Сергей Герасимов - Сострадание к врагу
— Что с тобой? — встревожилась Вера.
Том покачал головой.
— Всё в порядке.
Личинки Зеленого Солту, до этого времени спавшие внутри его тела, теперь оказались снаружи. Пока что они были очень маленькими. Но постепенно они подрастут, размножатся и инфицируют всю большую станцию. Часть личинок еще осталась в организме Тома. Придет время, и они тоже выберутся наружу.
* * *К Тиберу вели несколько космических трасс, каждая из которых означала долгий путь со многими обязательными остановками, проверками и другими бесполезными потерями времени. Чем ближе к Тиберу, тем более оживленным становилось движение на трассах и тем больше времени пришлось бы тратить в очереди, ожидая, пока другие корабли пройдут разные виды контроля. Но неожиданно все шесть трасс оказались свободны.
Можно было выбрать любую из них, никто не мешал это сделать.
— А если мы не воспользуемся ни одной из этих трасс? — спросил Капитан.
— Нас сразу же остановят, — ответила Йец. — Никто не может направляться к Тиберу незамеченным.
— Но космос большой. Допустим, мы совершаем несколько гиперпространственных прыжков, при этом можем оказаться в любом месте, там, где нас не ожидали.
— Это невозможно. Гиперпрыжки никогда не выбрасывают корабли в любое место, они позволяют двигаться лишь вдоль сети определенных линий. Любая развитая цивилизация умеет контролировать те линии, которые ведут к ее планете. Земляне пока не достигли этого уровня. Если мы начнем двигаться в гиперпространстве, нас сразу же остановят и заставят вернуться.
— В таком случае мы попробуем, — сказал Капитан. — Здесь нас должны были направить по одной из трасс, но этого не случилось. Поэтому будем двигаться так, как нам хочется.
Первый прыжок всегда переносит корабль на очень большое расстояние, хотя этот прыжок всегда неточен. Чем дальше мы перемещаемся, тем труднее попасть в нужную точку. Для первого прыжка «Гордый» воспользовался свободным гипертерминалом распределительной станции.
Они вышли из гиперпространства совсем близко от центра Галактики. Здесь космос не был черным, он светился, как земное небо в жаркий летний день. Несколько громадных газо-пылевых облаков пересекали всё пространство обзора.
— Как видишь, никто не собирается останавливать нас, — сказал Капитан. — Многое изменилось за пятьдесят лет. Ваша система защиты либо устарела, либо просто стала не нужна. Мы подождем еще несколько дней, и если никто не свяжется с нами, то продолжаем двигаться к Тиберу. Подождем просто из вежливости. Я уверен, что никому мы не нужны. Пока займитесь чем-нибудь.
Денисов принялся учить громадного Тома читать и писать. У Тома в памяти довольно много информации, но он был неграмотным. Йец читала книги и журналы, которых она набрала в больших магазинах станции. И книги, и журналы состояли из одного плотного листа, на котором прокручивались тексты и иллюстрации, с помощью простого перемещения пальца. Капитан рисовал и решал шахматные задачи. И днем и ночью демоническое сияние неба заливало каюты и коридоры «Гордого», действуя людям на нервы и почти сводя их с ума.
* * *— Том, пожалуйста, выйди! — нервно попросила Йец.
Том собрал тетради, сунул за ухо карандаш и молча вышел.
— Что случилось? — спросил Денисов.
— Ничего. Меня это выводит из себя, меня это бесит. От этого света я не могу укрыться даже во сне. Он мне снится. Мне снится сияющее небо над Тибером, которое отражается в сияющих реках, ручьях, стеклах, зеркалах, глазах…
— Капитан сказал, что свет такого спектрального состава вредно действует на нервную систему. Но это пройдет через несколько дней.
— Я нервничаю не потому. Кажется, я столько всего видела, что уже ко всему должна привыкнуть и не волноваться по мелочам. Я боюсь возвращаться на Тибер. Я нервничаю, как школьница перед первым экзаменом. Не могу успокоиться.
— Не волнуйся, — Денисов обнял девушку. — Постарайся расслабиться. Такое бывает. Мы прилетим, и ты увидишь, что ничего не изменилось. Ты снова будешь дома. Чего тебе бояться?
— Боюсь того, что не окажусь дома, — возразила она. — Система безопасности Тибера отключена, мертвых не отправляют на планеты-кладбища, а книги, которые я читаю, устарели, хотя их содержание должно регулярно обновляться. Что всё это значит?
Такое было просто немыслимо в мое время! Жизнь изменилась настолько, что я могу не узнать родную планету. Она стала мне чужой. Боюсь, что у меня нет больше дома.
