Марк Романов - Суд Проклятых
Макс внутренне напрягся. Любое изменение обстановки дарило надежду — пусть не на освобождение, но… Кто знает?
— Смотри, — подождав немного, продолжил его невидимый собеседник, — я покажу тебе наш мир…
Макс почувствовал, как его сознание расщепляется на несколько частей, одна из которых остаётся безучастно таращиться в пространство на чёртовом плотике, а другие… Темнота и серые искорки танцевали вокруг странную пляску, взвиваясь и опадая, рассыпаясь пылью и вспыхивая, расширяясь и опадая. Тишину движений нарушало лишь шуршание, и лёгкий запах затхлости чувствовался здесь.
Понемногу из теней стали проступать изломанные и искажённые очертания строений, скоплений валунов и скал, серой земли и каких-то металлических сооружений, причудливо раскиданных между курящимися темнотой провалами. Сумеречное низкое коричневое небо плевалось пеплом и песком, и тяжёлые чёрные облака медленно ползли по его куполу, навевая ощущения печали, скорби и грусти…
Темнота, тени и низкие небеса. «Боги Земли и Ушедшие Марса! — поразился Макс, озирая эту картину. — Как же здесь… тяжко. Где находится этот мир? Что за солнце его освещает? И освещает ли?»
— Это моя родина… — Посланник говорил медленно, тягуче, со странными нотками в голосе. Тоска, грусть и толика боли смешивались в его интонациях. — Древняя, рассыпающаяся прахом и пеплом, уставшая жить, умирающая — но любимая!
— Соболезную, — ляпнул Телль, и тут же смутился. — Что здесь случилось?
— Ничего особенного. Просто время подошло к концу, — Посланник вздохнул. — Оно закончилось уже давно, но мы смогли обмануть реальность, и выпросили у мироздания ещё эпоху. Потом ещё одну…
— А потом мироздание вам отказало… — Макс почувствовал, что, кажется, знает эту историю — где-то в глубине себя, внутри своей памяти или души… — И пришлось искать новый способ выжить.
Картинки угрюмого мира менялись. Глубокие моря, медленно переваливающие свинцово-серые волны к горизонту, скрывающемуся в чёрной дымке. Изломанные грани гор, увешанных бесформенными коконами то ли жилищ, то ли гигантских насекомых… Остатки искорёженных решётчатых башен из некогда светлого металла, покрытого липкой даже на взгляд коричневой плесенью.
— Верно, — голос дрогнул. — Нас мало… И если умрёт наш мир, погибнем мы все. Ваша реальность не может поддерживать жизнь в наших телах, наша — смертельна для вас. Другие законы материи, что поделать…
— Потому вы можете приходить к нам, только оставив свои тела, — Телль почувствовал растущее негодование, и угрюмо продолжил, — и захватывая наши… Моё, например.
— Крайне редкое и удачное совпадение.
— Ч-что? — опешил Макс.
— Твоё тело — крайне редкое и удачное совпадение, — невозмутимо ответил Посланник. — Оно способно принять меня почти целиком, в отличие от миллиардов твоих соотечественников…
— Клонирование… — Телль перебирал возможные пути решения задачи, — Кибер-тела, перенос в искина, создание тела в биореакторе… Андроиды с заданными характеристиками!
— Увы, — в голосе Посланника слышалось неподдельные сочувствие и боль. — Только живое человеческое тело… Одно из миллиардов, и только для меня. Меня создали таким, каковым я являюсь. Остальные не способны и на это.
— Боги… — Макс осознал, что не может ненавидеть Посланника и его расу. Негодовать — может, а ненавидеть — вряд ли. — Как мне вас жаль…
— Боги мертвы… — в тон ему ответил Посланник. — Но и без них я могу сам определять свою судьбу, не уклоняясь от возложенной миссии, а только приближая освобождение таких, как я. Коль упустил я шанс, подобного которому не будет более, то волен и решать по-своему вопрос.
16.4 Решка. Возвращение. Часть первая
Технические коридоры, проходы, лестницы, закоулки и тупички — всё это было ему настолько знакомо, что он и сам не знал, до какой степени можно скучать по ставшему родным запаху Лабиринта. Законсервированные темпоральные зоны, неустойчивые поля смещений, опасные повороты и предупреждающие знаки. Он помнил, он ощущал, он жил этим до сих пор.
Даже теперь, когда судьба, казалось, помиловала бывшего кибера, вернула ему плоть, щедрой рукой отсыпав шансов на перемены, он видел во сне свою прошлую работу в бытность жужжащим железным насекомым, во чреве которого скрыты самые настоящие человеческие мозги и сознание.
Мрачные тоннели приняли Решку, или Двадцать Шестого, в своё тёмное чрево, ласково дохнув на него затхлостью и пылью, как бывало в самые трудные дни его работы, которые приносили напряжённую работу мысли, безумные расчёты, выкладку на все сто процентов и благостную усталость после окончания смены.
