Роберт Хайнлайн - Гражданин Галактики
Торби понял, что его решение вступить в Корпус «Икс» не воспринято всерьез.
— Маршал Смит! Есть еще кое-что, что я могу сделать.
— Что именно?
— До того, как вы мне позволите… или, может быть, после, я не знаю, как это делается… я мог бы вылететь на моем собственном корабле и проверить все эти места. Возможно, боссу удастся обнаружить вещи, которые не может увидеть тайный агент.
— Возможно. Но вы знаете, что ваш отец некогда отправился в такую экспедицию. Его поездка закончилась неудачей — Смит почесал подбородок. — Мы никогда не относили неудачу за счет этого. Пока не появились вы, мы считали это несчастным случаем. Яхта с тремя пассажирами, командой из восьми человек и без груза — незавидная добыча для бандитов, — а обычно они хорошо знают, что делают.
— Так вы полагаете, что… — Торби был потрясен.
— Я ничего не полагаю. Но боссы, сующие нос в махинации своих служащих, в другие времена и в других местах, как правило, обжигались. А ваш отец определенно хотел что-то разведать.
— Насчет работорговли?
— Не знаю. Разведывал. В том районе. Я должен извиниться. Но приходите ко мне еще… или звоните, и к вам придут.
— Маршал Смит… о чем из всего этого я могу говорить с другими — если могу?
— А? Да обо всем. Пока вы еще не принадлежите к нашему корпусу или гвардии. Но то, что вам известно, — он передернул плечами, — кто вам поверит? Хотя, если вы будете говорить об этом со своими компаньонами, вы можете настроить их против вас. Некоторые из этих чувств будут искренними и честными. А другие? Хотел бы я знать.
Торби вернулся так поздно, что Леда была и раздражена, и умирала от любопытства. Но она вынуждена была сдержаться и не только из-за того, что их могли подслушать, но и потому, что пожилая тетушка приехала засвидетельствовать свое почтение Радбеку из Радбека и осталась ночевать. Они смогли поговорить только на следующий день, когда осматривали ацтекские реликвии в музее Пятого Мая.
Торби пересказал слова Гарша, потом решился открыть больше:
— Я заглянул в Штаб насчет гвардии, вчера.
— Тор!
— Нет, я не отступлю. У меня есть причина. Гвардия — единственная организация, которая пытается покончить с рабством. Но есть еще и причина, почему я не могу вступить к ним сейчас. — Он выложил свои подозрения насчет Радбека и перевозки рабов.
Она побледнела.
— Тор, это самая отвратительная идея, которую я когда-либо слышала. Я не могу этому поверить.
— Хотел бы я доказать, что это неправда Но кто-то же строит им корабли, кто-то же продает их и управляет. Рабомаркетеры не инженеры, они паразиты.
— Я все еще с трудом верю, что рабство существует.
— Десять ударов бича убедят кого угодно! — Он вздрогнул.
— Тор! Ты же не хочешь сказать, что тебя били?
— Ясно не помню. Но шрамы на спине остались.
Она была очень молчалива всю дорогу домой.
Торби еще раз увиделся с Гаршем, потом они отправились на Юкон в компании пожилой тетушки, которая как-то увязалась за ними. Гарш дал Торби подписать бумаги и кое-что сообщил ему.
— Первое дело будет с Радбеком, потому что это законная резиденция ваших родителей. Второе — я кое-что раскопал в газетах.
— Да?
— Ваш дедушка подарил вам довольно много акций. Об этом шумели газеты, когда вы родились. «Bourse Journal» поместил список акций с номерами серий. Так что мы этим тоже по ним ударим — В тот же день. Не хочу отделять одно от другого.
— Дело мастера боится.
— Но я не хочу, чтобы вы возвращались в Радбек, пока клерки не согласятся: «Да, сэр!». Можете мне написать, даже позвонить, если нужно. И скажите мне, как до вас добраться.
Торби пришлось поломать голову над этим последним требованием, так как он был окружен телохранителями.
— Что ж, почему бы вам или вашему человеку не позвонить моей кузине — с каким-нибудь паролем? Ей всегда звонит много народу, больше молодежь. Она мне скажет, и я найду, как позвонить вам.
— Хорошая мысль. Он спросит, не знает ли она, сколько дней до рождества еще открыты магазины. Ладно, увидимся в суде. — Гарш усмехнулся. — Это будет забавно. И очень, очень дорого вам обойдется. Пока.
22
— Хорошо отдохнул? — Дядя Джек улыбался ему. — Ты заставил нас прямо-таки выслеживать тебя. Не надо так поступать, мой мальчик.
Торби захотелось ударить его, но, хотя охранники оставили его руки свободными, когда вталкивали его в комнату, запястья затекли.
