Андрей Ливадный - Мятежный Процион
Небольшой отсек, часть чего-то большего, воспринимаемого как скопление металлокерамики…
Исправные терминалы кибернетической системы.
Лицо…
Голографический образ, застывший напротив кресла, в котором полулежал Дрейк.
Ее лицо.
Энтони медленно поднял руку и коснулся единственного, призывно подсвеченного сенсора на приборной панели.
Голографическое изображение ожило.
– С пробуждением, Дрейк. Ты, наверное, узнал меня?
Мари. Мари Лерман.
– Мне известно о тебе практически все, Дрейк. Я прочитала твою память. Знаю, ты совершил роковую ошибку, но постарайся понять – не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Путь любого мыслящего существа – это синусоида взлетов и падений, открытий и ошибок, успехов и неудач. На мой взгляд, ты сам достаточно наказал себя за содеянное. Поэтому я решила восстановить тебя.
Ее слова, произнесенные ровным, деловым тоном, с трудом укладывались в сознании Дрейка.
Он прощен? Прощен человеком, который должен ненавидеть его?
– С того момента, как ты впал в информационную кому, прошло два года, – продолжал говорить голографический призрак Мари. – Я не стану перечислять все события, произошедшие за этот период, – подробную информацию ты найдешь в специальном файле. Обстоятельства сложились таким образом, что я вынуждена уйти и не знаю, вернусь ли сюда вновь. Скажу одно – ты личность. И у меня нет повода оставлять тебя в плачевном состоянии.
Если я не вернусь – живи. Просто живи.
На этом запись закончилась.
Голографический образ растаял в воздухе, а Дрейк внезапно начал воспринимать направленную передачу данных.
Он ждал их возвращения.
Ждал с неистовой надеждой.
За сутки, проведенные в полном одиночестве, Дрейк успел переосмыслить все, начиная от первых осознанных впечатлений своей личности до информации, оставленной Мари и Яном.
Люди, которые сумели понять его, сумели простить, сейчас рисковали своими жизнями ради обретения истины, а он был вынужден оставаться тут, в полном неведении относительно их судьбы…
Он думал, что не выдержит подобного испытания.
Сутки Дрейк провел у ворот ангара, а когда его чуткие микрофоны уловили приближение «Акцепта», Энтони вдруг понял – его гложет настоящий страх.
Он боялся.
Боялся не за себя. За них. За Мари и Яна. Боялся, что машина, идущая под управлением автопилота, окажется пустой…
Глава 9
Подземные коммуникации. Неделей позже
– Привет, Энтони. – Ян вошел в центральный отсек отделяемого модуля «Европы» и сел в кресло. После интенсивной многосуточной терапии он все еще ощущал слабость. – Что на сканерах?
– Идет тотальное прочесывание «запретки». Нагаев бросил на поиски все резервы.
– Сколько, по твоим подсчетам, у нас времени?
– Двое суток максимум, – ответил Дрейк и уточнил: – Они осматривают каждую агроферму, зачищают бункера и брошенные поселки, но продвижение групп сильно осложняется обилием ложных целей.
– Андроиды, обитающие в запретной зоне?
– Да. К удивлению, их оказалось намного больше, чем я полагал. Большинство сейчас пытается уйти от преследования в сторону пустынь, но некоторые оказывают сопротивление.
– Шансов отсидеться, как я понял, нет?
– Никаких. Я подключился к спутнику. Из-за облачности не могу продемонстрировать визуальное изображение, но данные сканирования поступают каждые три часа, сразу по прохождении космического аппарата над «запреткой». Вот динамика продвижения поисковых групп за последние двенадцать часов.
Ковальский посмотрел на схему, покачал головой и тихо произнес:
– Скверно…
В этот момент ему подумалось, что Мари, которая лишь накануне вечером пришла в сознание, не порадуется таким новостям.
«Чудо, что мы вообще остались живы. Техническое чудо», – мысленно поправил себя Ковальский.
– Энтони, ты выполнил мою просьбу? Есть какие-нибудь данные по колониальному транспорту?
Дрейк кивнул.
За пять суток, пока автоматика медицинского модуля боролась за жизни Мари и Яна, Дрейк не сидел на месте. Находясь на постоянной связи с системами поддержания жизни, андроид, с присущей ему скрупулезностью, исследовал все помещения сегмента «Европы». Для кибернетического механизма это не являлось сверхзадачей, скорее наоборот. Дрейк впервые по-настоящему смог реализовать свой потенциал, одновременно испытывая ощущение полноты жизни, – его действия обрели смысл, рамки восприятия изменились, более не существовало узости задач, но главное – он наконец оказался востребован, нужен Мари и Яну – людям, которым Энтони, по сути, был обязан всем.
