Бортовой журнал "Синей птицы" (СИ) - Осипов Игорь Валерьевич

— А у пиратов от корабля отделился небольшой объект, — испуганным голосом известил искин. — Объект начла ускорение.

— Челнок? — переспросил капитан.

Михаил глянул на изображение на шлеме и заорал, что было мочи:

— Птиц, форсаж! Это торпеда!

Счёт очень быстро перешёл на секунды. На доли секунд. И только одна попытка, чтоб попасть в разъём.

Кабели под руками навигатора подались вперёд. Из-за адреналина потемнело в глазах, и сердце чуть не сломало грудную клетку, встав комом в горле.

— Ещё! — заорал Михаил.

До разъёма осталось всего-то сантиметр.

— Ещё!

Вспышка разряда ударила в глаза. Михаил моргнул, тряхнул кабель и воткнул в разъём. И снова вспышка, ярче прежней.

— Ну, давай же! Давай! Подключай!

Ничего не происходило.

— Давай! — орал навигатор.

— Всё, — уставшим голосом произнёс капитан, который оказался рядом. — Миш, всё.

— Что?

Навигатор повернулся. Из-за спины Петровича, из прорезанной дыры, бил яркий свет.

— Синей птицы больше нет? — севшим голосом прошептал вопрос навигатор. — Они попали?

Белая перчатка скафандра, принадлежащего капитану, легла на плечо Михаила.

— Миш, мы прыгнули. Мы успели.

— Да? — ещё не веря во спасение, переспросил навигатор.

— Да.

Михаил схватился за поручни и быстро-быстро нырнул к выходу, шоркнувшись о капитанский локоть.

Сначала был только яркий свет и неровный контур вырезанного болгаркой проёма, и навигатор не сразу понял, что видит. Лишь вынырнув, остановился. Фильтры приглушили этот свет.

А перед ним висел ярко-ярко освещённый борт «Синей птицы». От звездолёта тянулся кабель, свернувшись в спиральку, как усик виноградной лозы.

— Охренеть, — раздался из наушников голос Ивана, и Михаил повернул голову и поискал взглядом княжича, который нашёлся у обшивки летучего голландца над головой навигатора. Но самого чужого звездолёта уже не было.

Навигатор активировал движки на скафе и поднялся выше. Конечно, в космической невесомости нет понятий верх и низ, но у летучего голландца и «Синей птицы» он имелся. Весьма условно, но имелся.

Что до брошенного тюремного звездолёта, на коем неизвестно как долго обитали превратившиеся в зомбаков пираты, то от него осталась только круглая долька, словно линза из старой лупы или толстый оладушек. Ровненький, зеркально-ровный срез блестел под светом близкой звезды спектрального класса F. На срезе виднелись кольца трубочек и шлангов, рыжие точки обрубленных гиперпереходом проводов и кабелей, пузырьки пенометалла. Несколько располовиненных кресел медленно отплывали от бывших кают.

Процион-А, отличие от своего карликового компаньона, в семь с лишним раз ярче Солнца, и если бы не фильтры, можно запросто ослепнуть. Конечно же, его излучение испарило призрачных трилобитов и прочих обитателей обшивки летучего голландца.

Навигатор устало улыбнулся и поднял руку, позволив лучам звезды лизнуть пальцы.

— Убежали, — прошептал он и облегчённо выдохнул. Только сейчас пришло понимание, что происходящее реально.

— Внимание, говорит патруль генерал-губернаторства Процион. Внимание, говорит патруль, — раздался в наушниках незнакомый мужской голос.

Михаил улыбнулся и закрыл глаза, позволив себе расслабиться.

В голове медленно пульсировала лишь одна мысль: «Спаслись».

Глава 22. Красавицы и чудовища

Иван сидел в кают-компании, медленно потягивая очень сладкий и горячий чай и глядел в одну точку на стене. Он откровенно задолбался за эти несколько дней. Все те квесты, что заставлял выполнять отец, оказались просто детским лепетом в сравнении с погруженной в вечный ледниковый период Кеглей и летучим голландцем.

Что такое земной лес? Просто лёгкая прогулка в дождевике по мокрой траве. Компас есть. Запас консервов на день есть. Сигнальная ракетница тоже. Даже нож есть, хотя вполне можно было обойтись и заветным гвоздём.

