоты озера. Сквозь хрустальные воды были видны разноцветные шарики окатанной гальки, гальки из самоцветов. Это позже я узнал, что гальку привезли специально.
У воды были высажены цветущие растения, и на них сидели роскошные стрекозы и бабочки.
К тому времени я был в монастыре уже год. Восхищение роскошной природой после пустынной Ат-Уны еще не улеглось, и потому мне нетрудно давался урок наставника, - тем более, если учесть жесткую тренировку с утра, продолжавшуюся четыре часа. Середину дня, когда стояла самая жара, я проспал в своей келье, а теперь исполнял урок. Сидеть и наблюдать мешал только голод, - потому что мы ели на закате и в полночь, и все. Зато на закате воспитанников поджидало настоящее пиршество. "Пресыщенное тело не будет мудрым", - учили нас. "Оно не исцелится от болезни, и не даст зрению увидеть прекрасное. Оно готово лишь спать".
Временами мне удавалось расслабиться настолько, что я словно бы видел ход обоих светил по небосклону...
И вдруг я впервые в жизни ощутил страшную тревогу, тревогу, от которой сводило затылок. Еще ничего не случилось, а я уже напрягся, словно готовясь к прыжку.
Огромная бабочка с роскошными желто-синими крыльями упала в воду.
Упала неудачно - широкие крылышки прилипли к поверхности воды. Я сидел, не шевелясь, и последующие полчаса смотрел, как умирало великолепное насекомое.
От бабочки по воде расходились круги.
И только когда она совсем затихла, из бездны озера поднялась рыба, большая рыба, размером с меня, семилетнего. Беззвучно раскрылась и закрылась широкая пасть. Бабочки не стало совсем. Я чуть не лишился сознания.
Я исполнил урок.
Наставник хвалил меня, а увиденное велел рассказать на общем ужине.
Но я не любил этот сон. Он всегда был нехорошим предвестником.
***А когда я проснулся, встревоженный легким шумом в номере, то не поверил сам себе. Тихо размял тело, затекшее в комбинезоне от неудобной позы; встал. Прошел два шага до полуоткрытой двери в спальню.
Джек и Анджела больше не были разделены широким полотном роскошной постели, белой, как снега Грезы. Они сплелись воедино - темная, почти бронзовая Анджела, с мышцами, волнами перекатывающимися под загорелой кожей, такая сильная - и такая прекрасная, как богиня войны какого-нибудь языческого мира... и Джек, красавчик Джек, которого наверняка звали как-то иначе, белокожий, словно выточенный из мрамора, на спине которого на сей раз тоже проступил нешуточный рельеф. Они полностью ушли друг в друга - полуоткрытая дверь их не смутила. Моя женщина! И мой побратим!
Пока я стоял в дверях, пытаясь закрыть рот и одновременно обуздать приступ ярости, Джек перекатился на спину, и потянул Анджи наверх. Она села на его бедра, и оказалась ко мне спиной.
Я хорошо знал, что именно сейчас видит Джек.
Анджела закрыла Джеку дверной проем - и меня. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что меня не заметили бы, даже если я улегся бы с ними рядом на кровать. Или, заметив, не отреагировали.
Я еще секунду постоял в дверях. А душ? А врачебные запреты? А...
Я увидел все, что требовалось. Понял, что проиграл. По крайней мере, этот тур...
Потом взял со стола коробочку, упрятал во внутренний карман, и вышел из номера. Невероятная широта моих морально-этических допущений обернулась болезненным рикошетом.
Есть вещи, которые слишком, - даже для меня.
*
Глава 13
Я шел по коридору Града, и больше всего на свете мне хотелось завершить задание. Завершить его немедленно, как можно скорее; передать вещь командору, и пусть делает с ней все, что его загадочной душе угодно. Шеф не будет возражать, узнав, что я распорядился лотом таким образом.
