Джон Лав - Вера
— Маневровые двигатели по левому борту вышли из строя по крайней мере на двадцать процентов, — отрапортовал Смитсон.
Фурд пожал плечами. Сейчас в них особой нужды не было.
— А ударная волна?
— Дойдет до нас через пятьдесят секунд, коммандер. Но она выдыхается.
Джосер попытался снова. Он должен был что-то сказать Фурду но не те слова, которые постоянно повторял. Только его рот других звуков не производил.
— Эту ракету Она предназначила специально для нас.
Он зарыдал, но даже рыдания превратились в уже привычную фразу. Закричал, но крик обернулся ею. Тогда он в последний раз вздохнул, собрал воедино всю силу воли, невероятным усилием выкарабкался из охватившего его безумия и заговорил чистым, звенящим голосом; но на свет вырвалось лишь это:
— Эту ракету Она предназначила специально для нас. Эту ракету Она предназначила специально для нас. Эту ракету Она предназначила специально для нас.
«Так вот и кончится мир, — подумал Фурд, вспомнив старое стихотворение. — Так вот и кончится мир, так вот и кончится мир, только не взрывом, а…»[2]
БАХ!
Поразительно, но это оказался выстрел пистолета. Большого, иссиня-черного, старомодного пистолета, который держал в руке Джосер. Он только что пустил пулю в висок и теперь как будто смотрел в дуло сквозь ноздри, так как снес себе полголовы. Его тело обмякло, погрузившись в кресло.
Кровь и мозги, как фекалии Каанг, разлетелись повсюду. Как и в случае с пилотом, экипаж просто отвернулся.
— Она на самом деле убила одного из нас, — сказала Кир.
— Это случилось уже давно, — ответил Фурд, когда их нагнала ударная волна. — И, — добавил он, — для нас нет такого понятия, как «один из нас».
Ударная волна умирала. Чем дальше она забиралась, тем несущественнее становилась, и когда наконец настигла корабль, то рассыпалась, словно песок. Отчаянного бегства хватило, чтобы ее победить. От удара «аутсайдер» все равно скрутил спазм, но отражатели выдержали; а потом волна прошла, ревя и уменьшаясь на носовом экране, превращаясь в ничто.
Но ракета никуда не исчезла.
— Смитсон: рапорт о повреждениях, пожалуйста.
— Корпус, верхний кормовой отсек, маневровые двигатели по левому борту и верхний кормовой. Мы все можем отремонтировать, если будет время.
На мостике неожиданно стало тише. Фурд наблюдал за тем, как увеличиваются в размерах и проносятся мимо астероиды. Зрелище, несмотря на все случившееся, почти успокаивало.
— Ракета набирает скорость. Похоже, Она решила, что пора нанести удар.
— Коммандер… — начал Тахл.
— Все нормально. Нет нужды.
Серый овалоид медленно разбухал на стене мостика, скорость преследователя превышала их всего на один или два процента. Разумеется, они развернули отражатели, но не слишком удивились, когда он проскользнул сквозь них; такой ракеты они никогда не встречали. Команда наблюдала за тем, как увеличивалось изображение снаряда, как перед самым столкновением оно размылось, выйдя за пределы фокуса внешних датчиков. Но взрыва не последовало, только мягкий толчок; и какая-то субстанция заволокла кормовой экран.
— Нет. Я в это не верю.
— Что? — спросил Фурд. — Кто это говорит?
— Слезар, коммандер. Помощник офицера Джосера. Прошу прощения, я должен был ему сообщить.
— Да не важно, что случилось?
— Все на экране, коммандер.
Картинка обрела резкость и превратилась в витражное окно темно-красного и терракотового цвета, перемежаемого жженой умброй и сиеной с бледно-желтыми прожилками. Поверх сразу выскочили данные спектрографического анализа, но в них не было необходимости. Как только Смитсон рассмеялся, все и так все поняли.
Третья ракета была забита дерьмом, наверное, последним из запасов, набранных на Изиде. Как будто к ним вернулась Каанг, только в большем масштабе.
8
Два часа спустя Каанг действительно вернулась на мостик. Она выяснила, что его обитатели изменились; может, к лучшему, может, к худшему, но явно на благо.
— С возвращением, Каанг.
— Спасибо, коммандер.
Она стояла в дверях, слегка покачиваясь, и моргала от увиденного.
— Да, я знаю, — Фурд махнул рукой вокруг. — Беспорядок. — Голос его по-прежнему был тих, но говорил он быстрее, с большей выразительностью. — Небольшой ремонт гравитационного компенсатора, и вся эта рухлядь исчезла бы. Но я захотел, чтобы все осталось, как есть. И приказал все оставить, как есть. У меня есть на то причины. Увидите.
