Сергей Снегов - Вторжение в Персей
— Смотрел он на тебя отвратительно, — подтвердил я. — Если бы земной мужчина посмотрел на тебя так, я завязал бы ссору.
Мэра обняла меня за шею.
— Как хорошо, что у людей — примитив. Один мужчина и одна женщина. И оба — прямые, без вправо и влево закрученных.
— Право- и левосконструированных, — поправил я.
— Все равно. Один ты — и этого достаточно!
— Нужна еще ты — тогда, пожалуй, хватит.
Так мы обменивались шутками, и за шутками таилась снедавшая нас озабоченность. Были бы мы просто людьми, непреднамеренно повстречавшимися с галактами, вероятно, ничего, кроме радости, такая встреча не вызвала. Но мы добивались от галактов действий на общую пользу — задача была непроста.
И, лежа в ванной, я размышлял лишь об этом. Никогда я еще не принимал столь отличной ванны. Это была, конечно, вода — но превосходно выделанная. Она нежила и пьянила, успокаивала и радовала. Если бы мне сообщили, что для ванн галакты употребляют особый сорт легчайшего вина или полувоздушный нектар, я поверил бы, не колеблясь, хотя, повторяю, это была вода и не что другое. Замечательная вода, думал я, все более тревожась, надо при случае проверить ее насыщенность радиацией.
Из ванны я вышел взбодренный. Мэри уже лежала в постели.
— Знаешь, — сказала она, — если привыкнуть к их жизни, то и вправду покажутся страшными лишения дальних странствий. Как по-твоему?
— Хорошая ванна, — ответил я. — Да, конечно, лишения некоторых устрашают.
В нашей спальне стояло большое зеркало. Нажатием кнопки оно превращалось в веселящий экран, подобие стереотеатра, нажатием другой становилось изображением звездного неба. Сперва мы с Мэри полюбовались картинами на экране: это были пейзажи населенных планет, благоустроенных, роскошных, величественных, галакты заранее приглашали нас порадоваться культуре их быта, восхититься их умением жить.
Потом я перевел изображение на звездную сферу. В зеркале, превратившемся в полусферу, густо пылали светила Персея, а среди них, крохотный, красновато поблескивал наш звездолет: «Волопас» покорно плелся в кильватере корабля галактов, освещавшего его своими прожекторами… И хоть я знал, что до «Волопаса» сотни тысяч, если не миллионы километров, все равно он казался рядом, так точно выхватывал его из темноты лазерный осветитель галактов.
Мэри окликнула меня:
— Эли, о чем ты так напряженно думаешь?
Я ответил со вздохом:
— Я понимаю, Мэри, все это вздор. Никак не могу отделаться от мысли, что на «Волопас» сейчас нацелены таинственные биологические орудия… И какой-то галакт сидит в эту минуту у пульта, готовит нажать на пусковую кнопку…
8
Мы долго шли курсом на Пламенную, одну из тех «неактивных» звезд, что во время блужданий «Пожирателя пространства» отчаянно взывала к нам: «Выбрасывайтесь вблизи меня, здесь кривизна непрочна».
Звезда была как звезда — гигант класса В, поздняя структура, белая, огромной абсолютной светимости — десять тысяч солнц в одном солнце. И вокруг нее вращалось четырнадцать планет, разных по величине, неодинаковых по климату, но однообразно благоустроенных, с совершенством оборудованных…
За орбитами же обитаемых планет вращались астероиды с диаметрами от ста до восьмисот километров. Их были тысячи, они составляли замкнутую сферу — защитным пологом прикрывали планеты от вторжения извне. Тигран, сопровождавший нас в прогулках по звездолету, сообщил, что мы причаливаем к одному из астероидов.
— Еще одна космическая дезинфекция? — поинтересовался Ромеро.
— Не только дезинфекция. — Тигран тонко улыбнулся. — Мне поручено ознакомить вас с нашей космической защитой.
— Есть ли названия у астероидов? — спросила Мэри.
— Все космические форты первого класса имеют название. Этот называется «Необходимый-3».
Меня удивило странное название, но Ромеро разъяснил, что галакты толкуют человеческие слова чаще по прямому, чем по общеустановившемуся значению. «Необходимый», в данном случае, означает не «непременный» или «нужный», а «тот, который не обойти», или, иначе, «необъезжаемый».
Высадка на астероиде для экипажа «Волопаса» труда не составила, но для нашего звездолета являлась операцией длительной. Не только люди, но и галакты часами сидели в специальных помещениях, вырастая от крохотных внутрикорабельных куколок до нормальных, для внешнего пользования, размеров. Мне эти часы изменения размеров тела показались утомительно пустыми, тем более что процесс выращивания в обычного человека совершался в темноте. Но Мэри восприняла их по-иному.
