Энн Маккефри - Корабль, который искал
Тия вздохнула с облегчением — это была одна из главных ее тревог с тех самых пор, как Мойра побывала тут в последний раз. Корабль увез с собой результаты целой пачки тестов, на заполнение которых у Тии ушло два дня.
— Могу тебе сказать, что я тут тоже руку приложила, — лукаво добавила Мойра. — Я им сказала, какой подарок ты попросила у меня на день рождения.
— И что они сказали? — с тревогой спросила Тия. Вдруг они подумали, что она недостаточно зрелый человек или, хуже того, что это говорит о каком-то скрытом неврозе?
— Ой, это было так смешно! Они расспрашивали меня по открытой связи, так, как будто я какой-то искусственный интеллект, который может ответить только на прямо поставленный вопрос, так что я, разумеется, слышала все их обсуждения. На секунду все замолчали, а потом самый худший из них воскликнул: «Господи, да это же нормальный ребенок!» — так, как будто он ожидал, что ты попросишь симулятор сингулярности или что-нибудь в этом роде.
Мойра снова хихикнула.
— Я знаю, кто это был! — проницательно сказала Тия. — Это ведь был доктор Фелпс-Питман, да?
— Прямо в яблочко, дорогуша! — ответила Мойра, все еще хихикая. — Думаю, он так и не простил тебе, что ты обставила его в «Боевые шахматы»! Кстати, а как тебе удалось его обыграть?
— Он слишком часто ходит королевой, — рассеянно ответила Тия. — Думаю, ему просто нравится смотреть, как колышутся у нее бедра, когда она ходит. Это, наверно, что-нибудь фрейдистское…
Ответом ей был только треск статического электричества, как будто Мойра на миг утратила контроль над своими электронными цепями.
— О господи! — сказала она, вновь появившись на линии. — Ты просто кошмарный ребенок! У тебя мозги устроены почти как у капсульника!
Тия приняла это как комплимент — как и было задумано.
— Ладно, так и быть — про твое слабое место я ему ничего не скажу! — поддразнил ее корабль.
— Про какое? — удивилась Тия — она не знала, что у нее есть слабое место.
— Ты терпеть не можешь жертвовать пешками. Думаю, тебе их просто жалко.
Тия некоторое время переваривала это молча, потом нехотя кивнула.
— Думаю, ты права, — призналась она. — Такое впечатление, что их любой может обидеть, а это несправедливо.
— Когда ты играешь на обычной голографической доске, тебя это не волнует, — между прочим заметила Мойра.
— На голографической доске это просто маленькие расплывчатые фигурки, — объяснила Тия. — А в «Боевых шахматах» это маленькие солдатики с копьями. И они такие славные!
Она хихикнула.
— Мне так нравится, когда пешка берет его и бьет короля тупым концом копья прямо в…
— И именно поэтому ты пугаешь старого Фелпса-Питмана! — строго сказала Мойра, хотя Тия чувствовала, что она говорит это не всерьез. — Он все думает, что ты можешь сделать то же самое с ним.
— Ну, я этого старого зануду не увижу еще как минимум полгода! — сказала Тия. — Может быть, к тому времени я и научусь вести себя как нормальная девочка.
— Может, и научишься, — сказала Мойра. — Ты способна научиться даже этому. Ну что, поиграем в «Боевые шахматы»? А Тедди будет судьей.
— Поиграем! — согласилась Тия. — Тебе не мешает потренироваться. Могу даже уступить тебе одну пешку.
— Да ну, брось! Не могла ты настолько продвинуться с тех пор, как мы с тобой виделись в последний раз.
Тия ничего не ответила, и корабль осторожно спросил:
— Или могла?
Тия пожала плечами.
— Проверь мои результаты у Сократа, — предложила она.
Короткая пауза — Мойра проверяла результаты. Наконец она сказала с притворным негодованием:
— О, чтоб мне лопнуть! Ты действительно невыносима. Уступи-ка ты мне сразу две пешки.
— Еще чего! — отозвалась Тия, приказав Сократу включить игру. Перед ней раскинулось игровое поле «Боевых шахмат». — Ты и так уже достаточно пользуешься тем, что имеешь дело с ребенком!
— Ничего себе! — с иронией ответила Мойра. — Тоже мне, ребенок! Еще немного, и я соглашусь с Фелпсом-Питманом. Ты — восьмидесятилетняя карлица, переодевшаяся девочкой!
— Ну ладно, ладно! — добродушно ответила Тия. — Вторую пешку я тебе не уступлю, но ты можешь играть белыми.
— Хорошо… — Мойра разглядывала аналог доски у себя в памяти, точно так же, как Тия разглядывала голографическую доску, находившуюся перед ней. — Ладно же, противоестественный ребенок! Вот тебе!
