Андрей Ливадный - Вечный город - Земля
Постепенно он свыкся с одиночеством и уже не хотел, чтобы сюда вернулась прежняя суета, когда заявки на получение биоматериалов приходили ежесуточно.
Прошлое тонуло в дымке забвения, он перестал считать дни, потерял ощущение времени, уже не радуясь и не огорчаясь своему одиночеству.
Потом прошло и это, память окончательно потускнела, и Якову стало всерьез казаться, что он провел в этих стенах всю жизнь.
Он ел и спал, изредка, по укоренившейся привычке совершал обход помещений исполинского зала, не замечая, как постепенно до срока состарился: его лицо осунулось, кожу подернули морщины, а все из-за того, что он совершенно перестал следить за собой, пристрастившись к ежедневному приему сильнодействующих успокоительных препаратов.
Стравинский перестал жить, перейдя на полурастительное существование, от безделья и одиночества его разум деградировал, мышцы ослабли, прошлое исчезло…
…Проснувшись от шума, он не испытал чувства тревоги.
Небольшой отсек с установленным в нем синтезатором пищевых концентратов, походил на логово: Яков натаскал сюда мягкого упаковочного материала, зарывшись в который он спал, по пятнадцать-двадцать часов в сутки. Отставшее время он бездумно тратил на бессистемные блуждания по подземным коммуникациям, следуя скорее привычке, выработанной за много лет, чем насущной необходимости. Автоматика прекрасно справлялась со своими обязанностями и без его участия, и Яков, быстро утомляясь от физических нагрузок, обычно возвращался к своему убежищу через два-три часа, чтобы безразлично прожевать безвкусный брикет пищевого концентрата, выпить воды и проглотить янтарного цвета шарик, который дарил спасительное забытье.
Так проходили годы.
* * *
Звук, разбудивший Якова, исходил сверху, от сводов зала.
Что-то шевельнулось в душе, он приподнял голову, но резкий свет больно ударил по глазам и Стравинский поспешно согнулся, часто моргая, в тщетной попытке избавиться от застилающих ослабевшее зрение черно-оранжевых пятен.
В помещениях, разделенных неполными переборками, обычно царил мягкий сумрак, и зрение, свыкшееся с ним, скверно реагировало на яркие источники света, расположенные под сводами вырубленного в глубинах скалы зала.
…
Тем временем Дайл продолжал транслировать сигнал бедствия, одновременно сканируя доступную для его сенсорных систем часть огромного зала.
Его удивило, что со стороны электронных устройств не последовало никакой реакции, локальная сеть, словно не слышала его, зато в одном из небольших помещений на попытки установить связь внезапно откликнулся имплант человека!..
Для Дайла подобный отклик явился своего рода шоком. Модуль «Одиночка» хранил в своей памяти устройство всех модификаций стандартных имплантов, и понять, что человек, откликнувшийся на призыв о помощи, обладает устройством для прямого нейросенсорного контакта, не составило труда. Вне сомнений на связь вышло устройство, адаптированное для обмена данными с модулями искусственного интеллекта, но дальше этого дело не пошло, будто разум пилота оказался блокирован… либо человек обладал особым самоконтролем и не хотел вступать в мысленный диалог…
Дайл напрягся. Он понял смысл еще одного термина, когда, в отсутствии мышц, ощутил внутреннее напряжение, выраженное в перерасходе энергии; теперь все его внимание сконцентрировалось на человеке, необходимость установить полноценный нейросенсорный контакт была похожа на неистовое желание, собственно отклик человеческого рассудка являлся для Дайла последней соломинкой, за которую он ухватился со всей отчаянной решимостью.
Спустя несколько секунд ситуация начала прояснятся.
Человека звали Яков. Его имплант не был оборудован ни блокираторами, ни мнемоническими фильтрами. Он исправно реагировал на запросы, отсутствие же полноценного контакта объяснялось иной причиной: Яков Стравинский не воспринимал Дайла. Он вообще неадекватно реагировал на реальность, причиной чему являлся сбой в его собственном рассудке.
Искусственному интеллекту пришлось принимать нестандартные решения.
Учитывая критический уровень энергоресурса, он должен был действовать эффективно и незамедлительно, иначе Дайл рисковал навек остаться подле вентиляционной решетки, превратиться в мертвый набор кристаллосхем.
