Майкл Макколлум - Восход Антареса
– И откуда?
– Погодите. – Дрейк встал из-за стола и вызвал на топографический экран схему подпространства. Пролистав десяток кадров, он нашел то, что искал: трехмерное изображение подпространственных переходов между системами Вэл, Напье, Хэллсгейт и Антареса.
Легче всего опознавалась система Вэл – единственная, в которой всего одна точка перехода, Вэл – Напье. Вторым шел Хэллсгейт с двумя точками (Хэллсгейт – Айзер, Хэллсгейт – Напье) и сама Напье с тремя (Напье – Антарес, Напье – Хэллсгейт и Напье – Валерия), замыкал череду Антарес, у которого до взрыва было шесть точек перехода. Дрейк долго смотрел на схему, прежде чем заговорить.
– Я только что понял, что возле Нью-Провиденс мы кое о чем не подумали. Мы знали, что «Завоеватель» пришел из системы Напье, и, когда нашли Нью-Провиденс в руинах, сделали вполне естественное предположение: звездолет попал в систему Напье от Хэллсгейта. Однако вы, адмирал, говорите, что это не так.
– Не так, – подтвердил Бардак.
– И я вам верю. – Дрейк указал на экран. – Видите нашу ошибку?
– Боюсь, нет.
– И я не вижу, – вмешалась Бетани. – В системе Напье больше нет точек перехода.
– Нет есть, – отозвался Дрейк, указывая на точку с надписью «Напье – Антарес» на экране.
– Но это невозможно!
– Почему?
– Прямо за ней Антаресская сверхновая!
– Да.
– Я помню, как кое-кто отругал меня за глупость после того, как на Нью-Провиденс восход сверхновой застал нас вне укрытия. А ты не помнишь?
Дрейк улыбнулся:
– Кажется, припоминаю.
– Если на Нью-Провиденс, в пятнадцати световых годах, радиация так опасна, то какова же она у самого Антареса?
– Да, очень высокая, но «Завоеватель» прошел там на пути в нашу систему, и я могу это доказать.
– Как?
– Во-первых, на корабле мы нашли несколько тел в тех отсеках, где еще сохранялся воздух, и они совсем не разложились – радиация все простерилизовала. Во-вторых, радиация стерла память у всех компьютеров, кроме тех, что обладают специальной устойчивостью, и даже они пострадали. Тогда мы думали, что это результат близкого ядерного взрыва, на самом же деле это последствия того, что «Завоеватель» прошел совсем близко от Антаресской сверхновой.
– Если вы правы, командир, то это совершенно бесполезная информация. Таким маршрутом могут путешествовать только разбитый корабль и мертвая команда.
– Не обязательно. У нас есть противорадиационные щиты, их можно усовершенствовать так, что они защитят нас от излучения близкой сверхновой.
– Жизнью своей я бы за это ручаться не стал, – заметил Бардак.
– Сколько раз Сандар пытался преодолеть блокаду рьяллов в системе Айзера?
– Три раза.
– И что из этого получилось?
– Вы прекрасно знаете что, – проворчал Бардак.
– Сандар и Альта отрезаны от остального человечества, – сделал вывод Дрейк. – Как по-вашему, сколько времени две периферийные колонии смогут сопротивляться Гегемонии Рьялл?
– Если не прибудет помощь – лет пятьдесят. Что вы хотите сказать?
– Именно это: мы должнысвязаться с Землей. Либо мы прорвемся через Айзер, либо рискнем приблизиться к Антаресу. Третьего пути я не вижу.
«Дискавери», «Александрия» и «Султана» шли по гиперболическому курсу мимо Напье и Нью-Провиденс, ученые и космонавты собирали информацию об Антаресской сверхновой. Точка перехода Напье – Хэллсгейт осталась позади два дня назад, до перехода Напье – Вэл оставалось восемь дней. Дрейк сидел в своем кресле на мостике и задумчиво смотрел на изображение сверхновой на главном экране. Шла ночная смена, и светили только тускло-синие лампы.
Командир переводил взгляд с невероятно яркой звезды на окружающее ее газовое кольцо. На первый взгляд эта газовая туманность казалась однородной, только от периферии к центру переливались различные цвета, но после нескольких часов терпеливого наблюдения в ней можно было рассмотреть течения и уплотнения газа. Некоторая практика позволяла воспринимать сверхновую как трехмерный объект, висящий в бесконечном космосе.
– Красиво, правда?
Дрейк повернулся и увидел, что рядом с ним стоит Бетани.
– Глубокая ночь. Почему ты на ногах?
– Мне не спалось, – призналась она, – решила посмотреть на сверхновую. А ты почему не спишь?
– По тем же причинам. – Он снова посмотрел на экран и передернул плечами. – Мне начали приходить в голову разные мысли, – неохотно проговорил он.
– Какие мысли?
– О том, как пролететь сквозь эту туманность! Я и забыл, насколько она велика. Не иначе как у меня тогда случился приступ мании величия.
– Скорее, на тебя нашло вдохновение.
– Ты веришь, что у нас получится?
– Я должнаверить. Земля за Антаресом, а я обещала дяде доставить его депеши на Землю.
Ричард погладил ее по щеке.
– Ты всегда такая упорная?
– Да.
– Когда поженимся, придется мне несладко, чувствую.
Бетани рассмеялась:
– Вовсе нет, только давай мне поступать по-моему.
Дрейк улыбнулся в ответ:
– Интересно, что скажет Парламент, когда я доложу, что единственный способ спастись от рьяллов – построить флот, способный пролететь Антаресскую туманность!
– Они поведут себя как всегда при кризисе: начнут кричать, избегать обсуждения вопроса и придумают тысячу причин, почему не надо ничего делать, и все уладится само собой. Потом они успокоятся, примут необходимость и сделают то, что должны. Так люди обычно и поступают.
– Надеюсь, ты права.
– Я в этом уверена.
Бетани заняла кресло наблюдателя рядом с Дрейком, и долгое время они смотрели на экран в молчании. Наконец Дрейк заговорил:
– Ты очень обрадовалась, когда узнала, что точка перехода открылась?
Бетани кивнула:
– Об этом говорили в новостях, когда я ехала с работы. Я сразу подумала, как будет здорово снова полететь к звездам.
– А если бы знала о рьяллах, что бы ты предпочла: выход к звездам или безопасность?
– Конечно, звезды.
– Почему?
– Я верю, что человечество не должно сидеть в одной звездной системе. Да, мы узнали об угрозе рьяллов, но зато снова можем летать среди звезд. Мы победим рьяллов, Ричард, мы или наши дети. Мы сильнее, умнее, решительнее, мы люди. Мы привыкли побеждать, так что так оно и будет.
– Другими словами, – улыбнулся Дрейк, – мне надо перестать беспокоиться и начать планировать, как провести флот через туманность.
– Конечно! Когда это гомо сапиенсподчинялись такой мелочи, как сверхновая?
