KnigaRead.com/

Ольга Чигиринская - Сердце меча

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Ольга Чигиринская, "Сердце меча" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Да, Морита-сан. Он забрал их туда, где им будет хорошо.

— Ой ли? Неужели он неспособен засунуть твоего капитана в ад за то, что тот был несдержан на язык? Или Болтона — за то, что он слишком легко смотрел на секс? Или Майлза — я уж не знаю, какие там у него дела в его шеэдском прошлом? Или Вальдера — за то, что тот был груб со всеми, а особенно с тобой? Я как-то слышал поучительную легенду о том, как Бог отправил в ад одну монахиню святой жизни за то, что она видела эротический сон и утаила это на исповеди. Велико же милосердие: вечная пытка огнем за одну невинную ложь!

— Разве лгать, выдавая себя за того, кем ты не есть — хорошо для Вавилона?

— Это безразлично Вавилону до тех пор, пока это не наносит никому реального и ощутимого вреда. А если наносит, то Вавилон судит за вред, а не за ложь.

— То есть, вы сами считаете, что причинять ближнему зло неправильно и достойно наказания по справедливости?

— Конечно. Но мы так считаем не потому, что некий высший авторитет обязывает нас так считать, а потому, что между нами есть своего рода договор, согласно которому мы обязуемся не причинять друг другу боли сверх неизбежного. Я говорил уже тебе, что позаботился о тебе для своего же блага. Каждый вавилонянин заботится в первую очередь о себе; о других — лишь постольку, поскольку их комфорт предполагает его комфорт, как это всегда бывает между друзьями и любимыми. За все свои дела отвечаю я один, и нет ничего такого, про что я мог бы сказать: «я сделал это не для себя». И наша клятва друг другу — для того, чтобы увеличить радость и уменьшить боль, и низачем больше. Есть некий предел допустимого и неизбежного зла, которое мы позволяем себе причинять друг другу — но тот, кто переходит этот предел, считается нарушителем клятвы и чужим. С ним поступают так, как найдут нужным, потому что он — вне закона.

Дик помолчал, потом спросил:

— Скажите а гемы — они входят в эту вашу клятву?

— Нет. Как бы я ни относился к генетическому рабству — а я отношусь к нему плохо — гемы не люди и не входят в клятвы людей, разве что как имущество. Я знаю, тебе противно это слышать, но мы говорим так: люди не несут ответственности перед крысами, крысы не несут ответственности перед людьми.

— А… — безо всякого выражения сказал Дик. — Я думал, допустимое зло — это вы про гемов.

— Нет. Просто на ристалище этой жизни мы нередко оказываемся противниками. Например, двое юношей соперничают из-за руки одной девушки. В клятве дома Микаге, которому принадлежала Мауи, эти двое могли чинить друг другу такое допустимое зло: выставлять противника глупцом или подлецом, интриговать против него, использовать свое служебное положение, если это возможно; а вот убийство противника считалось злом недопустимым и каралось по закону. А в доме Рива можно было вызвать соперника на поединок и зарубить его — честная дуэль считается допустимым злом, а вот убийство из-за угла — недопустимым.

— А когда дом Рива поднял мятеж против дома Кенан — какое это было зло?

— Дом Рива не поднимал мятеж против дома Кенан — он верно служил дому Адевайль и отстаивал права законного Солнца. Кенан сам нарушил клятву.

— А Сунасаки?

— Я знал, что ты об этом спросишь. Сунасаки подписала договор с домом Рива в войне против Кенан, вошла в его клятву. Потом эта планета взбунтовалась… Дик, на клятве о взаимном благе зиждется весь Вавилон. Позволить кому-то безнаказанно нарушить клятву нельзя. Может быть, я бы нашел иное решение — если бы я тогда был в доме Рива, если бы оно хоть сколько-нибудь от меня зависело. Но не оставил бы это дело безнаказанным. Я знаю, как тяжело тебе это слушать, но скажи я иное — был бы лицемером.

— За правду вам спасибо, Морита-сан, — тихо сказал юноша. — Вот только как быть мне с тем, что я не помню никакой клятвы, которую вроде бы как заключил, а потом нарушил. Я только помню, как мама меня просунула в люк водостока. А клятвы никакой не помню — извините, Морита-сан. Где она записана, чтобы я нашел ее и прочитал?

— Ну, конечно, ты никакой клятвы не помнишь — в нее вступают взрослые люди и за детей тоже, а правительство — за всех взрослых людей. Ты ведь соблюдаешь законы Империи — на самом деле потому, что считаешь себя человеком имперской клятвы.

— Эту клятву я помню: я присягал леди Констанс, когда капитан Хару брал меня в ученики, и давал обязательства соблюдать цеховые правила. И свою клятву Богу я помню, я каждый день читаю Credo. А такая клятва, которая нигде не была мной подписана, но по которой меня убивали — она мне и даром не нужна, Морита-сан.

