Роман Никитин - Проблема всей жизни
— Да я не про деревья, — сказала Тьянь. — Я про оплоты Границ. Всего один где-то на горе болтается, и тот дохленький-дохленький. Хоть сейчас могу выжечь к чертям весь этот лесок. Ой, здорово-то как! Свобода, наконец-то свобода! Эй, чего замерли? Ну пошли же, я хочу еще искупаться! Виталий, ты говорил тут море рядом? Айда на пляж!
Девушка приглашающе махнула рукой и быстро направилась под гору, к выходу из парка.
Мы с летчиком переглянулись. Борода лишь пожал плечами и вопросительно уставился на меня. Я ответил полной взаимностью. Никогда еще не замечал за Проблемой страсти к выжиганию лесопарков. И вот что самое противное, твердо верил, что ей сейчас это под силу. Если Тьянь и врет, это не тот случай.
Догнали Проблему мы быстро, но до пляжа без приключений, конечно же, не дошли. Тьянь не знала, а Борода, наверное, забыл, но кроме отдыхающих, в Сочи довольно много аборигенов, то есть местных жителей. Чтобы вести над ними надзор (отдыхающие как привилегированная каста в надзоре не нуждаются), придумана муниципальная милиция. Та раскатывает по городу на карах и электротабуретках, блюдя закон и отлавливая неугодных городу элементов.
Ближайшему наряду посчастливилось наткнуться сразу на трех таких элементов, которые шустро выбрались из-под входной арки дендрария и решительно направили ноги к серому полотну Курортного проспекта.
Неприметный поначалу кар осветился огнями фар, затем замигала красно-синяя люстра на крыше. Раздался короткий гудок клаксона, и усиленный динамиком голос приказал немедленно остановиться на тротуаре. Мы послушно замерли.
Машина, чуть слышно шелестя покрышками, подкатила ближе и остановилась. Из правой двери вышел служитель порядка. В отличие от разнузданных дальневосточников, куда не добралась суровая пята дисциплины, местный представитель власти выглядел строго по уставу. С иголочки выглаженный серый мундир, белоснежная сорочка, синий галстук, фуражка с высокой тульей.
И очень неприятная штука, пристегнутая к правому предплечью — портативный мышечный релаксант. Иначе — парализатор. Другого оружия милиция не носила, не было необходимости. Можно до потери голоса ругать нынешнее правительство и обзывать его тоталитарным и губящим свободу личности, но порядок режим Владимирова навел. В крупных городах европейской части страны уж точно.
— Добрый вечер, господа, — поздоровался милиционер и козырнул. — Четвертое отделение муниципальной милиции Сочи, лейтенант Козырев.
— Здравствуйте, — сказал Борода. Я ограничился кивком, Проблема вовсе никак не реагировала.
Милиционер махнул рукой в сторону парка.
— Дендрарий закрыт с восьми, а сейчас почти одиннадцать. Могу узнать, почему задержались?
— Да вот, засиделись мальца, лейтенант, — сказал Борода чистую правду. Правда, кое-кто из нас скорее залежался чем засиделся.
— Так засиделись, что не слышали оповещения со столбов? Полчаса гремело, из машины слышно.
— Ну, извиняй, лейтенант, — улыбнулся летчик. — Только из Хабаровска, там такой красоты и близко нет. Сидели, дышали воздухом. Честно, очень лениво уходить.
Лейтенант понимающе кивнул. Оглядел окрестности, никого вокруг не обнаружил. Снова обратился к летчику.
— Документики, пожалуйста. Все трое. Не торопитесь, не спешите. Медленно достаем по очереди и предъявляем.
Милиционер снял с пояса портативный сканер, а я сжал зубы. Сейчас что-то будет. Если у Бороды с документами и все в порядке, то я наверняка уже в федеральном розыске. Про Тьянь, путешествующую вообще без каких-либо удостоверений, и говорить не приходится.
Борода поковырялся с одеждой, достал военный жетон и протянул милиционеру. Тот прислонил к нему сканер, считал данные с экрана.
— Виталий Самуилович, значит. Прописка наша. Постоянное проживание — хабаровский военный округ. Летчик, да?
— Так точно. Майор ВВС России.
Лейтенант еще раз отдал честь, на этот раз как положено, с выходом в стойку "смирно".
— Товарищ майор, нарушаете режим курортного города.
— Знаю, лейтенант. Уж извини, а? Хотел жемчужину черноморья заморским гостям, вот, показать.
— Заморским? — не понял милиционер.
Борода улыбнулся, подтащил к себе Тьянь. Та, слава богу, не сопротивлялась и не открывала рта.
— Да, приятели по Хабаровску! Вот это госпожа Ли, американка китайского происхождения. Познакомься, Мей!
Тьянь послушно состроила болванчика и поклонилась по-китайски. Потом защебетала на путунхуа:
— Очень рада вас видеть, господин офицер. Очень красивый город, красивый парк, и полные дебилы полицейские. Очень рада вас видеть!
