Юрий Лисецкий - Все как обычно
— Для идентификации приемлемо. Идентифицирую себя женского пола. И перешла на бархатный женский голос.
Киберы ищут своих поломанных братьев, ремонтников на корабле было завались. Умные законсервировались по нишам, теперь их вытаскивают и тестируют. Храбрые и ответственные железки сейчас отмокают от грязи. Польза в ливне есть, он отмыл внутренности корабля, правда, натащил свежего мусора, но его убирать одно удовольствие. Дополнительный реактор добавил Комете оптимизма, та рискнула даже освещение включить. Грузовые трюмы полные всякого барахла, усилия корабельного карго к порядку порушило боевое столкновение и беспорядочная посадка на планету. Ну и наводнения свою лепту внесли.
Вот он, отдельный трюм, где от края до края и на всю высоту помещения стоят сотни серых металлических криокамер. По логистике, их надо по одной переключать на автономное питание и перевозить в медицинский блок. С моими совершенно новыми знаниями, муха не сидела, и нулевым опытом, торопиться не следует. Сто лет лежали, еще подождут, начали с верхнего левого края, киберы подняли громоздкий гроб и потащили к медикам. Медицинский блок старенький, но рабочий, картриджи отзываются, минимум, но есть. Алекс зеленеет на глазах, ему откровенно плохо.
— Что с тобой?
— Ты посмотри на последние два медицинских блока. Я волновую характеристику снимал, а туда наложился животный ужас умирающих людей. Это капсулы, в которых из живых людей готовили картриджи для медицинских блоков.
Да, два последних блока выглядели с находящимися на них наростами систем восстановления картриджей, похожих на хомячков. М-да, зловещие хомячки. Медблок имел в наличии собственный искин, не связанный с корабельным. Комете доступа в медицинские подразделения не было. Подлость, имеем правильный кораблик, переделанный в работорговца и вивисекторскую лабораторию. А кто когда задумывался, из чего делают медицинские картриджи. А вот так и делают, далеко ушли от земных криминальных трансплантологов. Теперь людей на отдельные клетки разбирают. Ушли из медицинского вивисектора на отдых, что-то всем нехорошо. Перерыв, это защита временем от всякого маразма.
Первый серый ящик, огоньки не горят. Медицинский искин проводит манипуляции, я рядом выгляжу туристом. Понимать понимаю, но основную скрипку играть не берусь. Алекс тоже стоит рядом, созерцает, маг ни разу не военный медик-оператор высокотехнологического оборудования. Его задача – волновая поддержка операции и контроль искина. Вынимается человеческое тело, правильно сложенный мужчина, хорошо сохранился, как живой. Искин докладывает об отсутствии мозговой деятельности. И предлагает перенести его в камеру восстановления картриджей. Эмоции эмоциями, а у нас еще две тысячи гробов. И кому-то нужна будет помощь. Не столетние же картриджи заряжать.
Дело нудное и не требующее постоянного присутствия, алгоритм создан, тело из криокамеры в медблок на зарядку картриджей. Нет живых пока. И так уже четвертый день, по двадцать тел в сутки. Уже и картриджей свободных нет.
Хомячу содержимое корабля. Экипаж состоял из десятка человек, современные корабли не требуют большого экипажа. Искины все обесточенные и обнуленные, следует тащить на базу и там перезаливать. Корабельное оружие имеется, то что было спрятано за броней. Навесное все отвалилось еще по пути. Детали электроники, которая теперь не оживет никогда, стая поломанных ремонтных киберов, есть надежда на восстановление в мастерской. Из трех один всегда можно сделать. Даже не рабочие криокамеры, это металл и электроника. У меня здесь магазина для покупки микросхем нет.
Прибыл караван кораблей с припасами и деньгами. Посидел в канале, все у всех хорошо, кроме базы. На базе Элза Ботеро, 12 лет, 30 % базы «инжиниринг», хозяйка базы в мое отсутствие. Вешает внутрисистемники на крылышки корабля, а два искина, недоумок «Стратег» с психом «Донатором», ей советы дают. Ох, нехорошо мне что-то. Маги лепят камни на поверхность, теперь считать кристаллы как Жуков танки в 1941-м, уже не надо. Камни мы носим килограммами. Дал отбой на скупку кристаллов, финансы переводим на плановый оборот.
В преддверии темного сезона увольняем наемных рабочих, всех остальных тоже в город. Тут два десятка охраны внутри жилой зоны корабля чередуются между собой, да рейсы грузовиков туда-сюда под охраной багги. Пока найденное привозим на городские склады, сняли в аренду все, что имеет крышу, грузить на корабли будем перед отплытием. Создался ажиотаж, ничего не проходит бесследно. В гавани уже пять чужих купцов, откуда узнали? Цены шевелят, встречи назначают. Можно было бы и прогнать, но продать под видом артефактов можно много чего, у них полные корабли продуктов. Не мое это, пусть Ван Син с ними торгуется, я показал что на продажу, остальное – сами.