Что такое стрельба в тире по голограммам? Голограммы не выстрелят в ответ, не сожрут, не бросят навечно в пустоте.

Но справился бы он без подготовки? Наверное, нет. Умение решать задачи в опасных условиях — такой же навык, как и вождение. Его можно тренировать, сперва на тренажёре, потом на безопасном полигоне.

Как ни хотелось бы, но отец оказался прав.

Иван поджал губы, не желал он звонить и извиняться, но при мыслях об отце, сердце слегка ёкнуло.

Парень отхлебнул из кружки и огляделся.

Справа, уронив голову на сложенные на столе руки, сидел навигатор. Спал он или просто отдыхал, сложно сказать.

Слева, поджав ноги, в кресле умостилась Нулька. Богинька полусидя-полулёжа откинула голову назад, на спинку кресла, и глядела в потолок. Её глаза время от времени сонно прикрывались, и тогда сила тяжести на корабле убывала. Не совсем, но подброшенная в воздух монета падала бы назад на стол куда медленней обычного. А датчик гравитации сползал к одной десятой.

— Не спать, — одёргивал богиньку расположившийся напротив Ивана капитан.

Нулька сразу же открывала глаза, а датчик быстро возвращался в нормальное состояние.

— Я не сплю.

— Сейчас бы чёрного хлеба, да с маслицем, — мечтательно протянул Петрович, перед которым стояла тарелка с горкой надоевшего до оскомины криля. Казалось, им уже весь звездолёт пропах.

— Миш, будешь сто грамм? — продолжил капитан и, не дожидаясь ответа, встал и залез в холодильник.

— Буду. После такого я и двести, и триста буду, — пробурчал навигатор, но так и не оторвал голову от столешницы.

— А ты, княже?

Петрович опустил на стол три стакана и бутылку. Обычную, стеклянную. Оно и хорошо, что обычную, а то что-то Ивану уже начало надоедать всё космическое: пластиковая тара, летающая еда и убегающие вещи.

Об ногу с диким мурчанием начал тереться робот-мышелов, пребывающий в режиме эмуляции обычного кота. Парень нагнулся, подобрал создание, положил на колени и принялся гладить. Кот закрыл глаза и замурчал ещё громче.

Княжич вздохнул, глядя, как капитан разлил бутылку на троих и пододвинул тарелку с крилем и креветками на середину. Хоть на что-то сгодятся морские ракообразные — закуска из них очень даже неплохая.

Михаил оторвал от стола, княжич подвинулся поближе.

— Ну, за всё хорошее, — произнёс тост капитан, — за добрый космос и добрых девок.

Стаканы звякнули друг о друга. Содержимое опрокинули в рот.

Иван сразу же потянулся за очередными креветками.

Петрович тоже схватил одну и занюхал выпитую беленькую.

— Сразу видно, что киборг, — слегка осипшим голосом произнёс он, показав на навигатора. — Пьёт и даже не морщится.

— Да ну тебя, — беззлобно огрызнулся Михаил и достал откуда-то снизу пакетик с соком, из коего торопливо и жадно отхлебнул.

Капитан же закинул в рот креветку и мечтательно выдохнул:

— Сейчас бы водку пивом шлифануть.

Иван аж поморщился от услышанного. Он не любил подобные напитки, но про древний коктейль с рыбным названием «ёрш» слышал. Квазарно-мощная смесь. Наутро голова кружится как галактика вокруг чёрной супердыры, и такая сила похмелья, что даже пространство-время искривляется. В старину ерша ещё вроде называли ядерным змеем, или зелёным.

— А я вот не понял, — через силу выдохнув после сорокаградусного напитка, спросил княжич, — как так получилось, что на борту летучего голландца оказалась та большая рыба? Я думал, призраки безобидные.

Капитан оскалился в улыбке и лёгким кивком указал на навигатора, типа, вон сидит рядышком жрец-спец, с ним и разбирайся. Навигатор шумно допил сок через трубочку и принялся пояснять:

— Это, княже, горизонтальный перенос биополей и тонких структур в действии. Но если Нулька превратилась в человека, та тварь сожрала тень рыбины, и сама стала рыбиной. Демон попался не самый большой, не самый сильный и тупой как пробковый метеорит.

— Ясно. А как мы перенеслись через гипер вне корабля? Я думал, это невозможно.