Николай Романов - Завоеватель
- Цель номер один больше не наблюдается! - сообщил дежурный СРЦ.
Прошло еще несколько десятков секунд.
И когда стало окончательно ясно, что «Осмотрительный» цел и невредим, что энергия вражеского выстрела так и не добралась до его борта, все присутствующие издали восторженный рев.
- Слава капитану! - крикнул кто-то в пароксизме благодарности.
- Отставить! - рявкнул Яаскеляйнен. - Что там с целью номер два?
Офицеры вспомнили, что бой еще не закончен.
Посыпались привычные доклады: курс цели, расстояние до нее, мощность реактора восстановлена…
Второй вражеский корабль пока не стрелял. То ли не вышел на дистанцию удара, то ли вообще не имел артиллерии.
Хотя это вряд ли…
Впрочем, кой черт ждать от него активных боевых действий! Отправить к праотцам, и вся недолга!
- Цель номер два уничтожить!
- Есть уничтожить цель номер два.
Пальцы оператора вновь запрыгали по виртклаве.
«Щас мы тебя!» - подумал Яаскеляйнен.
И тут ему стало страшно.
А если вдруг наводчик ошибется… А если вдруг промахнемся… А если вдруг реактор откажет, и мы полностью останемся без энергии…
Это были совершенно идиотские мысли.
С какой такой стати наводчик ошибется?… Как можно промахнуться, когда «улитка» наносит вовсе не точечный удар?… Своего рода стрельба по площадям… И с чего бы отказать реактору, если он новехонек и ни разу не насиловался перегрузками мощности?…
Однако страх не сдавался. Более того, он постепенно нарастал. А потом стал превращаться в ужас, от которого теряют голову.
На мостике кто-то заверещал.
Кто - совершенно непонятно. И вообще человек ли? Может, удар, нанесенный целью номер один, все-таки достиг борта? И нас долбануло так, что мы перестали чувствовать боль?
Вопило уже несколько голосов…
Наверное, боль переродилась в ужас. А ужас перерастет в неизбежную смерть. И не будет дальше ничего. Ни страха, ни боли, ни надежды!
Но надежда все же не покинула сердце. Наверное, именно она заставила кавторанга крикнуть:
- Огонь!
- Есть огонь, - вымученно отозвался кто-то. Через мгновение ужас исчез.
Перестали вопить перепуганные люди, принялись оглядываться - с безумными глазами, с вспотевшими лицами, с дрожащими руками…
Кое- кто лежал на полу -не держали ноги.
Откуда- то донеслись матерные слова. И последовала констатация факта:
- Обоссался, так твою! А потом вопрос:
- Что это было?
Дежурный системы разведки и целеуказания пришел в себя первым:
- Цель номер два не наблюдается, господин капитан!
- Принято! - отозвался Яаскеляйнен.
И обнаружил, что трусы у него тоже отнюдь не сухие.
Не поверил - пощупал. Нет, не показалось…
Люди были ошарашены.
- Я ни черта не понимаю, - сказал старпом. - Что это такое было, господа?… Кстати, надо бы сменить одежду…
Кавторанг уже тоже вновь овладел собой.
- Отставить! - просипел он. - Не в театре с дамой! И не растаете! Проверить все системы!
Как ни удивительно, офицеры без малейшего ропота бросились выполнять приказ.
Наверное, потому что привычные действия, команды и доклады отвлекали от мучившего всех вопроса «Что это такое было?»
Но в глаза друг другу, стыдясь пережитого страха, старались не смотреть.
А капитан приказал старпому проверить состояние не только техники, но и экипажа.
Наконец, находящиеся на мостике завершили привычные операции. И вновь обратили взоры на командира.
- Что же это было, господин капитан? - спросил главный артиллерист.
- Не знаю, парни, - сказал Яаскеляйнен. - Уверен только в одном: это были не пираты.
А еще через час старпом доложил ему, что двадцать три члена экипажа сошли с ума и госпитализированы. В процессе госпитализации три человека погибло. Все они отправлены в немедленную реанимацию. Одного из них, с поврежденным головным мозгом - сумасшедший, отбиваясь, воткнул ему в глаз стило, - по всей видимости, спасти не удастся.
Успевший сменить штаны Яаскеляйнен горестно покачал головой. Однако никакого горя он не испытывал.
Ему было совершенно ясно: благодаря эмоциональной стойкости наводчика БЧ-два, экипаж «Осмотрительного» избежал гораздо больших потерь.
