Александр Шапочкин - Первая заповедь Империи
Ну — не такой уж и плохой размен.
— Молодец, боец! Всё правильно понял, — подбодрил я насупившегося НПС, — кстати! А почему начальство не в бункере, да и вы не на стенах?
Я никогда не слышал, чтобы в этом сценарии, вообще-то одинаковом до мелочей во всех стартовых зонах, важные НПС прятались за силовым полем. Обычно они отсиживались в безопасном убежище, в то время как простые охранники, как и все, кто был в состоянии держать оружие, палили со стен по нападавшим на поселение бандам рейдеров.
— Не твоего ума дело, чужак, — резко ответил мне часовой. — Эй, Дик, проведи-ка их в штабную палатку.
Отойдя метров на двадцать от входа, я повернулся к Ксении.
— Ты всё поняла из нашего разговора?
— Нет, — честно сказала девушка, тряхнув гривой белобрысых волос, — понятно, что он сам захотел, чтобы мы сдали оружие. Не было у него никакого приказа. Застрелить тебя в этом сценарии он не может, а выгнать нас уже не имел права…
— Молодец! — хмыкнул я. — А что непонятно-то?
— Непонятно, почему он так легко согласился пропустить нас и почему тебе выдали вроде бы не плохие «особенности».
— Ну, это просто! — Я бросил быстрый взгляд на сопровождающего нас НПС, который усиленно делал вид, что всё нормально и наша остановка и разговоры его не касаются. — Он просто не мог не принять мою точку зрения, пока мы находимся в этом сценарии. А «особенности» здесь вообще раздают очень щедро, как и во всей стартовой зоне.
— Понятно. А можно, я поговорю с этим Джоном?
— Конечно, можно. Просто не говори ему ничего такого, что он мог бы воспринять отрицательно…
— Например? — Ксюша посмотрела на сопровождающего часового. — В общем, поняла. Пойдём?
— Погоди. У нас вроде как появилось одно очко перков, ну… «особенностей». Нужно его распределить. И дай, пожалуйста, взглянуть на твоё окно персонажа.
— А как это сделать? — спросила Хома, дёрнув рукой и открывая перед собой меню.
— Там справа сверху есть иконка с глазом.
— Вижу! — Ксюша нажала на пиктограммку.
Заглянув ей через плечо и посмотрев на значения характеристик, я почувствовал, как меня душит зависть, и еле-еле выдохнул…
— Ну, ни фига ж себе…
В это же время. Российская Звёздная Империя. Система Виктория, Столичная планета РЗИ Екатерина. Орбитальный порт «Владимирское»Слегка поклонившись девушке-таможеннику, Антон отошёл от регистрационной стойки и, сняв с лица дежурную улыбку, поплёлся к лифтам за широкими спинами охранников. Он снова был обычным человеком, точнее сказать, обычным мужчиной, что было ещё позорнее. И всё из-за этой дворцовой шлюхи. Его друзья, его жизнь была в очередной раз сломана интересами этого варварского государства.
Но у него был выход. Было то, о чём отец не знал или не придавал этому значения.
— Джонсон, — произнёс он так, чтобы его не слышали идущие перед ним цепные псы отца.
— Слушаю, дорогой! — ответил евро-искин, приобретённый им после того, как ему окончательно надоел его чопорный, закостенелый в своих взглядах российский спутник, и он якобы случайно уронил его ядро с моста в кислотные воды Брунхильды.
— Закажи на моё имя доставку виртосферы по адресу: Район «Сорока пяти комиссаров», закрытый жилой комплекс Хрустальный лес, улица Яблочкова, дом первый.
— Исполняю, милый! Что-то ещё?
— Нет, пока всё.
— Как скажешь!
Лицо Антона прорезала неприятная улыбка, но стоило ему войти на площадку лифта, как она растворилась. Стоящие на платформе люди увидели серьёзного молодого человека, чьё чело было отягощено благородными заботами о будущем отчизны, а умные глаза приветливо смотрели на сограждан — в недалёком будущем его подданных.
Всю дорогу до роскошного дворца — резиденции и места постоянного проживания Великого Канцлера на Екатерине — сын второго человека в государстве молчал, задумчиво глядя на проносящиеся за окном зимние пейзажи. Однако внутри у Антона кипела целая буря страстей, которые тем не менее не прорывались за привычную, холодную маску отчуждённости этого любившего играть на публику парня.
