Шервуд Смит - Властитель Вселенной
– Смотри, – произнес он.
Осри прислонился к стене рядом с панелью управления, в нескольких дюймах от того места, где спрятал тетрадрахму и наградную ленту. Брендон тем временем быстро шарил по корабельной системе. Несколько раз компьютер запрашивал у него пароль, и каждый раз Брендон получал доступ, набирая пароль со скоростью, выдававшей то, чем он занимался большую часть своего свободного времени.
Потом они забрались в запретную зону, где Брендон спрятал нужную ему информацию. К удивлению своему, Осри увидел в списке взятую целиком из «Справочника Звездолетчика» главу про Должар, а также бортовой журнал за несколько последних лет.
– Вы взломали их систему, – сказал Осри.
Брендон не стал отвечать прямо.
– Система создана Маркхемом, – произнес он. – И Вийя, похоже, оставила ее почти без изменений. Зная Маркхема так, как знал его я, нетрудно найти его пароли. Я нашел большую часть того, что хотел...
Осри почти пропустил это мимо ушей, ожидая, пока Брендон договорит, но на этот раз сообразил быстрее.
И оказался прав.
– Большую?
Брендон невесело усмехнулся.
– Все же она перенастроила часть системы, и войти в эту часть я не могу.
Осри открыл рот, чтобы заметить, что это всего лишь стандартная операция, но Брендон смотрел на него так, словно ждал этой реплики. Поэтому он вернулся к предыдущей теме.
– Что вы нашли из того, что хотели?
– Капитанский журнал, – ответил Брендон. – Я нашел журнал Маркхема. Я даже нашел файл, который он открыл для меня... – Он осекся и передернул плечами.
– И что там было?
– Факты, которые, ему казалось, будут мне интересны. Кое-какие доказательства вины Семиона в крушении его отца – впрочем, все это уже лишено смысла.
– Но вы не смогли найти журнал нынешнего капитана?
– Нет.
– А вы уверены, что он вообще существует? Может, должарианцы не ведут журналов.
Брендон снова пожал плечами.
– Не уверен. И потом, там есть еще вещи, к которым я так и не получил доступа. – Он махнул рукой. – Посмотри-ка на это.
Он вызвал на экран бортовой журнал, перелистав его назад, к самому началу карьеры Маркхема в качестве капитана «Телварны». Осри смотрел, как Брендон меняет на экране страницу за страницей текстовой информации,
– Снова Рифтхавен... Дис, Рифтхавен... – Осри оторвался от экрана. – Такое впечатление, что они мотались по всем секторам без какого-либо плана. Включая системы, о которых я никогда в жизни не слышал. Что я должен увидеть?
– Никаких аномалий?
– Аномалий? У рифтеров? – возмутился Осри, но не успел он договорить, как третье упоминание Должара заставило его осечься. – Это? – Он ткнул пальцем в экран. Мелькнула еще одна жуткая догадка. – Но не думаете же вы, что Маркхем...
– Нет. Судя по всему, Эсабиан начал вербовать себе союзников среди рифтеров примерно тогда же, когда Хрим убил Маркхема. И как знать, может, это и было одним из побудительных мотивов Хрима: убрать конкурента. – Уголок рта Брендона нервно дернулся. – Нет, тут только рейды, все просто и ясно.
– Не вижу никакой связи.
Брендон пробежался пальцами по клавиатуре, потом дал команду сохранения и вышел из системы.
– Что ж, поищем, есть ли она вообще.
Осри ни разу еще не бывал в капитанской каюте. Он шел чуть поодаль от Брендона, ожидая всего, чего угодно – от сибаритской роскоши до черепов на стенах.
Они вошли, и Брендон замер, словно наткнувшись на силовое поле, увидев неправдоподобно реальное голографическое изображение парка секвой в Мандале. Да и у Осри голова слегка пошла кругом, когда до него донеслось знакомое птичье пение – такое он слышал только на Артелионе.
– Я допустила в чем-то ошибку?
Спокойный голос принадлежал, разумеется, капитану. Ирония мешалась в нем с должарианским произношением гласных, и точно такая же ирония прозвучала и в ответе Брендона:
– Здесь слишком холодно, воздух должен пахнуть хвоей и смолой, и тианьги должен подавать больше кислорода. – Брендон манул рукой в сторону вентиляционной решетки. – Тогда будет достаточно похоже.
Вместо ответа капитан хлопнула рукой по панели управления, и лес исчез, оставив на своем месте лишь голые стены каюты, единственным украшением которых служили гобелен и камень, в котором Осри – с легким приступом гнева, так и не угасавшего окончательно, – узнал одно из сокровищ Аванзалы Слоновой Кости.
– Вы хотели меня видеть?
Женщина сидела на краю пульта; до сих пор Осри не замечал его, поскольку он терялся в тенях голограммы. Осри остался стоять у двери, но Брендон прошел дальше.
