Мюррей Лейнстер - Колониальная служба
Херндон снова вздрогнул. Его глаза перестали быть пустыми и безжизненными.
— Я отдам приказы для отключения дорожек. И немедленно сообщу то, что ты предложил к нам. Им это понравится.
Он с уважением посмотрел на Бордмана.
— Я думаю, ты знаешь, что я думаю сейчас, — сказал он.
Бордман покраснел. Он чувствовал, что Херндон невероятно восхищен. Херндон не понимал, что устройство не спасет всех. Это просто уменьшит размеры катастрофы. Но не сможет предотвратить ее.
— Это может быть сделано, — сказал он. — Но предстоит сделать еще кое-что.
— Тогда сообщи, что следует сделать, — сказал Херндон, — и все будет сделано! Я отправлю Рики передать по пульсирующему коду, о котором ты нам сообщил, все что ты сказал нам и она передаст все немедленно.
Он встал.
— Я не объяснял ничего о коде! — заявил Бордман. — Она самостоятельно раскодировала его, когда услышала мою идею.
— Пусть будет так, — сказал Херндон. — Я пошлю ее немедленно.
Он поспешно вышел из кабинета. «Так», — подумал Бордман раздраженно,
— «и возникает репутация! Во всяком случае, я свою уже заработал». Его собственная реакция была совершенно противоположной. Если люди на Лани-2 используют вертолеты для создания проволочных ловушек в атмосфере, они смогут обогреть массу подземного камня и земли. Они могут устроить настоящие резервуары дающего жизнь тепла под своими городами. Они могут придумать как тепло из-под земли будет использоваться лишь на нужды. «Но…»
Через двести дней — условия как на колонизируемой планете. Затем две тысячи дней минимального тепла. Затем очень медленное возвращение в нормальное состояние; к нормальной температуре, задолго после того, как солнце снова станет таким же ярким как обычно. Они не смогут заготовить достаточно тепла на такой долгий срок. Это невозможно. А по иронии судьбы, охлаждая лед и создавая ледники планета может сама по себе сохранять холод.
Кроме того наступят чудовищные штормы и бураны, когда условия на Лани-2 станут похуже. Проволочные ловушки можно будет использовать все реже и реже и каждый раз они будут собирать все меньше энергии чем раньше. Их эффективность будет падать быстрее, чем потребность в этой эффективности расти.
Бордман ощутил еще более глубокую депрессию, когда рассмотрел все факты. Его предложение было бессмысленно. Оно действительно сработает и на очень малую долю процента и на короткое время будет подходящим на внутренней планете. Но если смотреть в перспективе, то эффект будет равен нулю.
Он был поражен тем, что Херндон воспринимает его предложения с таким восторгом. Херндон сообщит Рики, что он настоящее чудо. Она может быть, хотя бы в душе — согласится с этим. Но он не был чудом. Трюк с поддержкой ловушки в воздухе был не нов. Он использовался на Сариле для подпитки энергией гигантской помпы, освобождающей от польдера, который сформировался внутри кольца различно ориентированных островов.
«Все, что я знаю», — с горечью подумал Бордман, — «это то, что кто-то показал мне или я прочел об этом в книгах. И никто не написал и тем более не показал, что делать в подобных случаях!»
Он подошел к столу Херндона. Херндон составил новый график наблюдения за солнечной постоянной, проверяя результаты присланные с родной планеты. Это было типичная кривая отмечающая совпадающие циклические изменения. Кривая состояла из серии изгибов, которые совпали по фазе. Хотя бы это можно было бы рассчитать!
Бордман нахмурившись взялся за карандаш. Его пальцы быстро выводили формулы и заполняли графы. Результат был именно таким как он и предполагал в худших опасениях. Изменение яркости солнца Луни было не настолько велико, чтобы это могло быть замечено на Кенте-4 — ближайшем обитаемом мире, когда свет доберется дотуда через четыре года. Лани никогда не будет отмечена, как изменчивая звезда, потому что изменения яркости и тепла будут продолжаться минуту. Формула для расчета планетной температуры дело не простое. Среди факторов квадраты и кубы вариативности. Кроме того, к сожалению тепло излучаемое солнечной фотосферой варьируется не квадратно и кубически, а как четвертая сила рассчитываемая по абсолютной температуре.
Расчеты Бордмана не были просто теорией. Она родилась от наблюдений за Солнцем, которая сохраняла, единственная в галактике солнечную постоянную в течении трехсот лет. Остальные его размышления базировались на наблюдениях за Землей. Большинство сведений собранных о Земле подтверждало, что она тоже отличается стабильностью. И не могло быть сомнений об их похожести, потому что Солнце и Лани были звездами одного типа и практически одинаковых размеров.
