Уолтер Уильямс - Праксис
Бритая голова Тарафы склонилась над тарелкой с рагу, а потом он распрямился, встретился взглядом с Мартинесом и с воодушевлением заговорил.
— Лорд Гарет, — начал он, — я могу с гордостью сказать вам, что просмотрел записи всех игр «Пекина» за прошлый сезон — и теперь знаю, в чем их слабость! Три раза за сезон их левый полузащитник и левый защитник одновременно отрывались со своей позиции — и все три раза команда получала гол! До меня этого никто не заметил!
— Превосходно, милорд, — заметил Мартинес. — Вы очень проницательны.
— В нашем случае это будет означать от Серенсона к Вилле, от него к Ямане, оттуда к обратно к Серенсону и от него к Дигби — и гол! — Тарафа в восторге взмахнул вилкой. — Мы весь день сегодня это отрабатывали.
— Восхитительно, лорд каплей! Поздравляю! — Мартинес поднял свой стакан. — За нашего тренера!
Тарафа прямо светился, когда все за столом чокались с ним. Мартинес набрал в грудь воздух. Лучшего момента нечего было и ждать.
— Кстати о тактике, — начал он, — Я тут заметил, что наксиды творят что-то странное. Можно, я покажу вам?
— Покажете? — переспросил Тарафа, опять склонившийся над тарелкой.
— Вы не против, если я воспользуюсь вашим дисплеем? — Не дожидаясь ответа, Мартинес протянул руку над розовой лысиной толстяка Манцини и дотронулся до кнопки включения стенного экрана. Активировав свой нарукавный дисплей, он подключил к нему стену.
— Последние три дня, — начал Мартинес, — офицеры наксидов проделывали престранные прогулки по причалам, у которых стоят ненаксидские суда. В первые два дня командующий эскадрой Кулукраф водил по причалам группы офицеров, а сегодня офицеры водили с собой унтер-офицеров. Эти записи я сделал сегодня после полудня…
Он предъявлял полученные факты один за другим, как недавно с Алиханом. Остальные молча ели и слушали его речь, Манцини и Гарсии приходилось постоянно оборачиваться, чтобы разглядеть экран, к которому они сидели спиной. Наконец на экране застыл последний кадр: офицер наксидов, на мундире которого мерцал символ «цель», и Мартинес обернулся к капитану.
— Интересно, лорд каплей, — произнес он, — что вы думаете об этом?
Тарафа промокнул салфеткой мясной соус со своей эспаньолки.
— А я должен что-то думать об этом?
— Похоже, они к чему-то готовятся, — нерешительно проговорила Гарсия.
— То, к чему они готовятся, требует участия оружейников, механиков и полицейских, — добавил Мартинес.
Первый лейтенант Козловский нахмурился. Он был длинноног и рукаст, как и полагается вратарю.
— Этим утром, — заметил он, — вы говорили мне, что полагаете это репетицией перед внезапной инспекционной проверкой…
Не успел он договорить, как Тарафа стукнул по столу так, что тарелки подпрыгнули.
— Прямо перед игрой? Когда все и так на нервах? Эта Фанагия просто злобное чудовище! — Он ошеломленно поглядел на Козловского. — Выходит, мне придется самому проверять корабль завтра утром перед завтраком, когда я надеялся провести последнюю беседу с командой.
— Лорд первый лейтенант и я уже приготовились к инспекции, — быстро сказал Мартинес. — Сегодня команда весь день работала над этим.
Тарафа слегка расслабился.
— Вот это хорошо. Но я все равно не могу поверить, что Фанагия может воспользоваться спортивным фестивалем для таких дел. Тут что-то не так!
— Милорд, — проговорил Мартинес, — я больше не считаю, что наксиды планируют провести внезапную инспекцию.
Тарафа недоуменно уставился на него.
— Что? — спросил он. — А зачем тогда вы нас морочите?
Мартинес попытался объяснить еще раз, подоходчивее.
— Чтобы провести инспекцию, не нужны оружейники или механики, да и полицейские тоже, лорд каплей, — сказал он. — Оружейники нужны, чтобы контролировать оружейные отсеки. Механики — чтобы управляться с двигателями. А полицейские — чтобы справиться с командой — и с офицерами.
Пытаясь осознать услышанное, Тарафа сосредоточенно наморщил лоб.
— Да. Это верно. Но к чему это все?
Мартинес выдохнул:
— Я думаю, что наксиды хотят захватить судно. Захватить все суда, которые пока не в их руках.
Тарафа недоуменно нахмурился.
— Но зачем Фанагии это делать? Ей не нужно захватывать наши суда, она и так нами командует.
Мартинес уперся руками в гладкую поверхность стола, чтобы они не дрожали от напряжения.
