Владимир Васильев - Наследие исполинов
У Сани Веселова на языке явно вертелся какой-то вопрос, но, глядя на хранящего молчание Семенова, и Саня сдержался.
Скотч соскочил с катера, увязнув в грязи по щиколотки. Берег был умеренно топкий, как и положено дикому берегу реки в джунглях. Зазевавшаяся квакша суетливо удирала под прикрытие мангровых корней. Поочередно выдернув ботинки из топкой пульпы, отчего пульпа дважды смачно чвакнула, Скотч отодвинул с дороги пышный побег стромиции и ступил под полог леса. Вокруг тучами вилась мошкара и прочие кровососы – здесь на них не было хемиорегуляции, потому эта дрянь плодилась бесконтрольно.
– Тьфу ты, – ругнулся Скотч сквозь зубы, шлепая себя по шее, в которую словно иголки впились.
Он прошел шагов пятьдесят и увидел Валти. Напарник словно лесной дух возник из-за зеленой пелерины неизвестного Скотчу дерева и радостно растопырил руки.
– Как переправились? – вместо приветствия осведомился Скотч.
– Нормально в общем. Акоп, правда, в воду свалился и чуть кайману на закусь не угодил.
– Блин, – сокрушенно вздохнул Скотч. – Бывают же такие люди… Остальные как?
– Нормально. И от наркоза все отошли уже. Словно в подтверждение из зарослей появился Солянка. На носу его красовалась иссиня-багровая полоса.
– О! – Брови Скотча поползли вверх. – А это еще что за украшение?
– Краб, – мрачно объяснил Солянка. – Сиганул, зараза, с ветки и клешней прямо по морде.
– Везет тебе на крабов, – ехидно заметил Скотч. – Ладно, будет трепаться, грузиться пора. Убраться бы отсюда побыстрее… Где все?
– Тут, в кустах.
Народ тщетно пытался поспать. Не получалось: мешал гнус. Все обзавелись веничками из свежих веток кедрокленов и энергично ими обмахивались. Появление Скотча внесло в ряды ожидающих желанное оживление.
Пожитки таскали на катер минут пятнадцать. Работали все: спасатели, гиды, туристы, искатели. Правда, советник Паулиста наладился было сачкануть и без поклажи направился к берегу, но его живо осадил неумолимый Скотч.
– Эй, как вас там! Может, у себя на Фалькау вы и важная шишка, – заявил ему Скотч без тени смущения. – Но тут не Фалькау, а Табаска. И командую тут я. Так что давайте, господин советник! Труд облагораживает! – И с этими словами Скотч взгромоздил Паулисте на загривок чей-то здоровенный рюкзак, причем с отключенным компенсатором. Советник закряхтел, гневно сверкнул глазами, но повиновался. Что-то ему подсказало: стоит заупрямиться, как здешние неотесанные грубияны вполне могут на практике применить метод «Кто не работает, тот не ест». А питаться советник Хенрик. Паулиста привык регулярно, вкусно и обильно. Бригадир искателей Тахир Плужник с ехидной усмешкой на устах нес следом за советником большой тюк. Крупная Обедая печать: «Поисковая База. Доминанта Земли» – совсем не выглядела чужеродной на фоне дикого леса Табаски. Наоборот, она вписывалась в окружение очень органично.
Только Семенов не принимал участия в погрузке. Вооружившись биноклем, он неотрывно наблюдал за противоположным берегом. Бинокль, он же ноктовизор, Семенов снова предпочел искательский.
«Что ж, – подумал Скотч философски. – Его право…» Поклажу еще только растаскивали с палубы в места поукромнее, а Скотч уже столкнул катер с мели, ухватился за руку Солянки и взобрался на борт.
– Где Хидден? – осведомился он.
– Маскируется, – меланхолично пожал плечами Солянка.
– Гони его за штурвал! – велел Скотч. – Пусть правит вдоль самого берега, мы сюда так шли. И в Полог-рукав! А потом тоже в рубку подгребай, разговор есть…
– Добро, – кивнул Солянка и направился на поиски коллеги.
Скотч же подсел к по-прежнему не сводящему бинокля с дальнего берега Семенову. Через минуту-две к ним присоединились Валти и Плужник.
Остальной люд, управившись с размещением припасов и поклажи, бесцельно бродил по палубе.
– Надо разогнать всех, – хмуро сказал Семенов. – Вниз. А сами в рубке соберемся.
– Момент! – Скотч нашел его слова дельными. В самом деле… Чего маячить на виду? Совершенно нечего.
Теперь, когда не было необходимости внимательно вглядываться в нескончаемую пелену зелени в поисках затаившихся товарищей, водометы «Амфисбены» показали свою истинную мощь. Острый белый бурун вырос за кормой, как раз между двух стекловидных пятен над вырывающимися из сопел струями. Практически, конечно, это были два сросшихся буруна, но срослись они так плотно, что граница оставалась совершенно незаметной. Нос катера ощутимо задрался, даже по палубе ходить стало труднее. Ветви мелькали над головой с пугающей быстротой, а когда вставший к штурвалу Хидден принимался маневрировать, повторять все изгибы близкого берега, становилось даже немного жутковато: каждый миг казалось, будто Хидден вот-вот не рассчитает или замешкается и катер со всей скоростью выскочит на сушу, вломится в плотные заросли и врежется в ствол ближайшего к воде дерева, что на такой скорости равнозначно смерти. Но Хидден вполне справлялся с управлением, словно водить морские катера по рекам было его каждодневным занятием в течение по меньшей мере десяти последних лет.
