Билл Болдуин - Приз
Однако на середине третьего круга тревожный колокол с кормы возвестил о нежданном затруднении. За этим последовала неистовая дрожь, сотрясшая весь корпус. Многочисленные индикаторы вспыхнули красным, а пульт гипердвигателя показал, что оправа кристалла разгерметизировалась.
Зловредный Вут, как видно, не дремлет!
Закусив губу, Брим направил корабль вбок, чтобы взглянуть на след. Ясное дело: мерцающая лента свободных электронов отмечала его путь, как дымовая струя. Он сбросил энергию, и вибрация почти прекратилась. Как ни странно, на скорость это не повлияло.
Он снова вильнул вбок, и о чудо: электронный след почти исчез. Что ж, бывает. В бою простреленные кристальные камеры часто герметизировались сами собой — адская температура внутри заваривала мелкие трещины собственным жаром. Повезло? Возможно, думал Брим, завершая четвертый круг. К несчастью, ничего — а особенно удача — не дается даром. Он мог продолжать гонку, но ему грозила полная потеря энергии, причем без предупреждения. В лучшем случае он так и будет гонять в пространстве со скоростью 100М. Или может врезаться в одну из звезд-маяков до того, как подоспеет помощь. А ни один корабль во Вселенной столкновения со звездой не выдержит.
Он серьезно задумался о том, не прервать ли полет, но маленький М-5 с каждым кругом бежал все лучше. Его средняя скорость поднялась уже до 90,76М. Ну как тут бросишь?
До поступления во Флот Брим водил большие, неповоротливые карескрийские рудовозы. Почти все они были так раздолбаны и так плохо оснащены, что М-5, даже и неисправный, показался бы рядом с ними надежным, как лайнер МГЛ. Брим пожал плечами. Главное — быть осторожным, вот и все. А может, какое-то предупреждение перед отказом всех систем все-таки будет, хотя бы за несколько кликов.
Восьмой, девятый и десятый круги он проделал на немыслимой скорости 92,5М, 93,8М, 94,1М соответственно. Заворачивая в последний раз к Монроялю, Брим уже знал, что полет прошел удачно. Через несколько циклов он должен не только получить Кубок Митчелла, но и зарегистрировать новый исторический рекорд.
Но как только он обогнал звезду и свернул на финишную прямую, его «Колдун» на мгновение отключился. Правда, он тут же и возобновил работу, но этот эпизод напугал Брима до крайности. С этого момента он летел чуть живой, открыв демпферы почти до отказа, — и почти до самого конца ему везло. Звезда Горблейна, Грагот, уже заполнила передние гиперэкраны, когда «Колдун» снова начал спотыкаться — теперь не на шутку. Через несколько мгновений Брим понял, что подача энергии скоро прекратится. Сердито стукнув кулаком по пульту, он отключил кристалл.
Нет, сдаваться он и не думал, но даже при полном содействии Госпожи Удачи перспективы у него были не из приятных. Гиперэкраны тут же прекратили работу, и взбесившаяся Вселенная завертелась в них диким калейдоскопом красок. Брим, стиснув зубы, заставил себя не смотреть туда и сосредоточился на приборах. Он и раньше попадал в переделки — авось выкарабкается, если не будет паниковать. Да, кристалл отключен, но он может рассчитывать на гравигенераторы и маневровый двигатель. Этого достаточно для сравнительно безопасной посадки. Вся штука теперь в том, чтобы не выбыть из состязаний. Он далеко оторвался от других гонщиков и, если потеряет не слишком много времени при посадке, может еще получить кубок — или хотя бы занять призовое место.
Остается набраться терпения, пока световая скорость идет на убыль. Брим напряженно следил за приборами. Главное теперь — не упустить время. Счетчик световой скорости упал почти до нуля. Вот оно!
Картина в передних гиперэкранах сразу прояснилась, и Брим включил оба гравигенератора. Кривая Горблейна впереди уже выпрямилась и превратилась в горизонт, а в наушниках послышался голос:
— Имперский М-5, говорит башня Рудольфе. Пожалуйста, ответьте. Имперский М-5, говорит башня Рудольфе. Пожалуйста, ответьте.
— Башня Рудольфе, говорит имперский М-5, — ответил Брим, поглядывая в гиперэкраны. — Сейчас сообщу координаты.
Вдали, почти не видный в голубом свечении планеты, неровно мигал рубиновый огонек. Брим взял с правого пульта трубочку, навел ее на огонек, и на другом конце трубки тут же вспыхнул текст:
СЛОЙ 32 /ВОСТОЧНОЕ ПОЛУШАРИЕ/
К-1278, УРОВЕНЬ 19
— Башня Рудольфе, имперский М-5 Альфа находится в слое тридцать два, восточное полушарие, бакен К-Вайл один два семь восемь… уровень полета девятнадцать.
