Виктор Глумов - Школа наемников
Из люка высунулся взъерошенный и заспанный второй танкист, в одной майке, без куртки. Был он полной противоположностью капрала — черноволосый, тонкий в кости, с крупными яркими губами.
— Что тебе?
— Барракуда, у нас бухло осталось? Плесни летехе, а то он сбледнул.
— Я не пью, — поспешно вставил Леке.
— Пьешь, сынок, просто сам об этом еще не знаешь. На Пустоши все пьют, иначе нельзя. Давай, давай, слушай, что тебе опытные бойцы говорят. Прими успокоительное. Нам полдня точно по безопасной дороге тащиться, успеешь поспать. А там пообедаем, как новенький будешь, главное — в ситуацию вживешься.
Барракуда нырнул в люк, тут же снова высунулся — уже с фляжкой.
Леке затравленно заозирался. Алкоголь на территории Омеги вне закона, офицер должен быть трезв.
— Рядовой! — вызверился на Барракуду капрал. — Ты что творишь? Ты что парня подставляешь?! Сейчас он загрузится — тогда и выпьем. То есть я не выпью, мне вести. И ты, Барракуда, не выпьешь. А летеха приложится. Как тебя зовутто, лейтенант?
— Леке.
— Хорошо, — неизвестно чему улыбнулся капрал,
а меня зовут Глыбой, так вот моя матушка от большой любви поименовала... И ты не косись, что я только командир танкера. Косишься же, вижу! Меня за общее разгильдяйство вообще выгнать хотели, разжаловать и выгнать, да, вишь, за общий же героизм не прогнали. Нашли компромисс: из капитанов — в капралы и на танкер. Ну, Леке, хватит топтаться. Твои гаврики уже загрузились, и ты полезай.
Леке вскарабкался на броню. Солнце пока еще не раскалило танкер, металл был прохладным. Из открытого люка несло перегаром, грязными ногами и отработанным топливом. Леке страдальчески поморщился и вслед за капралом Глыбой нырнул в духоту кабины. Здесь было тесно, возился рядовой Барракуда и храпел ктото третий, накрывшись ветошью.
Надо было ехать в грузовике с солдатами, но это считалось непрестижным. Место командира — в танкере. И плевать, что там воняет, трясет и очень громко.
— На. — Рядовой Барракуда протянул Лексу фляжку.
Леке вспомнил про «общее разгильдяйство и общий
героизм», хотел было отказаться, но под взглядом капрала Глыбы отхлебнул. Пойло обожгло горло.
— Да что ж ты делаешь?! — возмутился Глыба. — Кто же без тоста?! Ну-ка, дай сюда фляжку! Мир друзьям, смерть врагам! — провозгласил он, запрокинул голову и выпил. Кадык на его шее задергался.
Барракуда смотрел на капрала с нескрываемой завистью. Леке удивился: Глыба же не собирался пить, ему же еще рулить!
— Теперь ты, Леке. Говоришь, за кого или пожелание какое, и выпиваешь. Да не как девчонка губы мочи, а как мужик, прямо в горло чтобы, прямо в брюхо!
Леке послушно принял фляжку и сказал:
— За Омегу! — И представив, что там вода, отхлебнул. На этот раз обожгло сильнее, на глаза навернулись слезы.
— Офицер! — похвалил его Глыба. — Молодец, хвалю. Сосуд-то верни рядовому. Барракуда! Куда?! Ну-ка отставить! Тебе пить нельзя. И мне нельзя.
Барракуда виновато пожал плечами. Глыба оглушительно рыгнул и полез на место водителя. Рядовой, не озаботившись разбудить храпевшего, кивнул Лексу на другое кресло. Леке сел и пристегнулся. В голове шумело, щеки горели, хотелось спать. Капрал Глыба обернулся и подмигнул:
— Поехали!
Танкер взревел, затрясся... Леке уснул.
* * *
Генерал Бохан вошел в палату лазарета без сопровождения. Совершенно лысый мутант все еще спал. Он был крайне истощен, и лекарь только руками разводил: никогда не лечил мутантов, не знал, что творится с се - рокожим. Генерал поправил на плечах белую хламиду. Физически мутант должен быть в норме, лекарь сказал, что истощение скорее нервное. Генерал Бохан понимал, откуда оно взялось: мутант, которого, кажется, звали Орв, надорвался на Полигоне. Если верить (а почему бы не верить?) лейтенанту Лексу, мутант спас ефрейтора Артура, когда того покусали кровососы. Кровососы — ядовитые мутафаги, Орв вытянул парня, отдав свои силы.
