Илья Новак - Высокая магия
Запахи кружились и постепенно удалялись, исчезая вместе со звуками.
Потом я перестал видеть их. Звуки смолкли, в наступившей тишине растворилось все остальное – перина, кабинет для отдохновения, бордель, портовая улица Кадиллиц, город, река, море, мир…
Точка.
Она уже была здесь раньше, но только сейчас стала заметна.
И она не единственная. Много точек, но остальные пока не видны…
И завиток холодного огня. Он тонкой лозой протянулся от точки, сначала медленно, но с каждым мгновением все быстрее и быстрее, истончаясь и разветвляясь на ходу…
Шелест.
Тихий шепот и потрескивание.
Завитки света, словно паутина петлистых трещин на темной поверхности, устремились во все стороны, высвечивая по пути точки-входы…
Серо-зеленая вспышка озарила темноту, все вокруг тускло замерцало, и я проник в Патину.
2
Там, где в реальном пространстве располагалось «Облако», не было почти ничего магического. Поэтому и Патина довольно разреженная – подвижные силуэты элементалей, какие-то неопределенные сгустки, светящаяся пелена эссенции… Желая осмотреться, я сразу же поднялся повыше и завис над бесконечной плоскостью из соединенных завитками огня зеленых точек. Между отдельными точками пробегали светящиеся пузырьки приватных разговоров, а от некоторых вниз, к общей плоскости, тянулись дрожащие нити. Дальние их концы терялись в аморфной области, нейтральной территории, где располагались сведения, предназначенные для всех желающих.
Но я был один – висел выше основной плоскости, в стороне от других, не соединенный ни с кем, в мертвой тишине над-уровня.
Я посмотрел вверх, но тут же отвел взгляд. Бездна надо мной могла свести с ума, и я стал спускаться, осторожно, стараясь не потревожить ни один из завитков света и не вляпаться случайно в чью-нибудь частную беседу. У аморфного пространства обозначились границы. Сквозь тени и полотнища эссенции начал проступать континент, очертания береговых линий, внутренние моря Архипелага, леса, озера и города. Словно карта-барельеф, покрытая мелкозернистым серо-зеленым налетом Патины.
Отдельные области были очерчены тонкими коричневыми линиями. Вот Абрикосовый Рассвет узким клином рассекает Безоблачность и Малый Двузуб, вот вытянутое пятно Аделябры Кресс, вот Игна, Жемчужная Голова и Лошадиный пояс…
Колониальное Единство я нашел сразу.
Мертвую тишину сменили звуки. Неразборчивый шепот, потрескивание статической магии, беспорядочные шорохи… Тени обволокли меня, шум усилился, и Колониальное Единство распростерлось вокруг во всей своей блеклой красе.
Я опустился ближе к Кадиллицкому ному и осмотрел его с высоты. Весь он состоял из отдельных расплывчатых овалов, и, увидев Поиск-Пятно, я устремился к нему. Остальное исчезло из вида, а Поиск-Пятно разрослось и заняло все поле зрения, обнаружив внутри себя множество точек. Выбрав юго-западную, я опустился к ней, и все повторилось: овал постепенно стал необъятным и пропал, а точка юго-запада увеличилась, и открылось, что внутри ее тоже есть много чего интересного…
…Плита и вправду была интересной. Хотя я и видел ее уже множество раз.
В тех местах, где Патину наполняли тонкие копии предметов из реала, она схожа с обычным пространством. Копии назывались аналогами. Имелись и искусственные аналоги, не копии, которые можно было создать из элементальной эссенции. Их долговечность и насыщенность зависели от магических способностей и умений автора.
Плита из пронизанного красноватыми прожилками мрамора – искусственный аналог. Ее сделали наемные маги, и в реале такой не существовало. Надписи и окошки покрывали плиту, я увидел:
Новости Колониального Единства,
Слухи от Карла Душегубца (ежедневно)
ТАРИФНАЯ СЕТКА ПЕРВОГО СУДОХОДСТВА
Пустынная Весть, погода:
ожидается небывалая буря, которая может достичь Кадиллиц
Новый Декамерон
(наконец-то открыт бордель на набережной)
Меня сейчас интересовало только узкое горизонтальное окошко в средней части плиты. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что границы у иллюзии все же есть. Казавшаяся на некотором расстоянии гладкой, вблизи мраморная поверхность становилась зернистой, состоящей из отдельных овалов-ячеек. Насколько я понимал, в каждую из таких ячеек при определенной сноровке можно погрузиться точно так же, как я до того погрузился сначала в область Единства, потом в ном Кадиллиц, затем в Поиск-Пятно точку юго-запада – и найти внутри неизведанные, таинственные просторы. С другой стороны, если бы у кого-то хватило смелости подняться достаточно высоко в над-уровень, вся наша Патина оттуда, наверное, тоже смотрелась бы как ячейка, одна из множества… Я слышал рассуждения о том, что во всех направлениях Патина бесконечна. Впрочем, путешествия <I>вверх</K> и <I>вниз</K> требуют огромной энергии, и решиться на такое могут лишь очень крутые маги.
