Андрей Ливадный - Мятежный Процион
– Почему ты так скверно отзываешься о людях?
– Потому что знаю, чем живет население города. Мы не сможем изменить ситуацию, просто уничтожив власть машин. Это приведет лишь к техногенным катастрофам, лишениям, и в конечном итоге – к гибели единственного очага жизни на планете.
– Мне кажется или еще вчера ты мыслил иначе? – продолжал допытываться Дрейк.
– Хватит. – Ян начал злиться. – Я нашел в себе силы открыть глаза и увидеть реальное положение дел. Вот и все. Прежде чем менять власть, мы должны найти замену свихнувшимся ИскИнам или, по меньшей мере, способ их нейтрализации, не затрагивающий глобальную сеть города и связанные с ней службы жизнеобеспечения…
Дверь отсека открылась.
На пороге стояла Мари.
– О чем спор? – спросила она, кивнув Дрейку и обняв Яна.
– О перспективах, – уклончиво ответил Энтони.
«Не поймешь его…» – пытаясь погасить раздражение, подумал Ян.
Тепло, исходящее от рук Мари, снимало напряжение, гасило боль, но вопрос оставался открытым.
– Пожалуй, я приму участие, – внезапно заявила Мари, усаживаясь в кресло. Она с усмешкой посмотрела на Энтони и добавила: – В следующий раз, когда начнете спор, проверь, не включена ли система интеркома на громкую связь.
Мари позволила себе пару секунд простого удовольствия – было забавно смотреть, как лицевые мышцы андроида приподняли бровь.
– Ну, а если серьезно, то я согласна с Яном: жить в лесном бункере, рожать детей и каждое утро просыпаться в неизвестности я не согласна.
– Почему? – упрямо переспросил Дрейк, которому хотелось до конца понять образ мышления двух ставших ему близкими людей.
– В таком случае мне придется учить своих детей тому, как отличить дройда от человека, как распознать эволюционировавший механизм, из числа «одичавших» терраформеров, куда и как следует стрелять, чтобы устранить внезапную проблему. Это будет скверное детство, Дрейк. Можешь поверить мне на слово.
– Значит? – Бровь Энтони опустилась.
– Значит, мы с тобой прислушаемся к словам Яна. Нужно искать экипаж «Европы» или хотя бы информацию о той сумме технологий, что позволит нам взять под свой контроль одичавших терраформеров. – Она обернулась и добавила: – Ты прав, милый. Без исполнительных машин, способных поддерживать городские инфраструктуры, нам не изменить существующее положение.
– Можно задать еще один вопрос?
– Да, Энтони.
– Если мы найдем нужное количество исполнительных машин, сумеем нейтрализовать правящих городом андроидов, разве от этого изменится психология ныне живущего поколения людей?
– Нет. Не изменится, – ответила Мари. – Они останутся избалованными потребителями.
– Тогда где смысл борьбы? Не честнее ли скрыться от этого кошмара, который, по сути – тупик?
– Ты забываешь о детях, Дрейк. На смену живущим придут новые поколения, воспитанные вне власти машин. Они и есть смысл.
Глава 10
Колония Проциона. Два с половиной года спустя…
Тяжелый вездеход медленно продвигался по исполинским наслоениям лавы, которые образовывали труднопроходимый уступчатый ландшафт предгорий.
Окрестности окрашивал багрянец непрекращающихся извержений, в воздухе витал пепел, за бортом машины температура окружающей среды держалась подле отметки в шестьдесят градусов по шкале Цельсия, ядовитая атмосфера не годилась для дыхания, но тем не менее здесь существовала жизнь.
Иная жизнь, радикально отличающаяся от привычных человеку форм.
На сканерах претерпевшей серьезную модернизацию геолого-разведывательной машины компьютерная модель рельефа накладывалась на показания видеодатчиков, формируя сложную для неподготовленного взгляда картину: в сумеречном пространстве, озаренном багровыми отсветами извержений, между низкими, клубящимися облаками и застывшими излияниями лавы порывистый ветер гнал непрекращающуюся поземку из мелких частиц пепла и вулканического туфа.
Видимость порой падала до пяти-шести метров, и тогда на помощь приходили сканирующие системы: их показания дополняли визуальную картину окружающего, обозначая невидимые невооруженным взглядом препятствия.
«Какие зловещие, нереальные краски…» – невольно подумалось Мари.
