Дэвид Вебер - Тень Саганами
— Леди и джентльмены, — произнесла она ясным и сильным сопрано, — да здравствует традиция!
Ещё шестьдесят секунд прошли в звенящей тишине, а потом…
— Свободны, леди и джентльмены, — очень тихо сказала она.
Глава 2
Хелен в последний раз оглядела свою комнату в общежитии.
Было абсолютно ясно, что она что-то забыла. Она постоянно что-то забывала. Единственный вопрос заключался в том, насколько неудобным или раздражающим это будет, когда она поймет, что именно забыла в этот раз.
Хелен фыркнула при этой мысли, усмехаясь, так как представила, как бы Берри стала дразнить её из-за этого. Берри утверждала, что Хелен была единственным человеком в галактике, который носил с собой личную карманную вселенную. Это было единственным способом не потерять некоторые из вещей, которые иначе она умудрялась… поставить не на то место. Конечно, Берри была почти маниакально аккуратна, хотя, судя по тому, насколько неряшливо она обычно одевалась, никто этого не предположил бы. Хелен считала, что всё дело в современной подростковой моде. Которой Берри больше уже следовать не сможет, с посерьёзневшим лицом подумала она.
Хелен встряхнулась, словно это могло отогнать беспокойство за приёмную сестру. Хотя, на самом деле, во многих отношениях скорее приёмную дочь. Это было глупо, и Хелен понимала это, но всё же считала, что всегда будет покровительницей одичавшей беспризорницы, которую вытащила из трущоб Старого Чикаго, а теперь… она этого не может.
Но всегда бывают вещи, которым не суждено произойти, сказала она себе. Как с мамой, которая должна была быть на церемонии выпуска… но которой не будет. Она почувствовала знакомый укол боли и тоски, и быстро смахнула слезу. Как глупо. Хелен не оплакивала смерть свой матери уже много лет. Не из-за того, что больше не переживала, а потому что проходит время, и даже самые мучительные раны заживают. Они оставляют шрамы, но заживают, и ты живешь дальше. Это всё из-за Последнего Смотра, гневно подумала она. Из-за наблюдения, вслед за многими другими выпусками, за тем, как Эдуард Саганами и вся его команда погибли, спасая находившихся под их защитой торговцев… и воспоминаний, как капитан Хелен Зилвицкая совершила то же самое.
Но это произошло годы назад, когда сама Хелен была только ребенком. И, несмотря на глубокую, никогда не исчезающую полностью тоску по маме, её жизнь продолжалась, с другими радостями и горестями. Она потеряла мать, но у неё оставалась надежная как скала любовь её отца, а теперь у неё были Берри и Ларс, и Кэтрин Монтень. Во вселенной, где на самом-то деле важны люди, которых ты любишь, этого было достаточно. Более чем достаточно, бодро подумала она.
Хелен глубоко вздохнула, встряхнула головой, и решила, что нет никакого смысла стоять здесь и пытаться вспомнить, что она забыла, потеряла, или положила не туда. Если бы она это помнила, то вообще не забыла бы — не потеряла бы и не положила бы не туда — этот предмет.
Она захлопнула крышку своего сундучка, набрала кодовую комбинацию, и включила встроенный антиграв. Сундучок плавно поднялся, паря на конце привязи. Хелен аккуратно поправила берет на голове, повернулась и навсегда покинула свою комнатку в общежитии.
***
— Хелен! Эй, Хелен!
Она оглянулась через плечо, когда знакомый голос окликнул её по имени. Невысокий, темноволосый, темноглазый гардемарин пробивался, лавируя, сквозь толпу, направляющуюся в зал ожидания Альфа-Три, словно хитро закрученный бильярдный шар. Хелен никогда не понимала, как это удаётся гардемарину Кагияме. Конечно, он был ниже её на десять сантиметров, и более щуплым. Телосложение Хелен досталось ей больше от погибшей матери, чем от тяжеловесно сложенного отца. Но она все равно оставалась значительно… крупнее Аикавы. Меньшие габариты позволяли ему протискиваться сквозь щели, которые для неё были бы неодолимым препятствием. Но было ещё кое-что. Может, всё дело в том, что он был нахальней её. "И уж конечно, — подумала Хелен, наблюдая, как он пробирается мимо или, точнее, сквозь жестикулирующую толпу штатских бизнесменов, — у него более энергичные локти, чем у меня".
Он с усмешкой резко затормозил рядом, и она покачала головой, поскольку разъяренным взглядам оскорбленных бизнесменов необъяснимым образом не удалось обратить его в крошечную кучку дымящихся угольков.
— Ручаюсь, Аикава, — сурово заявила она. — Однажды наступит день, и кто-нибудь размажет тебя по стенке.
— Не-а, — возразил он, всё ещё усмехаясь. — Я слишком милый.
