Хельге Каутц - Нопилей
— А теперь успокойся, Елена. Все в порядке. Я вовсе не собираюсь бросать Нину, да и в пути я буду совсем недолго. Только слетаю посмотреть государственный архив на Горруме. Несколько дней, пара тазур… и я снова здесь.
— Тогда возьми ее с собой, черт бы тебя побрал!
— Да я бы с удовольствием, но она сейчас очень занята, — сказал он вдруг охрипшим голосом. Это прозвучало как-то беспомощно, немного жалобно. Во всяком случае, так показалось Елене.
— Anata ga mikomi по nai уо, Brennan-san! Ты неисправим! — вырвалось у нее, когда она со злостью осознала свои чувства: странную смесь яростной безнадежности и беспомощности. Затем Елена резко повернулась и вышла из помещения, качая головой. С несчастным выражением лица Бреннан несколько сезур смотрел ей вслед, потом снова повернулся к окну. Постепенно его взгляд растворился в глубине космоса.
Кабина пилота «Никконофуна» была оборудована по-спартански. Здесь были только самые необходимые приборы, а сама кабина сверкала невозмутимым металлическим цветом, глазу негде было задержаться на каких-нибудь выступах, шлангах, проложенных по полу, или дополнительных приборных панелях. Теперь, когда Космический Храм Гонера медленно исчезал позади в тумане бесконечности, когда стартовые ворота уже показались впереди в виде расплывчатой точки, Елена осознала, что вместе с «Гетсу Фун» потеряла частичку родины. Пусть земной экспериментальный корабль был совсем старым, пусть кабина со своей бежевой и белой окраской напоминала операционную. Но все равно чувствовалось, что он был сделан людьми и для людей. А в «Никконофуне», напротив, было заметно, что за те долгие деказуры, когда человеческие и инопланетные культуры уже плотно перемешались в плавильном тигеле Планетарного Сообщества, чужие влияния нашли свое отражение в дизайне и функциях.
Несмотря на экономичное оснащение кабины, конструкторам удалось разместить на маленькой площади между ней и грузовым отсеком две удивительно удобные двухэтажные койки, а также крохотную кухоньку и душевую. Появлению бортового компьютера Елена была искренне рада. По сравнению с Марком, компьютером на «Гетсу Фун», он отличался гораздо более высоким логическим уровнем, но при этом не был таким своенравным, как Валери, хранительница космолета Бреннана, которая в результате даже начала жаловаться чуть ли не капризным тоном на то, что «ее» корабль хотят демонтировать. Елена дала новому компьютеру имя Нихи, что он тут же добросовестно подтвердил и с этого момента беспрекословно откликался на него.
И как раз в этот момент Нихи напомнил о себе и заявил, что к ним поступает сообщение. Елена высоко подняла брови, когда Нихи показал на только что открытом дисплее параметры этого сообщения. Они были довольно необычны: передача велась одновременно на миллионах параллельных диапазонов при мощности в несколько сотен киловатт. В качестве источника передаваемого сообщения Нихи однозначно определил Храм Гонера!
— Что это за сигнал? — спросила Елена. — Ты можешь его декодировать?
Нихи не задумываясь ответил:
— Он не закодирован. Речь идет о цифровом аудиосигнале. Хотите его послушать, майор Кхо?
Елена кивнула, и спустя какое-то мгновение в кабине раздался детский голос, который она сразу узнала:
«Меня зовут Йон Батлер. Я — приемный сын Нормы Гардна, Хранительницы Истины в Храме Гонера. Она заботилась обо мне, всегда была рядом и любила меня, как будто я был ее собственной плотью и кровью. В память о ней я пишу эти слова и отсылаю их в бесконечность, чтобы народы Вселенной никогда не забывали ее. Ни сегодня, ни через миллион лет!»
— Запиши это, пожалуйста, — потребовала Елена.
Йон Батлер, сводный брат Нину Гардна, был, вне всякого сомнения, одним из самых умных детей, которых только можно себе представить. Идея воздвигнуть с помощью этой передачи памятник своей недавно умершей приемной матери тронула Елену. Ведь он, этот памятник, будет вечно жить во Вселенной. Она вслушивалась в молодой голос, и мороз пробегал по коже. Но через несколько мизур ее взгляд, бездумно блуждавший по гравидару, вдруг застыл в испуге.
Какой-то светящийся объект несся на высокой скорости к началу координат, оставляя за собой белые полосы дрожащего воздуха. Что бы это ни было, оно может в любой момент врезаться в «Никконофун».
— Нихи, уходим! — воскликнула она и схватилась за рычаги ручного управления.