— Но по твоей вере выходит, что Бог все держит с своей руке. Если бы он не захотел — с людьми Сунасаки не случилось бы несчастья. И ты же каждый день молишься ему на коленях. Посмотри на себя, Дик: ты умный, смелый и справедливый мальчик, неужели чудовищная глупость всего этого тебя не смущает? Можешь меня ударить, если тебе больше нечего сказать. Все равно ты сейчас слаб, как котенок, и никакого вреда от этого я не понесу, а душу тебе отвести, как видно, надо.

— Не надо, Морита-кун, — Дик сел и разжал кулаки. — Я не хочу отводить душу, я лучше пойду и еще раз помолюсь, и поблагодарю Бога за то, что он спас меня тогда и сейчас. Да, мне больно от того, что мои родные страдали, и вы растревожили эту боль, чтобы склонить меня к своей вере, где стараются друг другу без надобности боли не причинять. А я боюсь к ней склониться, потому что не знаю, где есть надобность причинять боль, а где ее нет. Иной раз, как вот сейчас, мне кажется, что есть надобность спалить все вавилонские планеты. Я не знаю, где должное зло, где недолжное.

— Это просто. Справедливость требует брать меру за меру: убить убийцу, оскорбить оскорбителя, обмануть обманщика — это должное зло. Сплошь и рядом мы по мелочам конфликтуем друг с другом — это допустимое зло. Зло, которое мы в рамках своей клятвы признали допустимым, мы должны друг другу прощать — как, например, ты простил Вальдера. Зло, признанное в рамках нашей клятвы должным, нам позволительно совершать для предотвращения большего зла — например, казнить заговорщика, чтобы предотвратить смуту. Каждый раз, признавая то или иное зло должным или допустимым, мы подсчитываем, каким будет вред от этого зла. Если польза от него перекрывает вред, то оно допустимо, если не перекрывает — то лучше оставить все как есть, потому что клятва направлена на уменьшение боли. Алгоритм в общих чертах таков, а в частностях — по ситуации. Таким образом, действие “спалить все вавилонские планеты” никоим образом нельзя отнести к категории зла допустимого: жителей Сунасаки это не вернет, а успокоение твоей душевной боли не стоит физической боли миллионов людей.

Дик помолчал немного, устремив глаза в какую-то невидимую точку перед собой, словно там была открыта книга, которую он сосредоточенно читал, а потом поднялся и сказал:

— Я не знаю, как вы подсчитываете радости и боли, Морита-сан. Я начал — и сразу сбился, слишком это сложно — а мне бы хоть курс вычислить. Может быть, я глуп, но, по-моему, если прощать, то без счета, а если не прощать — то… в общем, тоже без счета. Это была интересная беседа, Морита-сан, но дела ждут меня. Я вас понял: вам меня жаль, потому что, на ваш взгляд, я хороший парень, но у меня странная голова, а если бы я перешел в вашу веру, то голова встала бы на место. Я не могу на вас обижаться, потому что я сам о вас думаю похоже. Давайте разойдемся на этом.

— Я мог бы многому научить… вас, капитан. Например, как сражаться в межпространстве, чтобы потом не валяться в коме по десятку часов.

— Спасибо, Морита-сан. Но я как-нибудь обойдусь. Чтобы вступить в вашу клятву, мне пришлось бы разбить свои, а я не хочу. Да, кто сейчас на вахте?

— Старшина гемов.

— У его есть имя, Морита-сан.

— Я не состою в вашей клятве, капитан. Для нелюдей у меня нет имен.


* * *

То, что случилось с капитаном, напугало всех, а Тома — особенно. Он знал, что он не смелый. Тэка не делают смелыми, им это не нужно, они же не солдаты. Тэка делают дисциплинированными и конструктивно мыслящими. То, что корабль почти на сутки оказался почти под контролем Мориты — было, конечно, плохо, но другого конструктивного решения никто не находил. Морита был компетентен. Некомпетентность юного капитана тоже пугала Тома, но она была все-таки конструктивнее, чем нелояльность Мориты…

Том старательно держал курс, который показал ему Раймон. Он только старательностью мог искупить свою некомпетентность, и потому то и дело сверялся с инструкциями, оставленными ему Диком. Он знал, какая опасность может грозить кораблю на такой скорости, но не решался нарушить инструкцию, данную Моритой, боясь повторного нападения. И когда в корабле на несколько секунд погас свет, Том слегка запаниковал — но свет очень быстро включился снова, и голос бортмеха по внутренней связи попросил прощения за неудобства.

Том посмотрел на консоль — и ужаснулся — за те несколько секунд, что свет не горел, он умудрился свернуть с курса, и очень сильно! Он помнил все, что говорил Дик: поворотный маневр нельзя проводить резко, если не хочешь в лучшем случае зря истратить кучу энергии гравикомпенсатора, а в худшем — угробить экипаж. Он очень плавно подключил поворотные двигатели и два тормозных, и вернулся на прежний курс так, что сам не ощутил никаких перемен.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*