— "Милый" — это то, что определенно к тебе не относится, Аикава Кагияма, — проинформировала его она.
— Конечно же, я милый. Ты просто не можешь оценить миловидность.
— Может и нет, но советую тебе не полагаться на то, что её оценит твой наставник.
— Возможно, поначалу и нет. Но я уверен, что со временем он полюбит меня, — радостно ответил Аикава.
— Нет, когда узнает тебя получше, — язвительно фыркнула Хелен.
— Ты поразила меня в самое сердце. — Аикава прижал к сердцу руку, и посмотрел на неё с жалобным видом. Хелен только усмехнулась в ответ, и он пожал плечами.
— В любом случае, стоит попытаться, — сказал он.
— Ну да, ты можешь быть весьма настойчивым, — съязвила она.
— Ну, в таком случае, может я смогу спрятаться от наставника за твоей спиной, — с надеждой предположил Аикава.
— За моей спиной? — Хелен удивлённо изогнула бровь.
— Конечно! — его глаза засветились от едва скрываемого удовольствия. — Если только… Неужели? Да этого не может быть! Не говори мне, что ты не знала о том, что мы оба назначены на "Гексапуму"!
— Мы оба? — Хелен моргнула от удивления. — Ты же говорил прошлым вечером, что отправляешься на "Непримиримый".
— То было вчера вечером. А сегодня — это сегодня, — пожал плечами Аикава.
— Почему такая замена? — спросила Хелен.
— Будь я проклят, если знаю, — признался он. — Возможно, кто-то решил, что тебе нужен хороший образец для подражания. — Аикава высокомерно задрал нос.
— Чушь, — едко ответила она. — Если кто-нибудь и подумал что-либо, так это то, что тебе требуется человек, чтобы отчитать тебя для твоего же блага, когда твоё самодовольство будет готово довести тебя до беды. Опять.
— Довести меня до беды? — Аикава покачал головой. — А из-за кого, спрашивается, нас поймали, когда мы пробирались тайком в кампус через четверть часа после отбоя?
— Это был единственный раз, когда нас застукали из-за меня, мистер рекордсмен по плохим оценкам по поведению. Ты же, с другой стороны…
— Придираться к прошлому — признак мелочности, — сообщил он ей.
— Ну да, конечно, — Хелен снова фыркнула и потянула свой сундучок за собой, следуя через заполненный зал вдоль ленты-указателя.
Аикава трусцой побежал за ней, таща свой сундучок за собой, а она постаралась изобразить безразличие к его присутствию. Не то, чтобы она могла этим кого-нибудь надуть, особенно его. Он был, пожалуй, её лучшим во всей вселенной другом, хотя, конечно, ни один из них не был готов признать это. В их дружбе не было ничего даже отдаленно сексуального. И не из-за того, что они были против секса вообще, а потому, что не подходили в этом плане друг другу, и никто из них не был готов рискнуть дружбой ради превращения её во что-нибудь другое.
— Так кто ещё попал на "Гексапуму"? — поинтересовался Аикава.
— Что? — она вытаращилась на него с притворным удивлением. — Великий Кагияма, мастер сплетен, не знает, кого ещё распределили на его корабль?
— Я в точности знаю, кто распределён на "Непримиримый". И до сегодняшнего утра это был мой корабль. Чего я не знаю, так это того, кто попал на твой корабль.
— Ну, я и сама не до конца уверена, — призналась Хелен. — Хотя знаю, что с нами будет Рагнхильд. У неё билеты на тот же шаттл до "Гефеста", что и у меня… то есть теперь у нас, полагаю.
— Неужели? Невероятно! — просиял Аикава. — Интересно, что заставило их собрать всех Трёх Мушкетеров на одном корабле?
— Без сомнения, оплошность, — сухо сказала Хелен. — Конечно, судя по тому, что ты рассказал, поначалу они не собирались отправлять на "Гексапуму" всех нас троих, так ведь?
— Логично. Определенно логично. Значит, ты знаешь только о Рагнхильд?
— Нет, Леопольд Штоттмейстер отправился утренним шаттлом, поскольку собирался пообедать с родителями в Демпси, прежде чем прибудет на борт. Я знаю наверняка о нём и о Рагнхильд. Но может будут ещё один или два человека.
— Штоттмейстер… — нахмурился Аикава. — Любитель футбола?
— Да. У нас были парочка совместных классов, и он довольно сообразительный тип. Правда, из Инженерного потока.
— О, — Аикава поднял на неё взгляд, и на их лицах появилось одинаковое выражение. Оба обучались на Тактическом потоке, традиционно безошибочном пути к командованию кораблём. Конечно, не было ничего неправильного в том, что кто-либо интересовался больше оборудованием, чем маневрами. И видит Бог, кто-то должен был поддерживать машины на ходу и в исправности. Но никто из них не мог понять, почему кто-либо мог осознанно захотеть стать прославленным механиком.