Повсюду, куда ни глянь, царили багровые сумерки, серебристые побеги фантастической растительности образовывали настоящие заросли – колонии микромашин бурно развивались на богатых металлами наплывах остывших лавовых полей, высокая температура окружающей среды являлась достаточным источником энергии, а свет им вовсе не был нужен, он лишь ложился причудливыми бликами на металлизированные заросли, выделяя среди похожих на кораллы структур продолговатые наросты вызревающих «семенных» утолщений.
Царство огня, металла и сервомеханизмов.
Первый виток стихийной эволюции не обладающих разумом механических форм.
За две недели пути среди предгорий группы извергающихся вулканов в зоне эффективного сканирования не было замечено ни одного андроида – человекоподобные машины с биологическими компонентами памяти попросту не могли здесь существовать, так как нуждались в кислороде и питательных веществах.
Чем ближе продвигался вездеход к предсказанной путем долгих изысканий и вычислений зоне массовой посадки разделившихся модулей колониального транспорта, тем больше разнообразных форм примитивных исполнительных механизмов встречалось на пути.
Порой Яну, Мари и Дрейку всерьез начинало казаться, что вездеход попал на иную планету, где шла таинственная эволюция механических форм: чаще всего машины образовывали сообщества, они добывали необходимые ресурсы, оставляя после себя темные, прямоугольные провалы выработок, несколько раз в зоне разрешающей способности локационных систем проплывали контуры построек – это были перерабатывающие и производственные цеха, возведенные машинами для воспроизводства себе подобных.
Помимо зарослей металлизированных растений и похожих на механические муравейники промышленных зон на пути следования попадались и иные, чрезвычайно опасные сообщества машин, которые не добывали полезных ископаемых, не участвовали в их переработке, а кочевали по сумеречному пространству, совершая набеги на промышленные комплексы, силой отбирая необходимые для самоподдержания ресурсы и комплектующие.
Естественно, что производственные анклавы механизмов не приветствовали мародеров, – став свидетелями двух ожесточенных схваток между разными формами «одичавших» машин, два человека и сопровождавший их андроид смогли воочию убедиться, что у механизмов по-прежнему четко прослеживалась специализация – одни добывали руду, другие трудились в цехах, третьи охраняли производства от набегов кочующих механоформ.
Иногда среди сюрреалистического пространства возникали знакомые очертания сегментов «Европы». Все они в той или иной степени пострадали от агрессивных условий внешней среды и непрекращающейся ни на минуту конкуренции между разнообразными анклавами машин.
Борьба… Извечная борьба начинается там, где появляются хотя бы малые частицы жизни, способные воспроизводить себе подобных.
От картин, что прорисовывали сканеры в серой мгле на фоне бесконечной ирреальной метели, бросало в озноб.
Что знали мы о планете, которую наивно считали своей, взирая на далекие пустыни с вершин зеленых холмов?
Мари не пугал вид вулканов, стихии виделись ей опасными, но понятными, а вот серебристые заросли и снующие среди отвалов переработанной породы механизмы казались чем-то пугающим, несущим в себе неизвестное начало.
Мы должны найти способ обуздать их. Иначе, рано или поздно, они заполонят всю планету…
«А может, так и должно случиться? – промелькнула в сознании шальная мысль. – Разве не из такой примитивной, жестокой, не признающей правил борьбы за существование на Земле появились первые растения, животные и, наконец, люди?»
«Нелепые аналогии…» – подумала Мари, отгоняя жутковатое видение. Вокруг и так с избытком хватало впечатлений, чтобы держать в напряжении не только ее и Яна, даже Дрейк чувствовал себя неуютно, хотя именно его пояснения относительно окружающего фрагмента реальности звучали наиболее полно и убедительно, внося долю успокоения в души людей.
Вот и сейчас, закончив работать со сканерами, он поднялся из кресла, прошел по узкому проходу, мельком взглянул на контрольные мониторы боевых систем, введенных в полуавтоматический режим, и, не заметив ничего тревожного в показаниях датчиков, заглянул в водительский отсек:
– Ян, Мари, кто-нибудь желает кофе?
– Я не откажусь, – не поворачиваясь, ответил Ковальский, занятый управлением машиной.
Мари просто кивнула. Она уже давно не замечала, что относится к Энтони, как к человеку.
А вот он замечал.
Чувство вины перед людьми за время многомесячных скитаний постепенно притупилось, и, как ни парадоксально, на его место пришла привязанность. Не привычка, не программное веление служить, а искренняя привязанность.
