Стенли Вейнбаум - Искупительная пирамида
— Плевать мне, — сказала Клер. — Я рада, что я здесь, с вами.
Я вспомнил о Коретти и ничего не ответил. Мы в мрачном молчании сидели у костра, когда Гогрол снова сошел с холмов.
Клер первая увидела его и схватила меня за руку.
— Что вы предполагаете… — нервно начала Клер.
— Наверное, Коретти умер. Или, может быть, слишком тяжело ранен, чтобы помочь нам.
Боль исказила ее лицо.
— Да, или… О, я знаю, Джек! Дело в том, что Гогрол не может задать курс. Он умеет вести ракету, он может следовать уже готовым курсом, но он не может составить его сам — и Стивен тоже не может!
Я сразу понял, что она права. Гогрол в жизни не отыщет в космосе ни Ио, ни Землю. Я мог бы это сделать. Клер тоже, это необходимо знать тому, кто водит гоночные ракеты, но астронавигаторы не так часто встречаются даже среди пилотов.
Видите ли, трудность-то в том, что вы не просто ведете корабль к точке назначения. Точка назначения тоже движется; вы рассчитываете, где должна оказаться планета, когда вы туда прибудете. А в системе Юпитера необходимо еще учитывать его гравитацию. Стоит немного ошибиться и — спокойной ночи!
— Слушайте, вы двое! — крикнул Горгол. — Предлагаю мисс Эйвори присоединиться к команде «Мино-са»!
— Вы и есть вся команда, — отрезал я. — Она не принимает ваше предложение.
Без предупреждения он поднял револьвер и выстрелил. Моя левая нога онемела. Я упал за ближайший камень и потащил за собой Клер.
— Я тебе глотку прострелю! — заорал Горгол.
И началась игра в прятки, какую я и в дурном сне не мог вообразить: мы с Клер ползали между большими камнями, а этот мерзавец с револьвером нас выслеживал, перескакивая с камня на камень. Я был недостаточно проворен, и вскоре вторая пуля обожгла ту же ногу. Он планомерно вел охоту за мной, и я понимал, что это конец.
Клер шепнула мне:
— Я иду к нему. Иначе он убьет вас, а меня в любом случае захватит.
— Нет! — захрипел я. — Нет!
Гогрол услышал и стал приближаться к нам. Клер поспешно сказала:
— Он — чудовище! По крайней мере, я могу наметить курс, который… погубит нас! — И она окликнула: — Гогрол! Я сдаюсь!
Я схватил ее за лодыжку, но слишком поздно. Тогда я пополз вслед за ней, но она почти бежала навстречу Горголу, и я услышал, как она сказала:
— Сдаюсь, если вы… не будете в него больше стрелять.
— Пошли. — Он захохотал.
— Я не могу дышать там, наверху.
— Пройди столько, сколько сможешь. Дальше я тебя потащу, а ты постарайся не помереть.
Когда я наконец выполз на открытое место, они уже поднялись по склону футов на сто.
Беспомощный, разозленный, сходящий с ума от боли, я подобрал камень и швырнул его Гогролу в спину. Он повернулся, оттолкнул кричащую Клер в сторону и снова выстрелил. Промазал, подумал я, хотя не был уверен: боль была так сильна, что я ни в чем не мог быть уверен.
— Прощайте! — крикнула Клер.
И добавила еще что-то, чего я не мог расслышать из-за обволакивающих меня красных волн боли, но Гог-рол почему-то расхохотался. Проклиная слабость, я пополз вслед за ними.
Время остановилось. Далеко впереди маячили фигуры Клер и Гогрола, и я видел, что, хотя он шагал легко, защищенный шлемом, девушка уже боролась с удушьем. Вскоре она отчаянно забилась в руках Гогрола и потеряла сознание. Гогрол небрежно подхватил ее — на Европе она весила около двенадцати футов — и потащил дальше. На самом гребне он остановился и оглянулся назад, поднял пистолет к виску, помахал им, а затем сбросил его вниз с горы по направлению ко мне. Можно было безошибочно угадать значение этого жеста: он советовал мне совершить самоубийство. Когда я добрался до пистолета, в нем оставался последний неиспользованный патрон. Я хотел всадить его в спину предателю, но Гогрол уже миновал гребень.
Я понял, что исчезла последняя надежда. Клер потеряна, а я, даже если выживу, навсегда останусь пленником этой долины.
Не знаю, сколько раз я вспоминал об этом последнем заряде, но знаю, что мысль, подсказанная Гогролом, с каждым часом все больше искушала меня — по крайней мере, это избавит меня от боли.
Если бы только я мог перебраться через эти холмы! Если бы я мог спасти Клер! Если бы я каким-то чудом перелетел через эту гряду, точно пузыристая птица! Как пузыристая птица! Я был уверен, что только лихорадка и бред могли породить такую дикую мысль. Но в конце концов, что я теряю?