Мойра с Томасом не могли задерживаться надолго; к ужину корабль улетел, посадочная площадка опустела — и семейство Кейд вернулось к обычной жизни.
Пота с Брэддоном провели вечер, читая послания, которые привезла им Мойра, — в основном письма от друзей с других раскопок, научные журналы по различным отраслям знаний и последние распоряжения по Институту. Поскольку Тия знала от мамы, что ее эти распоряжения никаким боком не касаются, она спокойно пошла смотреть один из голографических фильмов, которые Мойра привезла ей для развлечения. Разумеется, все эти фильмы были тщательно отфильтрованы институтскими наставниками, которые надзирали за обучением всех детей, находившихся на раскопках вместе с родителями. Но даже наставники не видели ничего плохого в исторических фильмах — главное, чтобы они были познавательными и не содержали ляпов. Тот факт, что большинство из этих фильмов было рассчитано все-таки на взрослых, их, похоже, не волновал.
Может, оно и к лучшему, что психологи не подозревали, какие фильмы смотрит Тия. Их бы, наверное, удар хватил.
Мойра умела выбирать фильмы с хорошими сценариями и актерами — чего нельзя было сказать о человеке, отбиравшем образовательные голофильмы для дистанционного обучения.
Этот фильм, четырехсерийный, об Александре Македонском, был особенно интересным, потому что там рассказывалось только о раннем периоде его жизни, до того, как он сделался великим полководцем. Тия ощущала некое внутреннее родство со всеми, кого считали «развитыми не по годам»; и хотя она уже знала, что детство Александра было далеко не безоблачным, ей тем не менее не терпелось посмотреть этот фильм.
А оттого, что рядом сидел Тедди, с которым можно было шепотом делиться комментариями, стало еще интереснее.
Как она ни была захвачена фильмом, но тем не менее, досмотрев первую серию, она, как паинька, приказала Сократу отключить просмотр и вышла в главную комнату, чтобы сказать «спокойной ночи» маме и папе. Следующий курьерский корабль прибудет не скоро, и Тии хотелось растянуть удовольствие.
Родители были настолько погружены в чтение, что Тии пришлось подергать их за рукав, чтобы вернуть к действительности. Однако, увидев перед собой свою дочку, они отвлеклись от своего интересного занятия и принялись обнимать и целовать ее на ночь, совершенно не рассердившись, что им помешали.
— Мои папа с мамой действительно очень хорошие, — сказала Тия Тедди, засыпая. — Очень, очень хорошие. Не то что у Александра…
На следующий день жизнь вернулась в привычную колею. Сократ разбудил ее, она умылась и оделась. Тед остался сидеть на устроенной для него кроватке и ждать, пока она вернется. Когда девочка вошла в главную комнату, Пота с Брэддоном были уже там. Они сонно моргали, глядя на свой дымящийся кофе.
— Привет, лапочка! — поздоровалась с дочкой Пота, когда Тия пошла на кухню за молоком и хлопьями. — Как тебе Александр?
— Оч-чень интересно! — честно ответила Тия. — Мне понравились и актеры, и сюжет. А костюмы и лошади вообще звездные! Но его родители… Они были какие-то странные, верно?
Брэддон, пивший кофе, поднял голову и взглянул на дочь из-под пряди курчавых темных волос, падавшей ему на глаза. Он усмехнулся.
— По нашим меркам, куколка, они были настоящие психи, — ответил он. — Но, с другой стороны, в те времена не было никого, кто мог бы применить к ним эти мерки!
— Как и отдела душевного здоровья, который мог бы подвергнуть их принудительному лечению, — добавила Пота, и ее тонкое, узкое лицо расплылось в лукавой улыбке. — Помни, моя любопытная цыпочка, что отнюдь не они оказали наибольшее влияние на Александра. В основном им занимались наставники, главным из которых был, конечно же, Аристотель, и слуги. Лично я думаю, что он добился успеха вопреки своим родителям, а не благодаря им.
Тия кивнула с умным видом.
— Можно, я сегодня буду помогать вам на раскопе? — с надеждой спросила она. В том, что ее родители взялись изучать именно эскайцев, были свои плюсы, и это был едва ли не главный из них. На планете почти отсутствовала атмосфера, а значит, и местные формы жизни, которых следовало опасаться. Обращаться со скафандром Тия научилась еще лет в пять, так что ничто не мешало ей пойти на раскоп или даже отправиться гулять одной — разумеется, не дальше определенного расстояния. Брэддон называл эту планету «самой большой песочницей во Вселенной», так что родители не имели ничего против того, чтобы Тия выходила наружу — главное, чтобы она оставалась в их поле зрения.