Я поднял руку и медленно провел ладонью по узкому горизонтальному окошку. Под моей кистью возникла надпись:
ЭЛЬФЫ-ПУСТЫННИКИ
Стена мигнула – очень быстро, но все же иллюзия монолитности и вещественности мрамора на мгновение нарушилась.
… эльфы …
… пустынные скитальцы…
… пустыни Лагадент / Беркларий / Хич / Газнарет / Черчвуд…
… Лапрек Дизраэли выступил на третьем конклаве троллей с заявлением: «Хороший эльф – мертвый эльф ». Свою речь он начал словами: «Если ты увидел эльфа – убей его». (« Пустынная Весть»)
… самое древнее поселение пустынных эльфов находилось…
Зафиксировав сообщения, я вновь провел ладонью, сужая поиск.
ЭЛЬФЫ-ПУСТЫННИКИ // ПОСЛЕДНИЙ
… последнее поселение эльфов в пустыне Черчвуд…
… эта награда станет для эльфапоследней , хотя Совет все еще сомневается, что пустыня отступает…
… дохнула смрадом глубина земная, пустыня скорби дрогнула кругом, последним светом чувства затмевая, и эльф упал, как тот, кто объят сном…
… последствия этой болезни необратимы. Цвет их у пустынников означает последнюю стадию тритона…
… в пустыне , в горнице высокой последний раз он пировал. Меньшую дочь он выдавал за эльфа храброго Жасмина…
Я смотрел внимательно, соображая, может ли что-то из этого пригодиться. Среди вороха бессмысленностей или просто непонятных мне сведений нашлось что-то более-менее подходящее – я ткнул в него пальцем, и мрамор мигнул.
… Мэтр Лапрек Дизраэли, философ и автор знаменитой монографии «Сверхтролль», сказал нам, что полное исчезновение так называемых эльфов-пустынников вселяет в его сердце надежду. По словам Мэтра, насколько он знает, к сегодняшнему дню остался всего один последний эльф-пустынник. Этот преступник, мерзавец и отщепенец («как и все они» – как бы про себя задумчиво добавил МЛД) стал известен благодаря дерзкой акции, которую совершил, будучи суперкарго на кораблях Первого Торгового Судоходства. Сейчас он усиленно разыскивается службой безопасности Судоходства, однако пока что безуспешно…
Дальше Мэтр перешел от конкретной фигуры последнего эльфа-пустынника, мерзавца и отщепенца, к расе эльфов вообще – мерзавцев и отщепенцев. Я бросил читать и покинул это место с ощущением, что пропустил, кажется, что-то важное.
Тем не менее не было никакой возможности оставаться там и дальше, выясняя, в чем дело, – за мной следили.
Почуяв слежку, я рванул в сторону темного скопления одинаковых скал конусовидной формы и очень быстро добрался до них. Здесь, в Торговом Лабиринте, я знал каждый закоулок. Три призрака в серых плащах и скрывающих лица капюшонах отстали. Вообще, убогий у них прикид. Рассчитан на неоперившегося юнца, впервые попавшего сюда, заранее напуганного россказнями о призраках Патины. Микоэль Неклон, колдун Протектора, мог бы сделать аналоги своих ищеек и более презентабельными.
Я метнулся в сторону, запетлял между скал, увидел на поверхности одной почти незаметные контуры и нырнул к нему.
Поверхность расступилась, приглушенно чавкнула и пошла рябью: Келья, каменные стены и полки, на полу соломенная подстилка, на ней вытянулся кто-то изможденный, в набедренной повязке…
– Большак! – произнес я. – Дело есть. И я спешу.
Хозяин вскочил, пялясь на меня. Я повторил:
– Спешу. Перебрось меня в Хич, к тому краю, где стоит Оазис Малика.
– Но Оазис же сам по себе, – удивился Большак. – Через Патину в него не попасть.
Замолчав, он оглянулся. Фигура чуть расплылась, и, когда он стал поворачиваться, за телом потянулись контуры. Один, второй, третий и каждый следующий более мутный. В Келье раздался приглушенный низкий звук. Одновременно со мной к Большаку наведался другой посетитель. Я его, конечно, не видел, но хозяину теперь приходилось беседовать с двумя клиентами, а при его возможностях это чересчур. Я с досадой замолчал, ожидая, когда он сосредоточится.