Используя формулы для нынешней ситуации, Бордман постепенно пришел к выводу что в этом ледяном мире температура будет падать постепенно, до тех пор пока СО2 не вымерзнет из атмосферы. И когда это случится температура упадет настолько что не будет особой разницы между температурой на планете и температурой открытого космоса. Ведь именно двуокись углерода отвечает за парниковый эффект, и помогает регулировать температуру, как в парниках, где солнечный свет теплее, чем снаружи.
Но скоро парниковый эффект исчезнет в мире-колонии. А когда он исчезнет на внутренней планете…
Бордман обнаружил, что раздумывает: «Что произойдет, если Рики откажется лететь, когда прибудет корабль Надзора, придется подать в отставку. Я так и сделаю если придется остаться. И я никуда не отправлюсь, разве что она отправится со мной».
— Если вы хотите пойти, то не возражаю, — сказал Бордман не слишком грациозно.
Он подождал пока Рики оденет свой массивный комбинезон, который необходимо было одевать даже днем чтобы выйти наружу и который вряд ли был уже необходим по ночам. На ней были ботинки с подогревом толщина подошв которых достигала дюйма скрепленные с цельными штанами комбинезона. А поверх одета плотная заполненная воздухом туника с пухом закрывавшая руки.
— Никто не сможет выйти наружу ночью, — сказала она когда они вместе вышли в шлюз.
— Мне придется, — сказал он. — Я хочу кое-что найти.
Наружная дверь открылась и он вышел наружу. Он подал ей руку, потому что ступеньки и дорожка уже больше не обогревались. Сейчас она была покрыта толстым слоем измороси, больше похожей не на снег а на белый микроскопически размолотый порошок — очень маленькие ледяные кристаллы выпавшие из воздуха в невероятно холодную ночь.
Здесь не было луны, правда покрытые льдом горы слабо светились. Жилища-соты выстроившиеся ровными рядами темнели на фоне снега. Стояла тишина, ничто не шевелилось создавалось ощущение древнего покоя. Ни единого дуновения ветерка. Ничто не шевелилось, ничто не жило. Тишина была такой что звенели барабанные перепонки.
Бордман задрал голову и смотрел на небо долгое время. Ничего. Он посмотрел вниз на Рики.
— Посмотрите на небо, — приказал он.
Она взглянула вверх. И посмотрела на него. Но когда она подняла взгляд выше, то чуть не вскрикнула. Небо было заполнено звездами самых разных видов и форм. И самые яркие были звезды, какими она их никогда не видела. Так же ка солнце днем было окружено гало — бледные фантомы солнц, выстроившиеся рядом с настоящим — так отдаленные яркие солнца сверкали в центре кольца образованного вокруг них. Они больше не производили впечатление одиноких точек. Они отличались формами и глаза инстинктивно искали самый сложный узор в котором было больше всего артефактов.
— О — как красиво! — мягко воскликнула Рики.
— Смотрите! — настаивал он. — Продолжайте смотреть!
Она продолжала смотреть, доверяя ему, вертя головой из стороны в сторону. Это был вид, который просто невозможно себе представить. Каждый оттенок и каждый цвет, всех возможных уровней и яркости. И были группы звезд которые почти образовывали треугольники, но неправильные. Были звезды похожие на розы, которые почти сформировали арку. И были узоры похожие на линии почти сформировавшие прямоугольники и многоугольники, но не соединившиеся в своих призрачных линиях.
— Это прекрасно, — сказала Рики. — Но что я должна увидеть?
— Ищите то, чего здесь нет, — приказал он.
Она принялась смотреть дальше, на звезды но не замечала ничего необычного. Звезды заполнили все черное пространство неба, и в этом пространстве нельзя было найти ни единого темного пятнышка, все было заполнено их светом. Но это было вполне нормально. И лишь где-то вдалеке мелькал сероватый свет, мерцая и затухая. Он исчезал. И она сообразила.
— Северное сияние исчезло! — воскликнула она.
— Именно так, — сказал Бордман. — Здесь всегда были северные сияния. Похоже, что виноваты в этом мы. Я думал, что было неплохо побыстрее собрать в резервуар всю энергию. Мы могли бы сообразить. Но мы не можем позволить этого.
— Я видела его, когда мы впервые приземлились, — согласилась Рики. — Это было незабываемое зрелище. Оно происходило каждую ночь. Но снаружи, не в жилище было слишком холодно. И каждый раз, я говорила себе, что посмотрю на него завтра, и так продолжалось на следующий день. Так я и не насмотрелась на него.