Дело в том, что ему по-настоящему нравилась эта холодная и прекрасная планета. Как он ни старался — он так и не смог полюбить намного более тёплый мир Евросоюза, в котором ему пришлось проходить обучение. Как бы он ни старался найти хоть что-нибудь, за что может зацепиться глаз и что возвысит в его сознании образ цивилизованного тропического Галео, — у него это не выходило.
Хрустальные деревья оставались самой прекрасной растительностью во Вселенной, которую ему только доводилось видеть. Куда там кипарисам и пальмам, вишням и клёнам с других планет. Морозные пики на горизонте, как и в детстве, казались сказочным миражом, а снег — он вызывал ностальгию и заставлял Антона чувствовать какую-то потерю. Нечто важное, что отняли у него в тот день, когда охрана отца втайне ото всех вывезла его из этого чудесного места и началось его путешествие к далёким звёздам.
В его глазах единственным грязным пятном, словно чума поразившая лик Екатерины, был населяющий её народец. Жалкие бесправные рабы, слизни, не просто не желающие меняться, но, наоборот, цепляющиеся за давно ушедшее прошлое, не понимающие всю суть замысла великих предтеч и не готовые принять его…
Антон закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Столь негативные мысли были противны «Плану Аннурэ» и, по словам куратора, были отголосками его порченной русской крови. Молодому человеку пришлось пройти долгий путь, прежде чем он смог измениться. Старшие братья шаг за шагом вели его за собой, заставив вначале влюбиться в жизнь и порядки толерантов Евросоюза, понять всю ущербность так называемого «русского мира», и лишь затем открыли ему глаза на самих европейцев.
Ведь, по сути, толеранты практически ничем не отличались от этого жалкого кагала рабов, что бездумно веселились сейчас за окнами пролетающего мимо них флаера, находя какие-то крохи радости в своём недоживотном существовании. Там, на Галео, да и на других европланетах, человечество лишь сделало маленький шаг вперёд. Даже не шаг, сдвинулось на сантиметр, так и не поняв, какая огромная пропасть разделяет их со старшими братьями и тем более с самими предтечами.
Скользнув по магнитному съезду в подземный гараж, кортеж остановился. Не дожидаясь разрешения, Антон вихрем вырвался из машины, сбросив свой плащ и чемодан в руки подоспевшему служке и оттолкнув рассыпавшегося в приветствиях дворецкого, вбежал в особняк. Даже не останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов с выглянувшими на шум из главной залы матерью и сестрой, молодой человек бегом добрался до своей комнаты, в которой в этот момент как раз заканчивали монтировать виртосферу, и, сбросив с себя одежду, нырнул в неё, стоило только рабочим покинуть помещение.
Глава 15
— Ну, ни фига ж себе… — произнёс я, с трудом отрывая взгляд от Ксюшиных характеристик и переводя его на невинно хлопающего ресницами очаровательного монстрика.
Не знаю, что я рассчитывал увидеть в статистике персонажа Хомы. Я благополучно забыл об этом, стоило мне взглянуть на эти абсолютно выбивающиеся из любого представления об игровом балансе цифры. Я как-то до этого момента не придавал особого значения тому, что сам благодаря генерации, проведённой в виртосфере, был, скажем так, намного сильнее обычного игрока.
У стандартного персонажа, сгенерённого в вирт-капсуле или на виртокресле, сумма характеристик равнялась двадцати шести баллам. Плюс-минус один-два очка за счёт стартовых перков. При этом эсперы, созданные с помощью всё тех же устройств, были заведомо слабее и имели в своём распоряжении всего двадцать три очка характеристик.
На их фоне я, с суммой в сто девятнадцать очков, являлся настоящим сверхчеловеком, если, конечно, не сравнивать меня с Ксенией. Девушка была счастливым обладателем аж ста пятидесяти восьми баллов, распределённых по характеристикам самым изуверским образом.
Оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что за силовым барьером, кроме нас, нет других игроков, я наклонился к ушку своей спутницы и прошептал:
— Хома…
— А?
— Слушай меня внимательно. Это важно! — Приобняв девушку за плечи, я развернул её так, чтобы с улицы никто не мог даже случайно увидеть окошко её статистики. — Никому и никогда больше не показывай это меню. Поняла?
— Ну, я так понимаю, никому, кроме тебя? — хитро улыбнулась девушка.
Тяжело вздохнув, я ещё раз подумал, что если всё это окажется какой-то грандиозной аферой, то актёрскому мастерству Хомячка нужно будет ставить памятник. Прямо на Екатерине, перед зданием Мариинского Большого Театра.