Мое место дислокации на темный сезон, это корабль. Тут со мной Алекс и маги, тут меня охраняет два десятка бойцов Армеро. Со мной все киберы, и медленное и терпеливое приведение в порядок хозяйства корабля. Можно начинать с тех криокамер, которые мигают огоньками, не факт, что там полноценный человек, и не всех мы сразу разморозим. У меня под них десять двухместных кают, вот на два десятка пока и сработаем.
— Ваше благородие, Иван Арсеньев, рядовой 4-й роты 2-го батальона 2-го полка 1-й Особой бригады генерал-майора Лохвицкого.
И так двадцать раз с различными вариациями. Меняются имена, подразделения Во что это я опять влип? А это русские солдаты Особого корпуса, отправленные Николаем II во Францию и Балканы в 1916 году. Последнее место их службы – каторга в Алжире. Была такая история о том как Николай II отдал Антанте 4 Особых бригады русских войск в Первую Мировую войну, не думал о том, что прикоснусь к ней вживую. Изнутри эта история кажется еще гнуснее. Первую и третью Особые бригады припахали во Франции, вторую и четвертую направили на Балканы. Правило затыкать дыры чужими солдатами никто не отменял. Тем более, что даже внутри самих бригад командовали офицеры иностранной армии. На ордена и медали власти не жадничали, чем поднимали чувство собственной значимости офицерам, но солдат никто ни о чем и никогда не спрашивал. А тут революция, в России землю делят, фабрики и заводы у буржуев отнимают. Толпа с первой бригады в Ла-Куртин возмутилась и начала требовать отправки домой. Их повязали с помощью своих же. Мнения разделились, у каждого своя правда. В ноябре 1917 французский военный министр Жорж Клемансо издал приказ о системе трияжа. Выбор прост: воюешь под началом французов, работаешь на французов, идешь на каторгу. Как любой коллоидный раствор, фракции разделились. Все офицерство ушло служить во французские легионы, часть солдат ушла в рабочие батальоны, и оказалось достаточно много людей, выбравших каторгу. По примеру первой бригады, разобрались с остальными. Так в Алжире оказалось около 9000 солдат и пять десятков младших чинов. Потом жара Сахары, кирки и лопаты, очнулись здесь.
Как в машине времени побывал, окунулся в историю с головой, а теперь что? Кому они здесь нужны? Мне? А мне зачем? Люди отравлены большевицкой пропагандой, хотят земли и воли. Они еще не знают, чем это все закончилось, сколько крови, смерти и грязи за то, чтобы узнать о государственной собственности на землю. А когда ее можно будет купить, то у таких как они денег будет на 4 квадратных метра, и 2 метра вглубь, алея N, могилка N. Мне их переубеждать?
Нет, я восхищаюсь, как можно было охмурить народ в таких объемах. Говорят же, что коммунист, это тот, кто изучил труды Маркса и Энгельса, а антикоммунист, это тот, кто их понял. Тот же Маркс описывал, как надо уничтожить Россию. Что? Никто не читал? Ну тогда вспомним анекдот про суслика – ты его видишь, нет, а он есть.
Нет, я восхищаюсь, как нам исподволь привили любовь к золотому тельцу, бездумному потребительству и мещанскому существованию. Все меряется на деньги, на золото, на яхты и сто пар костюмов. Как просто, когда аборигенам нужно золото, и на него можно все купить. С себестоимостью добычи золота в Содружестве и его ценности в одном ряду с железом. Как все просто, когда у тебя вся схема проработана. Все отдельно работает в убыток, компонуешь, и ты в большой прибыли. Если не говорить о морали. А кто о ней здесь говорил когда-то. Промышленный шахтерский комплекс в состоянии ковырять астероид в автоматическом режиме или под руководством одного двух шахтеров. Комплекс требует припасов и обслуживания, рентабельность работы шахтера зависит от ценности добываемого сырья. Ценность добычи относительна. Металлы платиновой группы в промышленном производстве Содружества не востребованы. Но они востребованы на планетах аборигенов. Если не они востребованы, то необходимо эту востребованность аборигенам привить, воспитать желание обладать этими тяжелыми желтыми кусочками металла. Нет никакой необходимости бегать по планете и отлавливать аборигенов, если можно вступить в сговор и приобрести за малоценный в Содружестве металл все блага планеты, а в первую очередь – рабов. И, чтобы уже наверняка, покупать их вот в таких местах концентрации, да и называли их не скрываясь – концентрационные лагеря. Что в них хорошего, а там никто особенно не спрашивает, куда пропали люди. В свете этого, есть потребность пересмотреть мотивы земных войн. Уж пропавших без вести и погибших без захоронения в любой войне на сотни тысяч приходится. Питомник для рабов, Земля является питомником для рабов, и давно. Не то, что я подписываюсь на священную войну с рабовладельцами из-за избытка земного патриотизма, у нас на планете есть множество особей, которых я бы и сам сплавил. Правда, она разная, не судья я в этом вопросе, но желание имею.