– Что после Рифтхавена? – произнес он.
Вийя промолчала.
«Он прав: она знала, что мы подслушиваем».
Брендон пересек каюту, дотронулся до потемневшего гобелена, сюжет которого был Осри непонятен, но на расстоянии вызывал неприязнь.
– Себастьян не продержится там и дня, – заметил он.
Вийя упрямо вздернула подбородок вверх.
Осри даже не услышал ее ответа – так потрясли его слова Брендона.
«Должар? Но она же не потащит нас туда!»
Брендон улыбнулся, скрестил руки на груди и прислонился к переборке.
– А может, это испытание? То самое испытание, – он дотронулся до небольшой таблички над пультом, – к которому готовился он?
Он? Осри покосился на табличку – там изящным почерком, воспроизводящим популярный лет сто пятьдесят назад стиль «архео-модерн» было написано: «КОРАБЛЬ ВОССТАНОВЛЕН МАРКХЕМОМ ЛИТ-Л'РАНДЖА».
Испытание? Для Маркхема? У Осри как-то сразу разболелась голова, и он потер виски, но это не уменьшило напряжения, исходившего от остальных двоих.
Вийя медленно встала и заложила руки за спину.
– Эсабиан Должарский улетел с планеты, и худшие из ноблей вместе с ним, – сказала она. – Я знаю, где можно укрыться так, что вас никто не найдет.
– Но вы не ответили на мой вопрос, – спокойно произнес Брендон.
– Этот вопрос абсурден.
– Значит, вы испытывали Маркхема, – с улыбкой сказал Эренарх. – Потому, что вы испытывали меня.
Пауза. Осри снова словно огрели по голове.
– Игра, – сказала Вийя. – Вроде этой.
Она нажала на клавишу за спиной, и они оказались в открытом космосе, а на них несся рой астероидов, Осри едва успел оправиться от шока, когда изображение сменилось, на этот раз белоснежной горной вершиной неописуемой красоты, венчавшей угольно-черный каменный склон. Солнце – красный карлик – садилось за горизонт, окрашивая пейзаж в багровые тона. Эту картину сменили еще несколько, резко отличавшихся друг от друга.
Они стояли в гулком, высоком нефе собора, смутно знакомого Осри, когда Брендон протянул руку и выключил голограмму.
– Я тоже знаю места, где нас никогда не найдут враги.
До Осри донесся негромкий щебечущий, неприятно скребущий по нервам звук: эйя. Брендон с рассеянным видом покосился в сторону. Вийя не повернула головы.
– Пошли, – сказал Брендон так тихо, что его было почти не слышно сквозь шелест тианьги.
Вийя не ответила. Вместо этого она повернулась, нажала новую клавишу, и комната сменилась унылым пейзажем: дымящиеся на горизонте вулканы, а над головой – штормовое, покрытое рваными облаками небо.
Брендон вышел.
Осри вышел за ним, радуясь возможности отвернуться от Вийи и ее мрачного пейзажа – как он догадался, должарианского.
Вернувшись в свой кубрик, Брендон легонько хлопнул ладонью по своему пульту, включая компьютер. Быстро набрав команду, он выпрямился и постоял немного, глядя на дисплей и потирая пальцем челюсть.
Заглянув ему через плечо, Осри увидел, что тайные файлы исчезли. Все внутри него как-то нехорошо сжалось, пока Брендон не рухнул в кресло и не расхохотался.
Загудел коммуникатор. Вспотевшими пальцами Осри включил его.
– Мы тебя заждались, Школяр, – послышался знакомый зычный голос Монтроза. – Ты ведь не хочешь, чтобы твой отец ел остывший чжчж, нет?
– Ни за что, – хрипло ответил Осри. Он бросил еще один взгляд на Брендона – тот все еще сидел обхватив голову руками и смеялся – и вышел.
* * *Омилов отодвинулся от стола, глядя в лицо сыну. Монтроз с Ивардом обсуждали вина.
Обед, которым угостил их Монтроз, заслуживал самых превосходных оценок, и кок изо всех сил старался поддерживать легкий и непринужденный разговор. Однако усилия его увенчались лишь частичным успехом: Осри по большей части молчал. Не злобно, но молчал.
Он вздохнул, размышляя, что делать дальше. Тем временем остальные разговаривали. Блюда появлялись и исчезали. И беседа, хоть в ней участвовали и всего трое, была достаточно веселой. При том, что он десять лет как отошел от придворной жизни, Омилов без труда поддерживал беседу на любую тему, сам размышляя совсем о другом. Лицо Иварда раскраснелось от волнения и спиртного, и он охотно участвовал в разговоре – когда не погружался в мечты. Омилов даже не обратил бы внимания на такие мгновения, если бы не хмурые взгляды, которые бросал на того Монтроз.