— Скорее всего, ты ошибаешься. Но я тоже боюсь.
— Ты?
— Боюсь потерять тебя. Здесь мы одни, и выбор у тебя небольшой, но пройдет несколько дней, ты встретишь своих, и я окажусь лишним.
— Нет, — она легко прикоснулась губами к его губам, затем отстранилась и посмотрела будто сквозь него. — Нет, никогда. Ты ведь обманул меня тогда, на безымянной планете. Помнишь?
— Неужели у меня получилось?
— Если честно, то не очень. Я разгадала твой замысел. Но то, что ты согласился отправиться ради меня на Тибер, вернуть меня домой и, может быть, навсегда потерять, для меня значило очень много. Вряд ли я когда-нибудь встречу другого такого мужчину. Хотя ты, конечно, бревно неотесанное, но всё равно ты лучше всех.
— Я счастливейший человек в Галактике! — воскликнул Денисов. — Не верю своим ушам. Повтори, пожалуйста.
— Не дождешься. И вообще, я не за этим пришла. Я пришла сказать, что Капитан тоже нервничает. Он ведь не зря устроил эту остановку. Он думает.
— О чем?
— Откуда я знаю, о чем? Он ведь мне не отчитывается. Но если он нервничает, значит, есть на то причины.
* * *Тибер был третьей планетой в системе желтой звезды того же спектрального класса, что и Солнце. С первого взгляда было заметно, что суши на нем меньше, чем на Земле. Три небольших материка расположены у экватора. Выглядели они зелеными и голубыми, как на картинке. Обе полярные шапки, северная и южная, казались очень большими.
— Это всё потому, что у нас нет времен года, — объяснила Йец. — Ось вращения планеты не имеет никакого наклона. На материках всегда лето, затем идут моря и океаны умеренных широт, ну и ледники на полюсах. Они никогда не тают, и там так холодно, что нет ни животных, ни растений. Люди селятся только в теплых широтах.
Погода обычно хорошая, хотя иногда наступает полное безветрие и жара. Это может продолжаться месяцами. Даже деревья сбрасывают листву. Потом всё восстанавливается. Дожди обычно идут по ночам.
— Не люблю жару, — отозвался Капитан.
— На случай жары в домах есть системы охлаждения. Между прочим, ни в одной из наших религий нет рая. Мы считаем, что наша планета это и есть рай. Я счастлива, что скоро увижу свою родину. В принципе, я могу даже встретить сегодня своих старых подруг. Видите вон ту горную цепь и два озера пониже, под ней? Как раз между ними мой город, Куриоа. Там есть несколько космодромов. Во всяком случае, были пятьдесят лет назад.
— Нас никто не встречает, — заметил Денисов, — неужели никто не видит, что на орбите висит чужой корабль? А вдруг мы собираемся сбросить ядерную бомбу? Почему это никого не волнует? Как запрашивать разрешение на посадку? Здесь пользуются радиоволнами или чем-то еще? А если в нас начнут стрелять?
— Не начнут, — возразила Йец. — Мы мирный народ, и никогда не стали бы стрелять неизвестно в кого. Нас наверняка тысячу раз проверили без нашего ведома. Если бы кто-то хотел запретить нам посадку, нас бы здесь не было. Нас бы остановили раньше. Техника ведь не стоит на месте, а за пятьдесят лет развитая цивилизация обязательно сделала большой скачок вперед.
Полтора часа спустя «Гордый» мягко опустился на поле высокой травы. Вдалеке виднелась голубая полоска невысоких гор. С другой стороны, в нескольких километрах, начинался город. Его белые и серые здания кубической, в основном, формы напоминали беспорядочно растущие кристаллы. В голубовато-зеленом небе кружили птицы. Дул легкий теплый ветерок, пахнущий солью.
— Кажется, поблизости море, — сказал Денисов. — Пахнет совсем как на Земле.
— Нет, здесь только два больших соленых озера. С чудесными пляжами.
Капитан опустил бинокль.
— Что там? — спросил Денисов.
— Ничего.
— То есть?
— То есть никого. Город пуст. Я не увидел ни одного человека. Ни в порту, ни на улицах, ни в парках. Похоже, что мы прилетели на необитаемую планету.
* * *Четыре человека вошли в здание космопорта. Том шел позади всех и нес на плечах большую сумку с оружием и припасами. Терминал выглядел так, словно сюда много лет не ступала нога человека. Площадка перед входом заросла колючим кустарником. Внутри не было ничего, кроме мусора и травы, пробивающейся из всех щелей.
Йец вышла в центр зала и остановилась. С круглыми от удивления глазами она была похожа на обиженную девочку. Вдруг что-то жестко сказала на местном языке.