Где-то в глубине сознания Решка понимал, что он никогда не чувствовал полноценного опустошения и ломоты в натруженных костях экзоскелета в бытность кибером, но сохранённые функции мозга, в отличие от его собратьев, позволяли помнить все эти ощущения, словно они реально присутствовали в его теле.
Память — очень странная штука. Ты никогда не можешь угадать наверняка, что именно запомнишь, что отложится в схронах и закоулках мозга, что выплывет, вынырнет наружу в самый неожиданный день. И едва тёплое лето захлопнет железный занавес радости и беззаботности, как память услужливо выбросит на поверхность цепочку ассоциаций, казалось бы, совершенно не связанных с наступившей осенью.
Моросящие дожди, ночной холод, утренние туманы, запахи и звуки приближающейся зимы. Ещё робкие, несмелые, едва только начинающие покусывать землю прохладой, угрожающие ей первыми настоящими заморозками…
И ты стоишь посреди узкой улочки в старом городе, похожем на тихие скопления домишек Европейского Анклава Земли, вдыхаешь холодный воздух, слушаешь, как по прозрачному куполу самого обыкновенного зонта стучат ледяные капли осеннего дождя… ожидание, тишина, желание поскорее вернуться в тепло дома, окунуться в ароматы дурманящей утренней выпечки, свежесваренного кофе, и наблюдать за тем, как хлёсткие струи серого дождя липнут к стеклу вместе со случайными порывами пронизывающего ветра, кружащего мелкие опавшие листья.
Дожди, осень, серое небо в серых лужах, битые стёкла воды под ногами, хмурые витражи закрытых магазинчиков и зябко кутающиеся в тёплую одежду редкие прохожие.
Это память сыграла злую шутку, или просто приснился сон, но ты внезапно останавливаешься посреди тёмного пустого коридора, будто откуда-то издалека в лицо пахнуло забытым влажным ветром с тонкими запахами умирающей природы из старинного европейского городка.
Решка передёрнул плечами, усилием воли отгоняя нежданное видение, и мысленно связался с Меметой:
«Идентифицируй последние воспоминания», — попросил он.
«Воспоминания не зафиксированы, — с издёвкой отозвался в голове голос искина, поддерживающего связь с Решкой через удалённый доступ и имплант в черепной коробке агента. — Вывернуть наизнанку всю память?» — ласково и услужливо предложила вредная электронная дама.
«Не надо!» — содрогнулся Решка, продолжая двигаться вперёд. На самом деле он до конца так и не смог объяснить себе, что заставило его развернуться и просто бросить к чёртовой матери свою затею скрыться в экскурсионном походе по следам первопроходцев. Просто он открыл глаза, болезненно сощурился на высокое звёздное небо под слабо мерцающим силовым куполом, который разворачивался только на время сна по технике безопасности устроителей тура, глубоко вздохнул и полез ковыряться в инфопакетах, заботливо запиханных в его сознание Меметой.
Гнусная искинская еврейка постаралась на славу, чтобы Решка долго и нудно вскрывал каждый пакет, напрягая мозги для ввода нужного кода или кодового слова.
Конечно, все эти данные Мемета тоже слила в сознание Решки, но вот поместила их, следуя какой-то своей, извращённой, по мнению Решки, логике на грань бессознательного. И несчастный блудный агент неизвестных работодателей вынужден был каждый раз практически засыпать, чтобы оказаться в пограничном состоянии и выковырять на свет божий необходимую комбинацию букв или цифр.
Данные, насколько смог понять Решка, были существенно повреждены, но то, что успела спасти Мемета, представляло собой набор приказов, инструкций, шифров и адресов явочных точек, возможных путей отходов или экстренных каналов связи в условиях пребывания агента в теле землеройки где-то в Лабиринте.
Полезными данными Решка счёл всего несколько файлов, из которых узнал про отправную точку появления на свет Двадцать Шестого, трёхступенчатую защиту погружённого в тело кибера сознания человека, и планету Эклектика, откуда и начался путь землеройки.
Но самым ценным, впрочем, как и оригинальным, была информация о подготовке тела агента к погружению в него Посланника с Той Стороны. Впрочем, не совсем тела. Задача агента состояла в том, чтобы остаться внутри подходящего для переноса куска материи, а после вернуться обратно с набранными сведениями. План предусматривал два пути, основной и побочный. В основную задачу входило глубокое рассеивание внутри сознания Макса Телля с последующим перехватом информации от Посланника после его погружения в носитель. Вторичный, или побочный путь подразумевал резервное копирование личности агента до принятия на службу в нынешнем качестве. По сути, второй путь представлял собой разделение сознания агента и сознание его первичной личности, Макса. В результате получился Двадцать Шестой, он же гипнотизированный Решка, и бригадир Телль, личность того же агента, но задолго до начала службы.
