Барбара Хэмбли - Призрачный Странник
Он вернётся домой. Обратно в Сеть Сознания… обратно, к любви, силе и нежности Реи — Реи, какой она должна быть и пребудет теперь вовеки. Он видел, что его руки — руки Кирка — дрожат, чувствовал, как пот струится по его лицу, и понимал, что последнее напряжение воли и психокинетической энергии высосало остатки сил из присвоенного им тела. Хорошо, подумал он с последней вспышкой злости на того, кто чуть не сорвал все его замыслы. Я не только победил тебя — я причинил тебе боль…
Он ещё думал о Джеймсе Кирке, когда последние индикаторы переключились с красного на зелёный — и он ударил по гашетке главного фазера.
На переднем экране он увидел, как ударили в темноту красные копья-лучи, и мгновением позже на теневой стороне планеты сверкнула крошечная огненная точка.
Потом он уронил голову на пульт и, закрыв глаза, с благодарностью провалился в ласковые объятия тьмы.
Глава 20
— Бога ради, мистер Спок, может, вы, наконец, объясните мне, что всё это значит?
Спок отвёл взгляд от диагностической панели, но лишь за тем, чтобы посмотреть на стазисную камеру, внутри которой, за иллюминаторами из толстого стекла, покоилось тело Джеймса Кирка. Простыня накрывала его по грудь, лицо было расслаблено, как у спящего. Он ещё дышал, когда Спок поднял его с пульта управления фазерными батареями; ещё через минуту или две Ухура связалась с ним через интерком, чтобы сообщить, что лазарет, а с ним и большая часть седьмой палубы, очищены от ядовитого газа. Спок пронёс его на руках через тайно накачанные воздухом и доверху набитые бумажным хламом секции корпуса к дыре, который Скотти проделал в полу седьмой палубы, чтобы напрямую соединить её с верхней из секций — каковая дыра, по странному совпадению, оказалась пробита в полу личного кабинета мистера Спока.
Спок не был врачом, но, на его взгляд, показания диагностических приборов не отличались от нормальных.
Он повернулся к мистеру Скотту, устало подпирающему дверной косяк. Главный инженер был всё ещё с ног до головы перемазан коричневой органической взвесью, его руки почернели от машинного масла, а красные рукава пестрели разнообразными пятнами герметиков, смазки и копоти.
— Мы снова запустили турболифты, — добавил Скотти, запустив пятерню в короткие чёрные волосы. На лбу инженера остался зеленоватый мазок. — Восьмая палуба почти очищена. Лейтенант Ухура говорит, что, судя по компьютерным протоколам, кто-то пользовался четвёртым транспортным отсеком, хотя та часть седьмой палубы всё ещё заполнена газом…
— Вот как? — Спок приподнял бровь и кивнул сам себе.
— Вы имеете в виду, что ожидали этого?
— Разумеется. Это было вполне логично.
Он ещё раз взглянул на лицо капитана, усталое и безжизненное, с запавшими щеками и заострившимися скулами. Потом отвернулся и подошёл к настенной панели интеркома.
— Лейтенант Ухура, можете ли вы дать мне связь с доктором Гордон на планете?
— Доктор Гордон? — недоверчиво прошептал Скотт. — В последний раз я слышал, что бедняжка в реанимации и навряд ли выкарабкается! Вы хотите сказать, что…
— Да, мистер Спок, — прозвучал из интеркома хриплый царапающий голос.
— Вам удалось связаться с патриархом Арксорасом?
Последовала долгая пауза. Потом Хелен ответила:
— Э… да. Да, я сейчас рядом с ним. Просто…
— Крайне необходимо, чтобы вы уговорили его прибыть на корабль вместе с вами и как можно быстрее. Пожалуйста, убедите его в безопасности перелёта на шаттле и в наших добрых намерениях по отношению к нему и его народу… но у меня есть основания полагать, что Призрачный Странник вернулся на планету.
— Да, — сказала Хелен. — Да, я уже знаю.
Спок промолчал, уловив неживую интонацию в её голосе.
Чуть погодя она заговорила снова.
— Что с капитаном?
— Это и есть причина, — ответил Спок, — по которой нам нужен Арксорас.
Снова наступило молчание. Наконец Хелен сказала:
— Я постараюсь.