В этот момент, судя по изображению на гравидаре, блип — размытый, светящийся неопределенный объект — уже достиг «Никконофуна» и неожиданно резко остановился. И только теперь бортовой компьютер отреагировал на происходящее:
— Нет опасности возникновения критической ситуации. От кого или от чего я должен уходить?
Елена уставилась на бледную точку, которая, если верить приборам, находилась примерно в пятистах метрах от «Никконофуна». Когда Елена посмотрела из окна кокпита, то не увидела ничего необычного, за исключением медленно приближавшихся звездных ворот.
— Что-то направлялось к нам, очень быстро, как ракета. И если верить гравидару, это «что-то» находится сейчас рядом с нами. Ты ничего не видишь?
— Мне очень жаль, майор Кхо. У меня нет об этом никаких данных.
Недоуменно качая головой, Елена предложила компьютеру заново откалибровать гравидар, а когда спустя несколько сезур изображение восстановилось, таинственный объект исчез.
— Странно, — пробормотала Елена.
М4, конечно, был старым кораблем, но техники только что произвели его капитальный ремонт. Она не слишком верила в то, что на гравитационном радаре уже начались неполадки. Но, похоже, так оно и было…
Слегка обеспокоенная, Елена откинулась в кресле пилота и наблюдала за тем, как приближались стартовые ворота, ведущие в Красному Сиянию, пока наконец их анкеры не схватили «АП Никконофун» и не потащили корабль через событийный горизонт искусственной сингулярности.
Голос Йона Батлера замолк, не закончив предложение.
Глава 3
Все Королевство за шмеля!
Иземада Сибазомус Нопилей ЧетвертыйПочва под его босыми лапами была приятно мягкой и вызывала множество странных ощущений и каких-то уходящих в глубь времени, еще не испытанных им самим воспоминаний. Нопилей преодолевал последние участки прибрежной грязи. Он жадно вдыхал этот чужой воздух, в котором чудилось что-то родное, давно забытое. Таким мог бы быть воздух Ианама Зура, давно потерянной планеты, которую теладинцы считали своей истинной родиной. Лишь недавно появилась возможность попасть туда. Ее открыла звездная воительница Елена, его милая подруга. Свыше трехсот солнц лапа теладинца не ступала на эту легендарную планету. А вот он, Иземада Сибазомус Нопилей Четвертый, внук Цео, в один прекрасный день отыщет ее, чтобы основать там организацию «Нет профиту!» — первую подобную организацию среди его народа!
Увлеченный этими прекрасными картинами будущего, Нопилей стряхнул с себя ржаво-красную воду и внимательно огляделся. Вокруг него плотной стеной стояли деревья с тонкими и гибкими стволами, которые человек, наверное, смог бы обхватить двумя руками. Кора на деревьях была гладкая, и до самой кроны, находившейся на высоте примерно пятнадцати теладинских длин, не было ни единой ветки, ни одного сучка. На самых верхушках можно было разглядеть листву, которая тихо шелестела в порывах налетающего ветра. Листва была плотной, но иногда то тут, то там на землю падали лучи пробивающегося сквозь нее света. А иногда можно было даже увидеть темно-синее небо.
У подножия деревьев росли разнообразные папоротники с толстыми листьями, цветущие кусты, а еще кустарник, усыпанный темно-желтыми ягодами. Нопилей то и дело спотыкался о шишковатые корни секвой. Но нигде не было видно ни травы, ни лишайников, ни мха. Сама земля была покрыта свежей опавшей листвой, под которой виднелся слой гниющих листьев. Нопилей обнаружил его, слегка разворошив лапой опавшую зелень. На первый взгляд здесь не было зверей. Однако при ближайшем рассмотрении он обнаружил огромную массу многосуставчатых насекомых, прятавшихся в тени существ с четырьмя языками, а также других, практически или даже совсем ему неизвестных особей, которые ползали по листве, вгрызались в листья папоротника или же сидели, присосавшись к гладким стволам деревьев. Иногда по листве пробегали маленькие, величиной с кулак, мохнатые многоножки, да и там вверху, на вершинах деревьев, казалось, тоже была жизнь. До сих пор, правда, Нопилей мог слышать лишь громкое хлопанье крыльев, из чего можно было заключить, что там был кто-то, этими крыльями пользующийся. Непрекращающаяся ни на миг какофония звуков наполняла дремучий лес: шелестящая листва, осторожные шаги, попискивание зверушек. Иногда раздавался долгий жалобный звук, прерывистый, звучащий из-за деревьев, как тоскливый зов нимсу, рожающего детеныша. Нопилей встряхнулся. Он испытывал естественное отвращение к нимсу. Эти безобразные животные уже не раз доводили почти до разорения целые теладинские ведомства. Но здесь, на Ниф-Нахе, естественно, не могло быть нимсу.