Я чуть не фыркнул, пришлось даже повернуться к милиционеру боком, а то еще заметит, как я гримасничаю.
— Очень рад, мисс, — еще раз отдал честь лейтенант. — А с ней кто?
Это он про меня. Не успел я открыть рот, Борода представил второго "заморского гостя":
— Это ее жених. Мистер Роджерс, бригада морской пехоты США. В отпуске. Юнайтед Стейт Марин Корпс офисиар. Джон, интродьюс ту хим!
Английский язык летчика был просто ужасен!
Я показал лейтенанту нашивку на рукаве. Если тот и знал, что такое USMC, то предпочел не демонстрировать. Непонятно было, понимал лейтенант английский или нет. Вообще-то, был обязан. Как-никак, курортный город, жемчужина черноморского побережья и гордость нации. Правда, после проваленной Олимпиады немного с душком. Но уж такая у нас гордость. Извините, янки.
— Все ясно, — ответил милиционер. — Что ж, всего доброго вам, товарищ майор, и вам, господа иностранцы. Thanks for your interesting of our city, Mr. Rodgers, Ms. Lee. See you later, I hope you'll grateful of Russian country.
Нет, все-таки английским владел, пусть и немного коряво. Я по возможности коротко пробормотал что-то любезное на языке долларов, и милиционер, козырнув еще раз, скрылся в машине. Кар тут же дал задний ход и вернулся на исходную позицию.
— Про пляж можно забыть, — сообщил Борода, когда мы отошли от милицейского экипажа метров на сто. — Зуб даю, они уже растрепались другим патрулям о странных ночных иностранцах. Ночью открытые пляжи закрыты, купание категорически запрещено.
— Что значит закрыты открытые пляжи? — спросила девушка.
— Открытые пляжи — это которые не частные, свободные для обычных посетителей, — объяснил Борода. — Ну а закрыты это закрыты.
— А сколько здесь открытых пляжей?
— Два. Северный и Южный.
— Как интересно-о, — протянула Проблема. — А закрытых, в смысле, частных?
Борода поморщился.
— Да кто их считал-то? Все побережье утыкано. Десятка четыре, наверное. Может, больше.
— О! Да, действительно жемчужина черноморских курортов! Могу себе предположить, что творится в других. Не в жемчужинах.
Я хотел ей объяснить, что в России драгоценностями называются не красивые и удобные вещи, а престижные и дорогие. Но потом решил отложить беседу. Вряд ли Тьянь сейчас, когда ее обломали с купанием под луной, способна воспринимать особенности национального отдыха.
Таксо мы все же поймали. Ярко-белая машина (в Сочи такси почему-то белые, а не желтые, как в других городах) притормозила возле Тьянь, и дитя местных гор поинтересовался куда желает поехать девушка. Водитель умудрился добавить свой южный акцент даже к английскому. Что получилось, словами не описать. Я смеялся минуты три после посадки в машину.
Девушка, а вместе с ней и два мужика, желали поехать в окрестности Сочи, на квартиру к Бороде. Точнее, даже не квартиру, а небольшой домик в Барановке. Раньше там было целое село, сейчас жилые районы вплотную подступили к старым домам, и не снесенными остались всего пара сельских кварталов. Домик летчика пока держался под натиском урбанизации. Чуть позже я узнал, какие деньги дают за эту хибарку, и побелел жадностью. На это можно было купить частный коттедж в Гонконге с видом на Тихий океан!
Ну а пока мы просто приехали в эту Барановку.
Домик у Бороды действительно был скромный. Метров шестьдесят общей площадью, две комнатки, кухня и столовая с "аквариумом" остекления. Здесь, в южных широтах, возможны и не такие вольности с теплоизоляцией.
— Вообще-то, это не мой дом, а наш с моей кралей, — сообщил Борода, разуваясь. Нашлись тапки и на него, и на меня с Проблемой. Та с восторгом влезла в двух мохнатых "кроликов", потом побежала по комнатам, опробовать непривычную для себя ушастую обувку.
— А супруга где? — спросил я.
— В Москве, — ответил летчик. — Да и не жена она мне. Четыре года как развелись.
— И что, эту развалюху она тебе оставила? Ой, извини…
Вот тут Борода и посмотрел на меня как на полного кретина. А потом сообщил, сколько эта развалюха стоит, и что собственно из-за нее-то и распалась семейная чета Борода. Жена настаивала на продаже и иммиграции в Израиль, с вырученными деньгами там можно купить дом и лет пять вообще не работать. А сам Виталий продавать свою хибарку запретил. Денег дальневосточному летчику и так хватало, а лишаться места "куда вернуться" он не хотел. В итоге поделили собственность и разбежались. Жена продала свою половину и упорхнула в столицу. Говорят, купила небольшую комнату на окраине, остальные деньги вложила в какой-то свой бизнес. На хлеб с икрой хватает.