Связь прервалась. Спок вздохнул и устало провёл пальцами по переносице. У него раскалывалась голова, несмотря на анальгетики, содержащиеся в лечебном пластыре, которым медсестра из второй смены заклеила рану на его виске — на зеленоватой коже вулканца этот пластырь выделялся неестественно розовым цветом. И ещё он смертельно устал. Перед тем, как они поместили капитана в стазис-камеру, он со всей осторожностью совершил слияние разумов, и то, что ему открылось, внушало большую тревогу. Может быть, кто-то из великих Адептов, кто-то из древних мастеров Колинар, и сумел бы разобраться в этом безумном мельтешении импульсов, упорядочить их, распределить и прояснить. Но Спок был всего лишь учёным, его познания в ментальных дисциплинах ограничивались тем, что изучал с детства каждый вулканец, и при текущем положении дел он даже не знал, можно ли спасти его друга.
Эта неопределённость давила на него свинцовой тяжестью.
Обернувшись, он встретил обеспокоенный взгляд мистера Скотта.
— Объяснение всему произошедшему, — медленно проговорил Спок, — будет дано… позже.
— Очень на это надеюсь, — Скотти, казалось, испытал облегчение, видя, что старпом отвлекся от своих мрачных раздумий. — Включая объяснение тому… Ладно, ладно! — бросил он, когда медсестра из второй смены, молодая темнокожая женщина с мягкой походкой, с неодобрительным видом протянула ему полотенце для рук. — Я знаю, что у вас тут стерильная среда, а я пришел и все испачкал! Включая объяснение тому, зачем этот чёртов пришелец, который чуть не свёл капитана с ума, а вас и доктора Гордон — в могилу, лез из кожи вон, чтобы всего-навсего выжечь дыру в сорок гектаров посреди самой необитаемой из всех пустынь этой планеты?
Спок немного помолчал, размышляя про себя, многие ли из событий прошедшей недели вообще поддаются разумному объяснению. Наконец он сказал:
— Он… совершил одну ошибку.
— Как он мог ошибиться? — недоверчиво спросил главный инженер. — Это, знаете ли, не стрельба из ручного фазера. У него был лучший в галактике программный комплекс для управления огнём.
Спок покачал головой.
— Его ошибка, — сказал он, — заключалась в том, что он оставил меня наедине с компьютерной системой наведения.
* * *Хелен сложила коммуникатор и повернулась к остальным исследователям, собравшимся вокруг горки остывшего пепла на месте костра между двумя хижинами Исследовательского института. В лимонно-жёлтом свете их лица были невесёлыми и усталыми, и по большей части запылёнными. Рядом на обрубке бревна сидел Кайлин Арксорас — его длинные белые волосы спутались, сбились в колтуны и посерели от дорожной грязи.
— Ему нужна ваша помощь, — просто сказала ему Хелен на языке пигминов.
И патриарх — хотя он провел много дней в пути и ещё не успел побывать в своём селении — кивнул и ответил:
— Он ее получит.
И на другой стороне круга Ярблис Гешкеррот, Призрачный Странник, истребитель Голодных и верный страж своей планеты, прошипел:
— Это ловушка! Они…
— Что они сделают, Ярблис? — мягко спросил Арксорас, и те, кто понимал речь пигминов — Хелен, Тетас, Чу и Номиас и двое вулканцев — уловили за высокими, нежными чирикающими звуками простых слов все оттенки интонаций и ударений, из которых складывались тончайшие нюансы языка, и ощутили присутствие мысленной речи, что вплеталась между слов, углубляя и расширяя их смысл за пределами восприятия. — Убьют ли они меня, протянувшего им руку как друг, если дружба с нами и есть то, чего они ищут?
Ярблис заколебался, обводя взглядом лица чужаков, тщательно подыскивая слова для ответа. Когда он подошёл к Исследовательскому Институту, где Маккой и его группа только что встретили маленький караван, несколькими минутами ранее появившийся из терновой чащи, и радостно приветствовали товарищей, вернувшихся из зачумлённых селений юга, — Хелен подумала, что он выглядит совершенно озадаченным, потрясённым и сбитым с толку. Он озирался вокруг, рассматривая тёмные стены зарослей, шелестящее под ветром золотистое море травы, высокие светлые скалы близ селения, — словно не мог поверить тому, что говорили ему зрение, слух и осязание. Хелен отвела Арксораса в сторону и, как могла, попыталась объяснить ему, что, по её мнению, сделал Ярблис — а в это же время перед хижинами Маккой и сестра Чепэл слушали скупой и чёткий рассказ доктора Л’джиан о битве с эпидемией и с породившим её голодом в селении Вальпук. Тетас, Чу, Шорак и Номиас, измотанные днями и ночами бесконечной ходьбы, прививок, медицинских тестов и ухода за больными, просто сели у стены Института и молча разобрали питательные рационы на фруктозе, которые вручили им два клингона под внимательным присмотром ДеСаля и его верных «мирмидонян».
Наконец, Призрачный Странник выкрикнул, не скрывая гнева:
