Лоис Буджолд - Осколки чести
– Фортала все оформит. – Император устало откинулся на подушки и снова закашлялся. Губы его посерели. – Займитесь делом. Наверное, вам лучше позвать врача.
Слабым взмахом руки он отпустил их из комнаты.
Выйдя из дворца, Форкосиган с Корделией окунулись в теплый воздух летнего вечера. От реки поднимался туман.
Только что закончилось длительное совещание с Форталой, Негри и Иллианом. У Корделии голова пошла кругом от множества подробностей, проблем и вопросов. Она с завистью заметила, что Форкосиган справляется с ними без всякого труда – более того, именно он задавал темп разговора. Его лицо как-то определилось, стало живее, – таким она его еще не видела после своего приезда на Барраяр. Он был полон энергии. «Снова ожил, – поняла она. – Эйрел смотрит на мир, а не внутрь себя, в будущее, а не в прошлое. Как при нашей первой встрече. Я рада. Это стоит любого риска».
Внезапно Форкосиган прищелкнул пальцами и произнес:
– Нашивки. Первая остановка – резиденция Форкосиганов.
Они однажды уже проезжали мимо городского дома графа, но внутри Корделия еще не бывала. Адмирал стремительно взбежал по широкой лестнице, спеша попасть к себе в комнату.
Это было обширное помещение с простой обстановкой, с окнами, выходящими в сад позади дома. В нем ощущалась та же атмосфера долгих и частых отлучек хозяина, что и в комнате Корделии в доме ее матери. Множество ящиков и шкафов являли взору археологические наслоения прошлых увлечений.
Естественно, здесь были свидетельства интереса к разным воинственным играм, а также к гражданской и военной истории. Сильнее удивила ее папка с перьевыми и карандашными рисунками, которую он вытащил, роясь в ящике, полном медалей, сувениров и всякого безымянного хлама.
– Это ты рисовал? – с любопытством спросила Корделия. – Очень неплохо.
– Увлекался, когда был подростком, – объяснил он, не переставая что-то искать. – Да и потом тоже. Бросил, когда мне было за двадцать. Не хватало времени.
Коллекция медалей и боевых нашивок тоже говорила о многом. Первые, попроще, были аккуратно разложены и приколоты к бархатным подушечкам с соответствующими записями. Позднейшие, гораздо более почетные награды, были небрежно свалены в банку. А одна, в которой Корделия признала высшую барраярскую награду за храбрость, была заброшена в дальний угол ящика, и лента ее смялась и запуталась.
Она уселась на кровати и стала рассматривать рисунки. В основном это были архитектурные наброски, но там нашлось и несколько фигур и портретов, выполненных чуть менее уверенно. На некоторых была изображена красивая молодая женщина с короткими темными кудрями – иногда одетая, иногда обнаженная. Разобрав подписи, пораженная Корделия поняла, что это портрет первой жены Форкосигана. Было еще три наброска смеющегося молодого человека с подписью «Джес». Лицо показалось ей щемяще знакомым. Она мысленно прибавила лишние двадцать пять килограммов и двадцать лет – и голова у нее закружилась: она узнала адмирала Форратьера и тихо закрыла папку.
Наконец Форкосиган нашел то, что искал: пару старых лейтенантских нашивок.
– Отлично. Так быстрее, чем заезжать в штаб-квартиру.
В императорском госпитале их остановил дежурный.
– Время посещений закончилось, сэр.
– Из штаб-квартиры никто не звонил? Где этот врач?
Спустя какое-то время отыскался врач Куделки, тот самый, что работал над его рукой во время первого визита Корделии.
– Адмирал Форкосиган? Ну, конечно, время посещений к нему не относится. Спасибо, сержант, вы свободны.
– На этот раз я не просто посетитель, доктор. Мой визит вполне официален. Я намерен сегодня же избавить вас от вашего пациента, если это допустимо по состоянию его здоровья. Куделка получил новое назначение.
– Новое назначение? Да он через неделю должен быть комиссован! Какое может быть назначение? Что, никто не читал моих докладов? Он же еле ходит.
– Это не так существенно. Его новая должность – административная. Надеюсь, руки вы ему наладили?
– Довольно неплохо.
– Какие-нибудь еще медицинские процедуры остались?
– Ничего важного. Несколько последних анализов. Я просто держал его до конца месяца, чтобы у него закончился четвертый год службы. Все-таки прибавка к пенсии.
Форкосиган разобрал свои бумаги и диски и передал нужные врачу.
– Держите. Запихните в свой компьютер и выпишите его. Пошли, Корделия, устроим ему сюрприз.
Он казался счастливее, чем в течение всего этого дня.
Куделку они застали одетым по-дневному в черную полевую форму. Он мучил свою руку упражнением на координацию и вполголоса чертыхался.
