Алексей Корепанов - Сон Демиурга
– Сейчас не очень, а вообще было нормально. Сейчас не до юмора. А что?
– А беспричинный страх тебя не мучает? – продолжал гнуть куда-то Саня.
Американец прищурился:
– Тестируешь на предмет паранойи? Уже тестировали. Результат отрицательный.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал Саня. – Паранойей, значит, не страдаешь. И с чувством юмора все в порядке, и беспричинного панического страха нет. Знаешь, бывает такой дефект височной доли мозга, когда юмор не понимают, всего боятся, а главное, – Саня поднял палец, – совершают яркие галлюцинаторные путешествия! А если у тебя все в порядке, значит, путешествие это не галлюцинаторное, а вполне реальное, понимаешь?
– Ну, профессор! – изрек Гусев.
А Уолтер Грэхем пожал плечами и отвернулся.
…Основательно подкрепившись и немного отдохнув, вновь оседлали накормленных коней и продолжили путь. Хоть солнце и стояло высоко, но, к счастью, только грело, а не жгло – жарко не было, от воды и леса тянуло прохладой. В колонне вовсю судачили о явлении призрака короля Таэля и передавали друг другу сказанные по поводу видения слова мага Ольвиорна. Странствующий маг авторитетно изрек, что явление основателя королевства Таэльрин – безусловно, очень хороший знак. Видение как бы благословило экспедицию, и это дает все основания надеяться на то, что миссия завершится успешно. Сергей полагал, что маг Ольвиорн догадался, откуда явился этот «король Таэль» без королевских нарядов, и сказал о «добром знаке» для того, чтобы поддержать бодрое настроение королевских гвардейцев и пограничников. Как и было договорено на совещании у короля Валлиора, в истинную цель экспедиции был посвящен только Рандер. Остальные воины знали лишь одно: им поручено сопровождать возвращающихся домой подземных мастеров и американцев, проведя их через кишащие монстрами-маргами леса. Возможно, у кого-то из воинов и возникал вопрос, зачем сопровождать в родные края тех, кто сумел без посторонней помощи добраться до Таэльрина. Но, естественно, вслух такой вопрос никто не высказывал. Постулатом «приказы не обсуждаются» руководствуются, надо полагать, в любых военных структурах любых миров любых вселенных.
Сергей был бы непрочь побеседовать с магом Ольвиорном, но сейчас, на марше, это было неосуществимо. А до этого, на привале, маг выглядел настолько утомленным, что Лукин решил не докучать ему. Воины вбили в песок колья, безмолвные помощники мага натянули на них свои плащи, и Ольвиорн полулежал в тени, вяло глотая пахучую похлебку…
Отряд повторил по берегу зизгагообразный путь реки, добрался до отрога и начал взбираться на него, перестраиваясь в цепочку из колонны по двое. Лес тут занимал весь берег, и приходилось лавировать между деревьями и то и дело пускать в ход мечи и прихваченные топоры, чтобы обрубить раскидистые переплетенные ветви. Река осталась внизу, под обрывом, лес чуть поредел, но теперь продвижение замедляли все чаще встречающиеся нагромождения каменных глыб. Хорошо еще, что склон был не очень крутым и давал возможность продолжать путь, не покидая седел. Попадались и протянувшиеся длинными языками россыпи, кое-где покрытые сухим серебристым мхом – по ним кони шли довольно легко.
Наконец подъем по каменному боку отрога закончился. Дальше отряду пришлось передвигаться по лесисто-каменистой наклонной местности. Слева от всадников она уходила вниз, к невидимой отсюда реке, а справа тянулась к небу, формируя длинное тело отрога. Эту не очень подходящую для прогулок территорию нужно было пересечь, чтобы добраться до другого его бока и спуститься к реке. Деревья и огромные каменные глыбы ограничивали обзор, поэтому никто не расслаблялся – кто знает, сколько могло обитать здесь чудовищ-маргов. И Гусев, и Саня, и Сергей держали автоматы под рукой, хотя Гусев еще раз заявил, что марги ушли из этих мест.
– Вот не люблю я горы, – полуобернувшись, сказал он, когда вместе с Сергеем выехал на очередную россыпь. – Все как-то сикось-накось, шею можно свернуть запросто… Особенно если вон оттуда брякнуться… – Он мотнул головой направо.
Там, метров на сорок выше по склону, под углом к направлению движения отряда, тянулось ущелье. Его дальняя стена была изрезана глубокими трещинами, и свисали из этих трещин какие-то лианоподобные растения, усеянные мелкими красными точками то ли ягод, то ли цветов.
– Зато горцы живут долго, – заметил Сергей.