— Имперский М-5, слышу вас. Вам требуется помощь?
— Башня Рудольфе, имперский М-5 уведомит вас в том случае, если помощь потребуется. Требую очистить линию старт-финиш.
— Имперский М-5, линия старт-финиш очищена. Ветер ноль два два на один пять.
— Имперский М-5 благодарит вас. — Теперь все зависело от его сообразительности и реакции. Через несколько циклов перед носом показались огни Рудольфе. К сожалению, незапланированный подход к планете мешал Бриму совершить прямую посадку, что он сделал бы, будь у него все благополучно. Теперь ему придется сначала пролететь над финишными колоннами, потом круто развернуться и финишировать с нужной стороны.
Но сравнительно малый размер гиперэкранов вынуждал его лететь гораздо ниже нормального уровня. Не оставив себе зазора, он проскочил чуть ниже верхушек огромных светящихся колонн, руководствуясь длинными посадочными лучами. Он сделал вертикальный вираж, меняя курс, и корпус застонал под действием центростремительных сил. Не успел Брим завершить и половины оборота, как генераторы захлебнулись, побарахтались немного и вырубились. В кабине стало очень тихо — и темно.
Мгновения спустя М-5 плюхнулся в воду, подняв каскад чернильных брызг, и аварийные ремни больно врезались в Брима. Корабль еще некоторое время покрутился по темному озеру и наконец затих в половине кленета от колонн — напрочь выбыв из соревнований.
Когда наверху зависло спасательное судно, Брим уже прошел через все оттенки самоедства. Поверят ли красны-пейчевские инженеры, что он не перегрузил кристалл? Только не при тех ужасных скоростях, которые он развил. А что подумают о нем Ник Урсис и доктор Бородов? Брим знал, как точен «Красны-Пейч» в своих расчетах — если кто-то и ошибся, так только он сам. Бедная Анна — пролетела половину Вселенной, чтобы посмотреть, как он свалял дурака.
Так близко к победе — и так далеко! Он сгорбился в кресле, готовясь к предстоящему испытанию — сейчас подойдет имперский катер и увезет его под яркий свет прожекторов.
На палубе в толпе других стояли Урсис и Валериан — они вовсю махали ему руками и улыбались до ушей. Брим, хоть убей, не понимал, чему они радуются. Открыв люк, он высунул голову и кисло осведомился, с чего это их так разбирает.
— Как с чего? — заорал Урсис. — Кубок Митчелла, по-твоему, недостаточный повод?
— Чего нахохлился, Брим? — подхватил Валериан. — При средней девяносто одной ты опередил Гренер больше чем на семь М. Тебе что, этого мало? — С этими словами конструктор откупорил большую бутыль, и струя пенистого логийского, хлынув оттуда, окатила голову Брима.
— Сальная борода Вута! — Обескураженный карескриец снова нырнул в люк, где подвергся новому орошению от руки Урсиса, а три одетых в желтое работника наземной команды принялись поливать логийским фюзеляж. В люк просунулась мохнатая лапа с новой откупоренной бутылкой.
— Выпей, мой безволосый друг! — загремел Урсис. — Люди не каждый день выигрывают гонки с таким отрывом. Чистый лед и свирепые волки заставляют звезды ярче сиять в зимних пещерах — это всем известно!
— В задницу твои зимние пещеры! — заорал Брим, отталкивая бутыль — пена залила уже всю кабину. — Я проиграл — непонятно, что ли? Вы что, не видели, что я пролетел между погаными колоннами не с той стороны? Я и не финишировал вовсе!
Урсис сразу прекратил веселиться и положил руку на грудь Валериана.
— Погодите-ка, друзья! — крикнул он, и пенные струи сразу иссякли. — Вилф, — прищурился Медведь, — ты думаешь, что проиграл, да?
— Спрашиваешь, — буркнул Брим, вытирая лицо большим красным платком, который носил в кармане скафандра. — Кристалл разгерметизировался на середине дистанции, а на обратном пути вырубился совсем. Вот почему я зашел на посадку с той стороны — а не потому, что так планировал. И только стал поворачивать, как генераторы тоже отключились. Я даже финишную черту не пересек!
— Вилфушка, — сочувственно взревел Урсис, — да не переживай ты так. Бедный ты мой безволосый человечек! Неудивительно, что ты приземлился так эффектно.
— Не нуждаюсь я в твоей жалости, — проворчал Брим, плюхнувшись в лужицу холодного логийского на сиденье.
— Это ты верно сказал, — вставил Валериан с кривой улыбкой.
— Нечего насмехаться, Марк, — набычился Брим. — Мне и без того погано.