– Привет, сэр, – рассеянно поздоровался он с Форкосиганом. – Вся беда этой чертовой жестяной нервной системы в том, что ее ничему не выучишь. Тренировка помогает только живому. Право, хоть головой о стенку бейся.
Он прекратил упражнение и вздохнул.
– Не советую. Голова тебе скоро понадобится.
– Наверное. Но она никогда не была моей сильной частью. – Куделка задумчиво и расстроенно уставился в стол, потом вспомнил, что перед командиром надо держаться жизнерадостно. Поднимая глаза, он случайно взглянул на часы. – А почему вы здесь так поздно, сэр?
– По делу. Что вы запланировали на ближайшие несколько недель, мичман?
– Ну, ведь на следующей неделе меня выписывают. Я ненадолго съезжу домой. Потом, наверное, начну искать работу. Не знаю, какую именно.
– Очень жаль, – с невозмутимым видом проговорил Форкосиган. – Мне неприятно нарушать ваши планы, лейтенант Куделка, но… – И адмирал выложил на стол – по очереди, как прекрасную комбинацию в покере, – новое назначение Куделки, приказ о производстве и пару красных нашивок на воротник.
Корделия еще никогда с таким удовольствием не смотрела на выразительное лицо Куделки. На нем боролись недоумение и просыпающаяся надежда. Он осторожно взял назначение и прочитал его.
– О, сэр! Я знаю, вы не шутите, но здесь, должно быть, какая-то ошибка! Личный секретарь императорского регента… Мне ничего не известно о такой работе. Я с ней не справлюсь.
– Знаете, то же самое сказал о своей должности императорский регент, когда ему ее только предложили, – сказала Корделия. – Наверное, вам обоим придется учиться.
– А как вышло, что он выбрал меня? Это ваша рекомендация, сэр? Но если подумать… – Он снова взялся за назначение и перечитал его. – А кто вообще будет регентом? – Куделка поднял глаза на Форкосигана и наконец понял. – Бог мой, – прошептал он. Вопреки ожиданиям Корделии он не расплылся в поздравительной улыбке, а лишь посерьезнел. – Это… дьявольская работа, сэр. Но, по-моему, правительство наконец-то сделало правильный шаг. Я буду горд снова служить вам. Спасибо.
Но взяв приказ о производстве, Куделка все-таки ухмыльнулся.
– И за это тоже спасибо, сэр.
– Не спеши с благодарностями. Я из тебя за них кровавый пот выжму.
Улыбка Куделки стала еще шире.
– Дело привычное.
Он неловко возился с нашивками.
– Позвольте мне, лейтенант? – спросила Корделия. Он настороженно поднял глаза. – Мне будет приятно, – добавила она.
– Для меня это большая честь, миледи.
Корделия аккуратно закрепила нашивки у него на воротнике и отступила, чтобы полюбоваться своей работой.
– Поздравляю, лейтенант.
– Можешь завтра купить новые и блестящие, – сказал Форкосиган. – Но я решил, что на сегодня эти сгодятся. Я тебя отсюда забираю. Отныне будешь жить в резиденции графа, моего отца, и учти, что работа начнется завтра на рассвете.
Куделка прикоснулся к красным прямоугольникам.
– Это были ваши, сэр?
– Когда-то. Надеюсь, с ними к тебе не прилипнет мое всегдашнее невезение. Носи на здоровье.
Оба они прекрасно понимали друг друга и без слов.
– Кажется, я не стану покупать новые, сэр. А то люди подумают, что я еще вчера был мичманом.
* * *Гораздо позже, лежа в уютной темноте, в городском доме графа, Корделия вспомнила нечто, вызвавшее ее любопытство.
– А что ты говорил обо мне императору?
Форкосиган шевельнулся.
– Хм-м? А, это… – Он помедлил. – Когда мы спорили об Эскобаре, Эзар расспрашивал меня о тебе. Подразумевал, что ты поколебала мое мужество. Я тогда не знал, увижу ли тебя еще когда-нибудь. Ему хотелось понять, что я в тебе нашел. Ну вот, я сказал ему… – Он опять помолчал, потом договорил почти смущенно, – что ты одариваешь честью, как источник водой, всех, кто к тебе приближается.
– Как странно. Я совсем не чувствую себя полной чести – или чего-либо еще, не считая смятения.
– Естественно. Источник ничего не хранит в себе. – И он осторожно укрыл ее простыней.
Интерлюдия
Результаты
Расколотый корабль висел в пространстве – черная масса во тьме. Он все еще вращался – медленно, еле заметно, со скоростью часовой стрелки. Вот его край затмил и проглотил яркую точку звезды. Прожекторы команды уборки дугами высвечивали останки каркаса.