Я выслеживал эту пузыристую птицу, точно кот. Раз за разом я подползал к зарослям поющего кустарника только для того, чтобы увидеть, как она беспечно проплывает у меня над головой и пересекает долину. Но наконец мне попалась беспечная птица, которая меня подпустила поближе. Я тщательно прицелился и выстрелил. Это был мой последний патрон!
Пузыристая птица упала! Осторожно — очень осторожно — я снял с этого создания пузырь, оставив в неприкосновенности вентиляционную трубочку. Затем я просунул туда свою голову и привязал пузырь полосками ткани, оторванной от моей одежды, так плотно, что чуть не задушил себя. Потом я взял в рот покрытую слизью вентиляционную трубочку, закрыл ее, накачал воздухом пузырь — еще, еще и еще. Постепенно пузырь наполнился отвратительным, вонючим и несвежим воздухом, и я начал карабкаться вверх по холму.
Не стану описывать это невероятное путешествие. На Земле оно было бы абсолютно невозможно; здесь же, поскольку я весил всего восемнадцать фунтов, у меня был крошечный шанс.
Каким-то образом я одолел гребень и оказался почти прямо над «Миносом». Корабль еще не взлетел. Гогрол не пошел этой дорогой, и теперь я понял почему. Здесь оказался обрыв в четыреста футов. Я снова подумал о низкой гравитации на Европе, а также о том, что через несколько минут я неизбежно потеряю сознание, и прыгнул.
Боль пронзила мою раненую ногу, но все обошлось лучше, чем я рассчитывал. Вероятно, раздутый воздухом пузырь сыграл роль парашюта, и приземление получилось не слишком жестким. Я пополз, огибая корабль, дальше к тому месту, где был шлюз.
Он был открыт, и слышно было, как внутри беснуется Гогрол!
— Думаешь, ты меня одурачила, а? — визгливо кричал он. — Хочешь сжечь нас в атмосфере Ио?! Еще поглядим! Еще поглядим!
Дальше последовал звук удара, а затем — слабый стон.
Эти звуки придали мне сил. Размахивая незаряженным пистолетом, я пролез в шлюз и пополз в рубку.
Видимо, потеря крови обострила мою память. Едва я увидел в темной рубке Гогрола, наклонившегося над плачущей Клер, я тут же вспомнил, где встречал его раньше.
— Крацка! — прохрипел я, и он резко повернулся. Думаю, он и Клер решили, что перед ними привидение.
— Как… как… — выдавил из себя Гогрол.
— Как видишь. — Я взмахнул пистолетом. — Вставай и выходи живо, если не хочешь получить пулю в лоб. Мы оставим тебя здесь, пока тебя не подберет полиция с Ио.
Я обратился к растерявшейся Клер:
— Закройте за ним люк. Мы взлетаем.
— Джек! — закричала она. — Он привязал Стивена к дереву, там, снаружи!
И в тот же миг, воспользовавшись нашим замешательством, Крацка бросился на меня.
— Будь ты проклят! — визжал он. — Не сможешь ты меня побить! Я сделал тебя на «Гере», то же самое я и здесь сделаю!
Я успел как следует двинуть его рукояткой пистолета, а потом отключился.
В темноте раздавались голоса.
— Нет, сначала я взлечу, а потом уже проложу курс. Сэкономим время. Мы должны доставить его на Ио. О, черт! Стивен! Если я сейчас накреню корабль… Ну почему я такой паршивый пилот?
И тут же заревели двигатели.
Потом, наверно, через несколько часов, я понял, что лежу на столе для карт в рубке, а сверху на меня смотрит Коретти.
Он спросил:
— Как самочувствие, Джек?
Он впервые назвал меня по имени.
— О’кей, — ответил я, и тут память вернулась ко мне. — Гогрол! Он же Крацка!
— Был Крацкой, — уточнил Коретти. — Он мертв.
Мертв! Значит, я упустил свой шанс распутать это дело с «Герой».
— Да, вы его убили. Размозжили ему голову пистолетом, прежде чем мы смогли вас оттащить. Но он того заслуживал.
— Да, может быть, но «Гера»…
— Неважно, Джек. И Клер, и я слышали признание Крацки. Мы все равно вас оправдаем. — Он помолчал и добавил: — Возможно, вы почувствуете себя бодрее, если я скажу, что и формула у нас, а награда за нее выручит нас троих из всех финансовых затруднений. Это Клер все настаивает на трех частях, я — то знаю, что не заслуживаю доли.
— Три доли — справедливо, — сказал я. — Это даст вам и Клер возможность хорошо устроиться.
— Мне и Клер?
— Послушайте, Коретти. Я не хотел, но я видел вас с ней в тот вечер затмения. Не похоже было, чтобы Клер сопротивлялась.
Коретти улыбнулся.
— Так вы это видели? А теперь послушайте. Мужчина, который просит девушку стать его женой, должен, как предполагается, встать к этой девушке поближе. И, если у нее есть сердце, она его не отталкивает. Она просто говорит «нет» как можно мягче.