Это придавало его действиям особый смысл.
– Ну, так что? Не тяни, рассказывай.
Дрейк подошел к терминалу кибернетической системы. Отсек, в котором они сейчас находились, являлся аварийным командным постом, отсюда осуществлялось управляемое снижение отделившегося сегмента колониального транспорта, здесь же располагался мини-информаторий, до изучения которого в свое время так и не добралась Мари.
– Это проще показать, Ян.
– Тебе виднее.
Дрейк ввел несколько команд с панели ручного управления комплексом. За период исследований он убедился, что большинство аппаратуры в данный момент функционирует в полуавтоматическом режиме.
– Мне удалось обнаружить одну видеозапись, а также краткий информационный отчет, который, по всей вероятности, был автоматически продублирован на все приемопередающие устройства разделившихся модулей. На мой взгляд, информация предназначена для поколений, рожденных на Проционе. А если говорить конкретно – она адресована тем, кто будет вести целенаправленный поиск.
На панели управления трепетно вспыхнул индикатор.
Устройство голографического воспроизведения сформировало в центре отсека объемное пространство, в котором появилась модель звездной системы, снабженная данными, касающимися параметров орбит девяти планет.
– Это Солнечная система? – не сумев скрыть охватившее его волнение, спросил Ян.
– Верно. – Из указательного пальца Дрейка вырвался тонкий лазерный луч, спроецировавшийся в виде изумрудного маркера.
– Земля. Родина человечества. – Зеленая точка очертила третью планету, имеющую один спутник.
– Марс. – Маркер переместился к четвертой планете. – Первая и единственная на момент старта «Европы» внутрисистемная колония.
Пространство внутри сферы голографического воспроизведения на миг помутилось, затем произошла резкая смена кадра.
Ян почувствовал, как невольная дрожь медленно ползет вдоль позвоночника.
Внешняя камера показывала огромную конструкцию, зримо перемещающуюся на фоне холодных россыпей звезд.
На бронеплитах вращающегося вокруг оси симметрии корпуса, среди многочисленных надстроек, ясно читалась нанесенная огромными буквами надпись:
«Колониальный транспорт „Европа“».
Земля. Корпорация «Дитрих фон Браун».
Камера лишь некоторое время держала в фокусе надпись, далее пошел «наплыв», часть надстроек резко укрупнилась, и…
Очередная смена кадра создала иллюзию прохождения сквозь обшивку.
Космический корабль, погруженный во мрак…
Пустые коридоры, давно не работающие гравитационные шахты межпалубного сообщения, тусклые индикаторы энергосберегающего режима на контрольных панелях – все свидетельствовало о длительном, затянувшемся сверх всяких расчетных параметров полете.
Кибернетические системы корабля продолжали функционировать, но нигде, ни в одном из помещений колониального транспорта «Европа» не угадывалось следов присутствия экипажа: каюты и вахтенные посты выглядели осиротевшими, лишившимися смысла, несмотря на тусклые индикационные сигналы, немо свидетельствовавшие о том, что корабль продолжает полет в автоматическом режиме, экономя драгоценную энергию, но в отсутствие людей исправность самодостаточных кибернетических комплексов выглядела зловеще…
Вряд ли кто-то мог угадать, что именно произошло на борту колониального транспорта.
Темные коридоры и пустые отсеки хранили тайну, разгадать которую было очень сложно: для этого на борту как минимум должен был бы появиться кто-то живой, ищущий, стремящийся к пониманию.
Увы, на удалении в несколько десятков световых лет от Солнечной системы, спустя годы после старта, вряд ли такое пришествие было возможно.
Корабль безнадежно затерялся среди бездны космического пространства, и в действиях автоматики, упорно ведущей «Европу» к намеченной много лет назад цели, уже не виделось смысла.
Однако кибернетическим системам исчезновение людей не мешало исполнять свои функции, реализуя запрограммированный план полета.
Время не имело значения.
Ничто не имело значения, кроме задачи, поставленной сотни лет назад.
Процион – Альфа малого Пса – уже месяц как превратился из холодной немигающей точки в маленький, постепенно растущий и разгорающийся шарик звезды, вокруг которой, по данным локационных систем, обращались четыре планеты.