И почти тут же услышал за спиной идущие откуда-то с высоты нарастающие звуки. Он не успел сообразить, на что похожи эти звуки – на шум водопада? ветра? – и увидел, как едущие впереди него всадники, в том числе и Гусев, начали оборачиваться, поднимая лица к небу. Он, натянув поводья, придержал коня и тоже обернулся – и поводья выпали из его вмиг ослабших рук. Сзади и сверху к растянувшемуся по склону отряду стремительно приближалось нечто огромное. Ошеломленный Сергей успел увидеть необъятных размеров темные крылья… раскрытую зубастую пасть… горящие кровавым огнем круглые глаза… когтистые вытянутые лапы… Тут его испуганный конь заржал и шарахнулся в сторону, и Лукин не сумел удержаться в седле. Он упал на камни, сгруппировавшись заученными до автоматизма движениями, и все-таки довольно чувствительно приложился левым плечом. Огромная тень промелькнула над ним, и почти сразу раздался чей-то удаляющийся отчаянный вопль. Нога застряла в стремени, и конь поволок Сергея вниз по склону. Все вокруг заполнилось криками, ржанием и беспорядочным конским топотом, и в этой какофонии полностью растворился этот свалившийся с неба шум…
Тащиться на боку Сергею пришлось недолго – поводья зацепились за выступ каменной глыбы. Конь взвился на дыбы и остановился, и Лукину удалось высвободить ногу. Он вскочил, потирая ушибленное плечо. И тут же присел от неожиданности, когда совсем рядом прогремела автоматная очередь, гулким эхом отдаваясь в гуще деревьев и камней. Метались по склону всадники, стараясь удержать перепуганных, храпящих коней, а над отрогом, стремительно удаляясь, летело крылатое чудовище. Еще мгновение – и оно скрылось за верхушками деревьев…
– Эта зараза сбросила его! – крикнул Сергею неведомо как удержавшийся в седле Гусев. Не выпуская из рук автомат, он соскочил с коня и побежал к ущелью.
– Кого?! – Сергей, отплевываясь, кинулся вслед за Гусевым, перепрыгивая через камни. – Кого, Геныч!
– Американца! Ральфа!
На краю ущелья уже стояли несколько воинов. Все они смотрели вниз. Сергей, упираясь руками в колени, тоже склонился над обрывом.
Высоты он не боялся, но все-таки невольно сделал шаг назад. Метрах в тридцати под ним струился по дну ущелья, извиваясь среди камней, водный поток – то ли небольшая речка, то ли ручей. Ральф Торенссен навзничь лежал у самой воды – распахнувшийся зеленый плащ, оранжевый комбинезон… Край плаща покачивался в воде. Даже с такой высоты было видно, что жизни в этом человеке не больше, чем в рассыпанных по дну ущелья камнях.
Где-то поблизости коротко вскрикнула Элис.
– Вот с-сволочь! – процедил Гусев. – Летающий ублюдок! Я эту тварюгу достану.
Сергей покосился на него, потер плечо и скользнул взглядом по уже усеявшим весь обрыв воинам. Сзади подходили все новые и новые. Смолк беспорядочный топот копыт, и небо вновь было тихим и безмятежным.
– Тут уже не откачаешь… – сказал остановившийся рядом Саня Веремеев. – Опа, а он дергается!
Лукин вновь взглянул вниз. Зеленый плащ колыхался, и шевелилось тело в оранжевом комбинезоне. Сергею показалось, что Торенссен содрогается в конвульсиях, однако он почти тут же понял, что происходит нечто иное. Во все стороны от тела американца зазмеились трещины, они все больше расширялись – и провалилось оранжевое, а следом, взметнувшись на прощание, исчезло и зеленое… В образовавшийся провал хлынула вода, и в тишине слышно было, как она зловеще шумит там, внизу. Вновь колыхнулась земля, выплескивая из себя пенный фонтан, – и от провала не осталось и следа. Все там было как прежде – только уже не лежало у воды тело в оранжевом комбинезоне и зеленом плаще…
18. Лазарь
Доктор Самопалов вел автомобиль очень медленно, прижимаясь к обочине. Его обгоняли, бросая насмешливые и презрительные взгляды – учиться ездить на пустыре нужно, дядя! – но он не замечал этих взглядов. Он вообще ничего не замечал. Совершенно механически сбавлял скорость до минимума на перекрестках, останавливался у светофоров и поворачивал там, где поворачивал всегда, возвращаясь с работы домой. Доктор Самопалов упорно отвергал мысль о расстройстве собственной психики. Он убеждал себя в том, что беседа с капитаном милиции Малышевым действительно повторилась, и первая беседа не была выдумкой его мозга, и ни при чем тут явление «ложной памяти»… Он говорил себе, что действительно вновь оказался в прошлом и проживает уже истекшие когда-то минуты, и теперь не увидит никого в черном плаще у двери своего подъезда. Реальность на самом деле изменилась, и в этой реальности уже не существовало рукописи военнопленного итальянца Антонио Бенетти.