— Я сейчас вообразила, что за какой-нибудь час увеличила свой рост в восемьсот раз, — и ужаснулась!
Я напряг воображение, но страха не получилось, рост был быстрый, но нечувствительный — для меня, во всяком случае.
Ромеро непрерывно ощупывал немасштабно меняющиеся искусственные зубы, а Лусин шумно вздыхал, проверяя, не начали ли его синтетические легкие распирать по-старому грудную клетку. Им, наверно, было не по себе, когда все становилось опять «по себе», но я только проголодался — и как раз в масштабе увеличившегося размера.
На астероиде нас уже поджидали в скафандрах высадившиеся ранее Осима, Труб, Орлан и Гиг.
Церемония знакомства галактов с нашими звездными друзьями показалась мне поучительной. Осиму они приветствовали с тем радушием, что перед этим нас, Трубу тоже достались приветливые улыбки, но в обращении с разрушителями появилась вежливая отчужденность.
Тысячелетия страха и недоброжелательства по мановению руки не стереть из памяти.
Восторженный Гиг не заметил холодка, но умный Орлан почувствовал отстраненность галактов. И если при знакомстве он вытянул вверх голову почти на метр — сколько позволил гибкий скафандр, то когда они отошли, захлопнул ее в плечи по брови — знак высшего привета сменился знаком высшего недоумения. Я посоветовал ему не расстраиваться, инерция велика под любыми звездами. Он вежливо согласился.
Для облета астероида нам предложили забавное сооружение, вроде летающего кита, скорее живое существо, чем машину. Всех нас в салоне не покидало ощущение, что находимся не в помещении, а в чреве.
Мэри со смехом сказала:
— А эта летающая конструкция не переварит нас? Я боюсь, что сейчас по стенкам обильно польется желудочный сок.
По стенкам разлился не желудочный сок, а мягкое сияние. Стенки постепенно становились прозрачными.
Мы проносились над поверхностью астероида. Мне редко встречалось столь мрачное зрелище. Далекое солнце — с детский кулачок — светило, но не грело. Сумрачно-пепельный свет призрачно освещал угрюмые пики, вздымавшиеся над воистину бездонными пропастями — астероид был скомпонован из нескольких кусков, пригнали их один к другому хоть и прочно, но грубо. А на скалах лежал плотный слой застывшей в снег атмосферы — тяжелые газы, растворенные в окаменевшей воде.
В гигантской, светлой пещере, куда нас ввели, размещалось озеро — очень странное озеро, даже при первом взгляде открывалась его необычность. Странность начиналась с того, что озеро было прикрыто куполом — прозрачным, толстостенным, такой, даже по виду, прочности, что ни лазером его не прожечь, ни снарядом не взорвать. А под куполом кипела жидкая масса, белая, как молоко, неистовая. Озеро клокотало, в нем взметывались протуберанцы, тоже вначале белые, потом желтеющие, — оно, как живое, набрасывалось на купол, заливало его изнутри, пыталось проломать, росло, вспучивалось и, словно обессилев, опадало и сжималось — только желтеющие языки вырывались из его массы. А через некоторое время все повторялось — рост, распухание, заполнение купола, яростная попытка взорвать его…
— Что это? — спросил я Тиграна.
Он сказал очень торжественно, на минуту даже улыбка исчезла с его лица:
— Перед вами самое мощное в нашем звездном районе биологическое орудие. Две тысячи орудий почти такой же мощи прикрывают планеты Пламенной от нападения извне.
Несколько минут мы молча созерцали беснующееся озеро.
Оно все больше казалось мне живым существом, запертым в каменной клетке. И теперь, когда мы знали, что это такое, оно производило впечатление уже не странного, а грозного. Труб возбужденно поводил крыльями, Орлан вытянул вверх голову, словно почтительно приветствовал страшное орудие, даже весельчак Гиг перестал беззаботно распахивать на все рот, как клещи.
«Здоровенная биологичка!» — шепотком грохотнул он.
Из объяснений Тиграна стало ясно, что озеро и вправду живое существо и притом огромное — жидкое ядро каменного астероида. Нам показали лишь ничтожную его часть, крохотный глазок, прикрытый защитным куполом, все остальное скрыто во многокилометровой глубине.
И хоть существо это, биологическое орудие, лишено разума в нашем смысле, нечто вроде исполинского тупого животного, характер его капризен и своенравен. Его приходится не только хорошо кормить — еда доставляется с внутренних планет — но и ублажать согреваниями, специальными облучениями и щекочущими электрическими разрядами. Бушевание озера свидетельствует не больше чем о спокойствии ядра, а когда ядро злится, начинается такая буря, что астероид трясется, как припадочный.