Имплант человека позволял ему обратиться непосредственно к рассудку пилота, но все попытки Дайла наладить полноценный контакт разбивались об апатичность Якова. Его разум не желал вступать в мнемонический диалог, не реагировал на мысленные обращения, так, словно Стравинский лишился способности мыслить, осознавать окружающее…
Вывод, сделанный модулем «Одиночка», был недалек от истины.
Дайл с упорством обреченного перебирал варианты возможных действий, убеждаясь, что в его распоряжении нет средств для воздействия на рассудок человека. Он по определению не мог перехватить контроль над биологическими нейросетями, да и пользы от этого никакой, — ослабевший, находящийся в скверной физической форме человек не поднимется на высоту пятидесяти метров.
Модуль «Одиночка» мог сотрудничать с человеком, но не командовать им. Для взаимодействия нужен полноценный контакт и желание Якова помочь, в то время как разум Стравинского никак не реагировал на призывные сигналы Дайла…
Внезапным катализатором событий стали непонятные термальные всплески, которые по-прежнему фиксировали сканеры в глубинах огромного зала.
Обстановка изменилась резко и недвусмысленно. Внешние микрофоны уловили серию приглушенных хлопков, и в следующую секунду сканеры зафиксировали, как от бесформенных пятен тепловой засветки отделились десять ясно читаемых сигнатур.
Дайл мгновенно идентифицировал их: боевые машины Флота Колоний, известные как «LD-70», являлись усовершенствованным вариантом так называемого «бродячего лазера». В отличие от своих предшественников боевые механизмы семидесятой модификации обладали рядом преимуществ, — они работали от собственного, встроенного реактора, имели на вооружении по четыре лазерные установки средней мощности, их форма и привод радикально изменились, теперь каплеобразный корпус, оснащенный системами двигателей, позволял «LD-70» проникать в самые труднодоступные места боевых космических станций или бункерных зон планетарной обороны, разрушая внутреннюю структуру укреплений.
Как правило первоочередной целью подобных аппаратов являлись любые типы силовых установок, разрушение которых приводило к катастрофическим последствиям, — аппараты класса «LD-70», так же как и их предшественники «LDL-55» являлись механизмами-смертниками. Дешевые в производстве, оснащенные только самыми необходимыми программами, они тупо разрушали все на своем пути, добирались до реакторов и превращали в обломки огромные станции или глубоко эшелонированные системы бункеров.
…
Несвойственное состояние, ощущение собственной беспомощности вследствие критического истощения энергоресурса, стало для Дайла еще одним шоком. Он понимал, что прорвавшиеся в огромный зал штурмовые кибернетические механизмы подорвут силовую установку, — всего несколько минут отделяло его от полного разрушения.
Внезапно на помощь Дайлу пришли мысли и чувства Герды.
Он осознал, что такое страх, понял смысл инстинкта самосохранения, сделал множество мгновенных выводов, и пришел к решению, что в данной ситуации нельзя медлить, — либо он получит ключ к взаимопониманию с находящимся внизу человеком, либо они оба погибнут…
Внутренний мир искусственного интеллекта стремительно обогащался, он мыслил на пределе своих возможностей, еще не отдавая себе отчета в том, что за краткие мгновенья постиг очень многое, — он уподобился живому мыслящему существу, оставаясь при этом машиной.
Модули технической памяти, наконец, выдали вероятную причину, по которой находящийся внизу человек не может вступить с ним в мнемонический контакт.
Его сознание уснуло, отрешилось от мира, Яков по непонятной причине исключил из данности смысл и желание взаимодействовать с окружающими его машинами, но устройство его импланта свидетельствовало: когда-то он являлся пилотом, либо малого космического корабля, либо серв-машины, и хотя бы однажды находился в нейросенсорном контакте с модулем «Одиночка».
Вероятно, воспоминания об этом являлись для Стравинского нежелательными, иначе Дайл не мог объяснить отсутствие отклика со стороны человека.
Вернее сказать отклик был, но он не нес ответной информации, технически канал обмена данными работал исправно, сбой крылся не в устройствах связи, не в удаленном доступе, а в разуме человека.
Его рассудок спал.
Значит, его следовало разбудить! Но как?!