И еще. Невероятно, но факт — Орв противостоял Низшим. Гронгам. Сопротивлялся, даже когда Низшие сливались с генералом в едите целое.
Наверное, Орв был шаманом. На горе Крым много интересного, но шаманы в большинстве своем — самозванцы, дурят людей фокусами, а сами ни на что не способны. Генерал никогда не был на горе, никогда не бродил по Донной пустыне, он родился в Москве и потом уже попал в Омегу.
Бохану повезло. Орву — нет. Орв попал на Полигон, по недосмотру, конечно же. Столь любопытные экземпляры подлежат исследованию. А с этим Бохан надеялся наладить сотрудничество.
Генерал опустился на стул у койки мутанта. Коснулся руки больного:
— Орв! Орв! Ты слышишь меня?
Конечно, можно было обратиться к разуму мутанта напрямую, без слов, но он помнил, что Орв слаб, и не хотел рисковать. Вздумай мутант закрыться — неизвестно, чем это кончится. Если перестараться, Орв умрет.
— Орв!
Мутант открыл глаза, повернул лишенную растительности голову к генералу. Во взгляде Орва не было ни симпатии, ни любопытства. Наверное, считает себя пленным. Генерал постарался передать ему заверение в дружбе, но Орв не желал его чувствовать.
— Ты можешь говорить? Я генерал Бохан, ты в Цитадели Омега. На Пустоши ее зовут Замком Омега. Ты не в плену, ты среди друзей.
Мутант отвернулся. Бохан попробовал еще раз:
— Орв, ты попал на Полигон по ошибке. Я приношу тебе свои извинения. Посмотри на меня. Ты понимаешь, кто я?
— Орв понимает. Ты — хозяин смерти. Больфой чело- фек. Дурной.
Бохан дернулся, как от удара. «Хозяин смерти» — вот как воспринимает его вероятный союзник! Что ж... На Полигоне Омега олицетворяет смерть.
— Нет, Орв, я друг тебе. Я хочу предложить помощь!
Мутант глянул с удивлением:
— Ты... мутант? Не челофек?
— Я долго не знал об этом, — скромно потупился генерал, — долго считал себя самым обычным. Но теперь уверен: я, как и ты, — результат мутации, и мутации удачной. Не делай такое лицо, ты же понимаешь, о чем я. Ты ведь умен, образован...
— Орв — тупой мутант. Орв хофет спать.
Бохан поднялся, изо всех сил скрывая злость. Ничего, пройдет день, другой — и генерал завоюет расположение упрямца. Орву все равно некуда податься. Он зол на Омегу, и это естественно. Он подавлен, истошрн... Но генерал Бохан будет приходить к нему каждый день, разговаривать, даже если мутант решит отмалчиваться. Рано или поздно Орв станет считать его своим другом.
Так обязательно случится, ведь ни один из живущих не любит одиночества, того полного одиночества, что произрастает из человеческих особенностей.
Пока не встретил Низших, генерал был абсолютно одинок. Да и сейчас тоже — нельзя же считать другом собственный глаз или руку. А люди... Люди не годились в друзья, потому что слишком мало слышали и понимали.
Орв делал вид, что спит.
Генерал делал вид, что верит ему.
* * *
Артур трясся в грузовике вместе с другими наемниками. Металлический кузов почти не отличался от того, в котором пленника везли в Замок Омега, разве что здесь почище, скамьи стоят, на окне нет решетки и вентиляция лучше.
Настроение было — гаже некуда.
С одной стороны, надо радоваться: он не только выбрался живым с Полигона, но и добился положения в обществе — многие мечтали попасть в Омегу хотя бы рядовыми. Артур же стал ефрейтором, а потом, если будет хорошо служить, Леке подсуетит ему звание повыше. Офицером его, конечно, сразу не сделают — офицерского звания нужно добиться. Вон сколько Леке учился, прежде чем ему присвоили лейтенанта.
Вот она — другая сторона, причина отвратительного настроения. Леке. Шлюхин сын стал его командиром только потому, что отчим отдал его в Омегу. Одолела такая злость, будто и не были они совсем недавно соратниками, не прошли Полигон...
Грузовик трясло на ухабах. Артур украдкой разглядывал сослуживцев. Как эти люди попали в наемники? Зачем? Ходят слухи, что воинам Омеги запрещено иметь семьи. Говорят, Цитадель — их дом, сослуживцы — единственные близкие люди.
![Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]](/uploads/posts/books/54853/54853.jpg)