Тело Джосера исчезло — про Джосера Каанг знала, — и консоли на мостике, как обычно, сияли безупречной чистотой, но все остальное, казалось, пребывает в полном хаосе. Зрелище сбило Каанг с толку. Она никогда не видела командный отсек в таком состоянии.
— Тахл уже перенаправил управление кораблем на вашу консоль, Каанг.
Она кивнула и несколько неуверенно начала пробираться сквозь беспорядок и обломки. Фурд взял пилота за руку — раньше он никогда ее не касался — и пошел рядом. Он двигался по-другому, как-то резко и угловато, а Каанг привыкла, что коммандер ходит по кораблю тихо и аккуратно. Фурд пинками раскидывал мусор с дороги и вел ее (не прямо, а вдоль стены) к консоли.
Другие кивали, пока она проходила — Каанг неслышно поблагодарила Тахла, — но ничего не говорили. Выражения их лиц были почти непроницаемы.
Каанг выглядела истощенной. Тонкие волосы висели жирными прядями, шрамы от нейроимплантатов на лице так и не зажили, а глаза казались еще больше и мутнее.
— Смитсон, — позвал Фурд через ее плечо, — рапорт о повреждениях?
— Средние структурные повреждения корпуса в нижней кормовой части. Серьезный ущерб нанесен маневровым двигателям по левому борту; средний — по правому. ПМ-двигатель выключен и вышел из строя. И мы покрыты дерьмом.
— Как долго продлится ремонт?
— Еще пять часов. Полностью завершить починку маневровых двигателей по левому борту мы не сможем, они все равно будут работать на десять процентов меньше изначальной мощности.
— А «Вера»?
— Без изменений, коммандер. Находится во внешней зоне Пояса около астероида СК пятьсот четыре за пределами зоны поражения наших лучей и не двигается с места.
— Что Она там делает?
— Это странно, коммандер, Она…
— Нет, оставьте. Я помню, вы уже мне говорили… — Он повернулся к Каанг. — Видите?
Та моргнула:
— Что, коммандер?
Он ткнул в экран:
— Что Она сделала с нами.
Каанг увидела, хотя и не сразу. Экран походил на мозаику, состоящую из десятка небольших окон. На каждое из них с дистанционников, парящих вокруг «аутсайдера», проецировался вид корабля снаружи. Корпус заполонили фигуры, человеческие и нечеловеческие, живые, механические и синтетические. Кроме шести офицеров (теперь пяти) на мостике, экипаж «Чарльза Мэнсона» насчитывал сорок семь человек. Около тридцати из них, прикинула Каанг, сейчас находились в открытом космосе, но механоидов и синтетиков там было еще больше.
На первый взгляд грациозный треугольник выглядел совершенным и неизменным, как всегда; но потом от вспышек дуговых ламп падали тени, и становились заметны зазубренные края разрывов, сосредоточенные в основном вокруг кормовых отсеков и по левому борту. В резких всполохах света виднелись разрезы и трещины, словно пульсировали, как инфицированные участки. И когда глаза Каанг привыкли к мерцанию, она заметила немало глубоких борозд, испещрявших измазанный корпус «Чарльза Мэнсона».
Пилот заняла свое место у консоли. Казалось, к ней вернулись — пусть и совсем чуть-чуть — прежняя форма и самоощущение.
— Каанг, Тахл перенаправил вам управление кораблем.
— Спасибо, коммандер. Вы уже говорили.
— Он их переключил. — Фурд говорил так, словно ему было важно в этом убедиться, и только потом он мог перейти к чему-то другому. — Нам так много надо сделать. Теперь, когда вы вернулись, мы можем начать. Нам надо попрощаться с Джосером.
Все ждали сигнала Фурда. Получив его, каждый член экипажа — включая механоидов и синтетиков — прекратил работу и повернулся лицом к ближайшему дистанционнику, а на мостике офицеры обратили все внимание на экран. Запечатанная капсула с телом Джосера была подготовлена к сбросу в одном из нижних шлюзов.
Как и большинство людей на «Чарльзе Мэнсоне», Джосер не имел семьи, родственников или друзей, он ни с кем не поддерживал контактов, а потому выбрал «в случае моей смерти при исполнении» похороны в космосе. Для такой церемонии на всех «аутсайдерах» была заготовлена стандартная речь, которую сейчас Фурд зачитывал по коммуникатору.
— Он существовал, прежде чем появиться на свет. Как набор возможностей. Как нечто непознанное. В жизни он был лишь видимой вершиной этого сонма вероятностей. Теперь он возвращается обратно и, возможно, продолжит свое существование.