Но чуть позже, когда, казалось, все уже осталось позади, случилось неожиданное: в приступе внезапного безумия старший помощник перевел главный бортовой компьютер в режим самоуничтожения.
Конечно, когда компьютер начал обратный отсчет, режим успели отменить, а старпома немедленно скрутили, но все хранящиеся в памяти ИскИна курсовые расчеты оказались стертыми.
И вот это уже была беда.
Глава семьдесят третья
Ольга удивилась, когда капитан «Ярослава Мудрого» попросил ее и старшего лейтенанта Макарова остаться на мостике.
Повторную экскурсию, что ли, решил провести?…
Впрочем, причина моментально стала ясной.
- Ваше высочество, мне бы хотелось посоветоваться с вами… - Земской замялся в нерешительности.
Похоже, он засомневался - стоит ли вообще говорить дальше…
- Продолжайте, пожалуйста, Альберт Константинович, - поощрила его Ольга. - Что случилось?
- Да уж случилось… Короче говоря, эсминец, которому приказано сопровождать наш корабль, незадолго до нашего появления в точке встречи подвергся внезапному нападению. «Осмотрительному» удалось уничтожить врага без особых потерь, но ситуация сама по себе тревожная. У нас имеются три варианта поведения. Во-первых, отправиться домой уже испытанным маршрутом в сопровождении «Осмотрительного». Во-вторых, задержаться в этой планетной системе, дожидаясь, пока сюда не прибудут дополнительные силы росского флота. В-третьих, не мешкая сменить ранее рассчитанный курс и уйти к Новому Санкт-Петербургу другим маршрутом.
- Но, как я понимаю, с уже испытанным маршрутом возникли проблемы, - сказал Макаров.
- Вы абсолютно правы, старший лейтенант. - Земской кивнул. - В результате схватки «Осмотрительный» остался без курсовых данных. Восстановление информационной базы потребует некоторого времени и непременного участия в этом процессе ИскИна нашего корабля. Задержаться в планетной системе, ожидая подмоги, - тоже потерять время. Ну и расчет нового курса также мгновенно не произведешь.
- Ну, раз требуется, то подождем, - сказала Ольга.
- Вы не поняли, ваше высочество… Дело в том, что оставаться здесь тоже крайне опасно. Кто знает, может, «Осмотрительный» подвергся нападению со стороны вражеского авангарда, и в любую секунду здесь могут появиться основные силы противника. Что поставит под угрозу жизнь вашего высочества. Я не вправе пойти на это. Его величество с меня три шкуры снимет.
- Я не понял, - жестко сказал Макаров. - Откуда тут взялся противник? Разве, пока мы находились в первом прыжке, началась война?
- Капитан «Осмотрительного» не получал из Адмиралтейства никаких сообщений о начале войны.
Ольга поневоле смотрела на своего телохранителя во все глаза.
Сейчас, в минуту опасности - пусть и гипотетической - он снова стал похож на того себя, каким был в плену.
«Росомаха»!
У Ольги мгновенно заколотилось сердце - и вовсе не от страха перед возможной опасностью.
И чтобы не выглядеть дурой, пялящейся на мужика, она сказала:
- Я правильно понимаю, капитан, что вы не можете взять на себя ответственность за решение?
Земской виновато развел руками:
- Ваше высочество! Кабы на борту у меня находились обычные пассажиры, я бы не стал советоваться с ними. Но, даже не зная сути нашего вояжа на Вайсбург, я уверен: он имел значимый политический характер. Я не знаю, какую информацию вы везете его императорскому величеству. Возможно, она намного более важна, чем судьба экипажа «Осмотрительного». Бывают ситуации, когда жизнь двух человек дороже жизней сотен. У меня просто не хватает информации для принятия правильного решения. Но и получить ее от вас я не вправе.
Теперь Ольга его поняла.
У капитана и в самом деле связаны руки.
Макаров тоже смотрел на нее.
И было ясно, что на сей раз вместо «росомах» и моряков решение должна принимать хрупкая женщина.
Разумеется, обычная женщина имела полное право в первую очередь позаботиться о себе и своих близких… Но она - сестра императора! И ее обязанности сродни обязанностям «росомах» и моряков. Так распорядилась судьба!
- Я думаю, Альберт Константинович, мы просто обязаны задержаться здесь. Его императорское величество сделает правильные политические выводы и без той информации, что мы ему везем. Она не настолько срочна, чтобы без нее нельзя было жить какое-то время.
Капитан явно обрадовался.
А Макаров одобрительно хмыкнул и улыбнулся, и эта его реакция была для Ольги много важнее капитановой радости.