Уже заметно уставшая от приключений группа туристов с удовольствием разместилась в матросском кубрике. Более всего это помещение катера походило на небольшой бар с какой-нибудь из не шибко престижных и избалованных отдыхающими-толстосумами планет-курортов. Прямоугольная комната с довольно низким потолком, вдоль короткой стороны, обращенной к носу, – стойка, вдоль остальных стен – узкие то ли полки, то ли диванчики, на которых с равным успехом можно и сидеть, и лежать. В центре, под потолком – два панорамных формирователя видеоизображений. На стенах – надписи, какие-то витиеватые распечатки под ламинатом, а также следы недавно снятых вещей – штурвала, спасательного круга, еще чего-то из моряцкого обихода. На массивном металлическом крюке у входа хорошо смотрелась бы рында. Шкаф-витрина по ту сторону барной стойки был совершенно пуст, даже многочисленные полки кто-то не поленился удалить. Но туристы «Экзотик-тура» – народ запасливый, невзирая даже на непредвиденные передряги последних дней. Нашлась и выпивка, и закуска. И теперь, когда напряжение ожидания и игры в прятки с весьма решительно настроенными инопланетянами несколько спали, народ заслуженно расслаблялся.
Мрачно поглощал ром Денис Воронцов. Рядом вился Акоп; видно было, что он очень хочет о чем-то Воронцова порасспросить, но никак не решится. Костя Цубербюллер в компании Патрис Дюэль и Валентины Хилько расположился на одном из диванчиков, под светлым пятном в форме штурвала на голой стене. Гунила и Тентор Боты облюбовали угол каюты. Неотрывно глядел в иллюминатор Фаусто Аркутн, не замечая, что расплескивает из неосторожно наклоненного бокала только что смешанный сестрой коктейль. Орнела о чем-то беседовала у стойки с одним искателей – Василием Шулейко; тут же обосновались и сухопарые сестры-научницы Виола и Регина. Эти держались вроде бы и вместе с Орнелой и Шулейко, но в то же время как бы и сами по себе. Угрюмо сопел в другом углу советник Хенрик Паулиста: только что он пытался присоединиться к уходящим на закрытый совет спасателям, но его очень бесцеремонно отшили. Уснул на рюкзаках бывший завхоз мистер Литтл, наверстывая упущение ночью, во время переправы и последовавшей вахты. В лежачем положении пребывал и контуженный Жбан, которому многие вполне бескорыстно и искренне старались чем-нибудь помочь.
Не хватало Скотча, Валти, Солянки, Хиддена, Семенова, Плужника и Сани Веселова. И если относительно гидов, здоровых спасателей и бригадира поисковика вопросов никаких не возникло, то присутствие на совете кадета Веселова удивило по меньшей мере троих – Шулейко и сестер-научниц.
Впрочем, объяснялось все гораздо тривиальнее, чем можно было вообразить: Веселов на совете в ходовой рубке вовсе не присутствовал. Семенов оставил его на корме с активированным биноклем-ноктовизором в режиме фиксации тепловых объектов и велел глаз не сводить с восточного берега. Ноктовизор Сане вручили, понятно, привычный, искательский.
Остальные действительно совещались. Хиддену, помимо всего прочего, приходилось еще и шкиперствовать, поэтому в разговоре он почти не участвовал, хотя прислушивался исправно.
– Ну что, коллеги по одиссее, – обратился ко всем Семенов, – покалякаем, как говорится, о делах наших скорбных?
Скотч удивленно взглянул на Семенова – такой разухабистый тон он еще ни разу себе не позволял. Возможно, подумал Скотч, это прорывается на поверхность одна из прошлых жизней агента. Стертая, но не забытая напрочь. Оставшаяся глубоко внутри, в виде характерных фразочек, обрывков мыслей, неосознанных моторных реакций вроде азартного потирания ладонями.
– От скелетиков нам снова удалось на время улизнуть, продолжал Семёнов. – Катер мы нашли. Сплавляемся без потерь. И, похоже, настало время задать Вадиму вопрос который ранее не был задан. Насколько я понимаю, мы направляемся к морю, потом вдоль побережья на восток и конечном итоге планируем пристать и высадиться где-нибудь в непосредственной близости от турбазы. Так вот, меня интересует: а что, собственно говоря; мы намереваемся на турбазе делать? Попутно осмелюсь напомнить, что на турбазе со стопроцентной вероятностью размещается штаб войск шатсуров, а космодром при ней, бесспорно, превращен во взлетно-посадочную площадку для кораблей планетного класса. Кроме того, не следует забывать и о висящем над турбазой крейсере, каковой, уверяю вас, пребывает в полном боевом режиме. И от средств наблюдения которого уже не спасут вот эти милые датчики. – Семенов прикоснулся к шарику на груди куртки. – Все, теперь я готов слушать. Несколько секунд все молчали.