Дядя Джек перестал улыбаться и посмотрел на судью Брудера:
— Тор, ты никогда не ценил того, что мы с судьей Брудером работали на твоего отца и на твоего деда. Естественно, мы знаем, что лучше. Но ты доставил нам неприятности, и теперь мы покажем тебе, как мы обращаемся с маленькими мальчиками, которые не ценят хорошего обхождения. Мы учим их. Готовы, судья Брудер?
Судья Брудер хищно улыбнулся и вытащил из-за спины плетку.
— Разложите его на столе!
Торби проснулся, задыхаясь. Дурной сон! Он оглядел маленький гостиничный номер, в котором находился, и попытался припомнить, где он. Он путешествовал, иногда проезжал за день половину планеты. Он достаточно изучил обычаи планеты, чтобы не привлекать внимания, у него даже завелась новая идентификационная карточка, совсем как настоящая. Это оказалось не так трудно, поскольку он понял, что дно общества везде одинаково.
Теперь он вспомнил — он в Южной Америке.
Тревога во сне означала — полночь, пора двигаться. Он оделся, посмотрел на свой багаж, решил его оставить. Сошел вниз по черной лестнице и вышел из задней двери.
Тетушке Лиззи не понравились холода Юкона, но она с ними примирилась Через некоторое время кто-то позвонил Леде и напомнил, что до рождества осталось всего несколько дней, когда магазины открыты, и они уехали. Торби удалось позвонить Гаршу из Уран-Сити. Тот обрадовался:
— Увижу вас в районном суде округа Радбек, комната четвертая, в десять сорок девять четвертого января. А теперь — затеряйтесь.
Так что в Сан-Франциско Торби с Ледой поссорились в присутствии тетушки Лиззи: Леда хотела поехать в Ниццу, а Торби настаивал на Австралии. Торби сказал сердито:
— Возьми самолет себе, я поеду один.
Он вышел резким шагом и купил себе билет в Большой Сидней.
Он пробрался по старой водопроводной трубе, протянутой под Заливом, и, убедившись, что за ним не наблюдают, развернул банкноты, которые Леда сунула ему потихоньку, когда скандалила с ним. Денег оказалось почти две тысячи кредитов. Там была и записка, где высказывалось сожаление, что денег так мало, но она не предвидела, что они понадобятся.
Ожидая на летном поле, в Южной Америке, Торби подсчитал, что осталось от Лединых денег, и решил, что зря потратил и деньги, и время. И куда это все девалось?
В Радбек-Сити фотографы и репортеры порядком надоели ему, они там так и кишели. Но он протолкался и встретил Гарша в баре в девять сорок восемь. Старик кивнул:
— Присядьте. Скоро все начнется.
Появился судья, и клерк произнес старинное обещание справедливости: — «Подойдите ближе, и да будете услышаны!»
Гарш заметил:
— Брудер держит этого судью на поводке.
— Вот как? Тогда зачем же мы здесь?
— Вы платите мне за то, чтобы я беспокоился. Любой судья хорош, когда он знает, что за ним наблюдают. Посмотрите.
Торби оглянулся. Зал был так набит представителями прессы, что простому горожанину было не пробиться.
— Я бы сказал — я хорошо поработал. — Гарш указал большим пальцем на первый ряд — Вот этот увалень с большим носом — посол Проскимы. А тот мошенник рядом с ним — председатель юридического комитета. И… — его вызвали, и он прервал разговор.
Торби не мог найти дядю Джека, но Брудер председательствовал за другим столом — он не смотрел на Торби. И Леду Торби не мог увидеть. Это заставило его чувствовать себя очень одиноким. Но Гарш покончил с формальностями, сел и шепнул:
— Поручение для вас. Молодая леди велела передать: удачи!
Торби только давал показания, причем с места судьи следовало много возражений, контрвозражений и предупреждений. Принимая присягу, он узнал в первом ряду отставного главу юстиции Всемирного Суда Гегемонии, который однажды обедал в Радбеке. После этого Торби уже ничего не замечал, потому что он давал показания в состоянии глубокого транса, окруженный гипнотизерами.
Несмотря на то, что каждый пункт без конца пережевывался, слушатели все-таки приблизились к драме. Суд поддержал возражение Брудера, и по залу пробежало недоверчивое хихиканье, кто-то застучал ногами. Судья побагровел:
— Соблюдайте порядок, или бейлифы очистят зал!
Публика заволновалась, репортеры протестовали. Но два первых ряда сидели неподвижно, уставившись на судью. Высокий посол Веганской Лиги наклонился к своему секретарю и что-то шепнул, секретарь начал похлопывать по микрофону.