— Может, она собирается подавить мятеж, который, по ее мнению, мы собираемся поднять, — ответил Мартинес. — А может, это будет какое-то восстание.
Манцини, тренер, казался еще более озадаченным, чем капитан.
— На спортивном фестивале? — осведомился он тонким сварливым голосом. — Восстание во время спортивного фестиваля?
— А почему бы и нет? — ответил контрвопросом Мартинес. — Большая часть команды и все господа офицеры как раз уйдут со своих судов, чтобы поглядеть на игру.
— Но наксиды сами участвуют в фестивале, — сказал Козловский. — У них будет большущий турнир по лигмании и… и по другим видам спорта, которые у них есть.
— Во время спортивного фестиваля? — повторил Манцини. — Испортить футбольный матч и так разочаровать болельщиков? Нелепее идеи и не придумаешь.
— Все это не имеет значения, — возразил Тарафа. — Для чего Фанагии поднимать восстание? Она же и так достигла всех мыслимых высот в своем деле — ради всего святого, она же командующий флотом!
— Не знаю, — повторил Мартинес. Он помолчал — то, что он собирался сказать, звучало предельно абсурдно, но других аргументов у него не оставалось. — Может быть, дело здесь не в Фанагии, — произнес он наконец. — Может быть, все наксиды решили восстать.
Все собравшиеся ошеломленно уставились на него. А затем Козловский прищурил глаза и покачал головой, недоверчиво улыбаясь.
— Все наксиды? — буркнул он. — Слишком смешно.
— Да ведь наксиды — самые большие ортодоксы по части праксиса, — заметил Тарафа. — Во всей их истории не было ни одного восстания.
— Они же стайные животные, — добавил Козловский. — Они всегда подчиняются авторитетам.
— Они не посмеют сорвать футбольный матч, — провозгласил Манцини и со вкусом допил свой эль.
— Тогда что же означают их действия? — спросил Мартинес. — Другого объяснения я не вижу.
— Это не значит, что его вовсе нет, — рассудительно заметил Козловский. — Может быть, Фанагия решила научить своих солдат брать вражеские суда на абордаж. Может быть, они просто так осматривают всех новоприбывших. Кто знает?
Тарафа с облегчением согласился со своим голкипером.
— Во всех этих рассуждениях мало проку, — объявил он. — Я не собираюсь гадать, что на уме у Фанагии или у Кулукрафа. — Он повернулся к Мартинесу: — Лорд Гарет, я ценю ваше… усердие. Но мне кажется, что вы дали слишком много воли своему воображению.
— Лорд каплей, — отчаянно оправдывался Мартинес. — Я…
— Пожалуй, нам стоит вернуться к обсуждению завтрашней игры, — решительно заявил Тарафа. — А то мы уж слишком далеко забрались.
Мартинес подавил в себе желание швырнуть стаканом капитану в лицо.
— За нашу победу в игре! — сказал Манцини, поднимая стакан. — От Серенсона к Вилле, от него к Ямане, оттуда к обратно к Серенсону и от него к Дигби — и гол!
Мартинес выпил вместе со всеми, пытаясь заглушить отчаянные беззвучные вопли, раскатывающиеся под сводами его черепа.
Засиживаться за ужином он не стал, и когда каплей предложил еще раз посмотреть записи игры с командой «Пекина», Мартинес извинился и отправился к себе в каюту. Оттуда он отправил письма офицерам, с которыми был здесь знаком, с предложением встретиться в одном из здешних баров. Сейзман не отозвался, Минг извинился, что не сможет, Арагон ответил, что принимает завтра участие в турнире по у-шу и поэтому должен лечь пораньше. Айдепон готовился к соревнованию по фатугу. Прийти смог только Мукержи. Судя по звукам, проникающим в микрофон, он уже находился в баре.
Мартинес нашел его в Притоне, темном, дымном и шумном местечке, где грохотала музыка и непрерывно шли танцы. Мукержи пропустил три порции выпивки, просматривая на нарукавном экране Мартинеса сделанные им записи и выслушивая его комментарии к ним. Выслушав, он дружески обнял Мартинеса за плечи.
— Я всегда знал, что ты сумасшедший! — весело объявил он. — Ты совсем сошел с ума!
— Скажи хотя бы своему капитану! — перекрикивая музыку, закричал Мартинес. — Я могу сейчас дать тебе эти данные! Может быть, он сумеет спасти свой корабль!
— Совсем сошел с ума! — повторил Мукержи, приглядываясь к парочке девушек-кадетов, стоящих у стойки бара. — Если это последняя ночь, когда мы на свободе, то стоит получше поразвлечься. Тебе какая больше нравится — рыженькая или та, что рядом с ней?
