Владислав Выставной - Атомное сердце
Толстяк аккуратно постучал себя по лбу толстым пальцем. Как известно, в мозг уполномоченного делопроизводителя вживлен официальный архиватор, извлечь из которого информацию возможно лишь с санкции Высокого Трибунала Зирги. И вряд ли многие сотни людей, заключавших сделки в присутствии поверенного, согласились бы когда – либо обнародовать все, что спрятано под этим потным лбом.
Страшно даже представить себе содержание всех контрактов в тайне подписанных на Темных окраинах…
Делегаты знакомились с текстами вяло, по большей части формально. Всем не терпелось подписать многообещающую бумагу и ощутить в своих руках нежданно-негаданно свалившееся богатство.
Кнак был на высоте. Он так ловко подсовывал формуляры контрактов и перья оболваненным делегатам, что казалось – подписывая эти листы, главари просто раздавали автографы.
Поверенный просканировал взглядом тексты. Вряд ли он понимал содержание. Главное – побыстрее отправить его обратно на Зиргу, пока эти ребята не пришли в себя и не передумали.
Жрец едва заметно улыбался. И лишь когда была поставлена последняя подпись – важно нахмурившимся Доктором – он сказал торжественно:
– Ну, вот, друзья. Теперь мы с вами, как говорится, в одной лодке. И у этой лодки, хм… на редкость душевный экипаж.
Глава четвертая
– Расскажи про Землю, Гор! – Инла сидела на краю длинного стола кают-компании, с интересом разглядывая Гора.
Тот стоял молча, уставившись неподвижным взглядом в иллюзорное «окно», занявшее одну из стен просторного помещения. За окном красовался зеленоватый диск Зирги, и красоту эту портили только вплывающие время от времени силуэты союзных драккаров.
Гор медитировал, пытаясь восстановиться после угнетающей маски Негодяя. Жрец высасывал все силы, как вампир, питающийся соками живой человеческой души. И хотя никакого Жреца уже не существовало в действительности, казалось, будто мертвая тень его преследует Мима.
Такова расплата Мима за обладание способностью жить чужой жизнью. И, надо сказать – не самая худшая, учитывая те преимущества, которые дает подобная маскировка. Куда страшней расплата за силу, подаренную ядовитой атмосферой Земли.
– Почему ты спрашиваешь? – тихо спросил Гор. – Разве ты мало знаешь про самое безнадежное место в пространстве?
– Вот потому и спрашиваю, – отозвалась Инла. – Точка невозвращения, тюрьма для смертников – а ты, мало того, что готов свою жизнь отдать за нее, так еще тащишь за собой кучу народу, которому и дела-то никакого нет до этого Мира…
– Все верно, – кивнул Гор. – Иногда я сам ужасаюсь себе: какое право я имею рисковать одними жизнями ради других? Чем земляне лучше, чем, скажем эти рейдеры? Да и не в них только дело – я готов поставить на кон и Зиргу, и множество других миров…
– Ты забыл: Зирга – моя родная планета, – тихо заметила Инла.
– Прости, – сказал Гор, пожал плечами. – Просто я давно уже решил для себя: если и защищать кого-то, то лишь тех, кто нуждается в этом больше всех на свете…
– И это – твои земляне?
– Выходит, что так. – Гор отвернулся от «окна», посмотрел в глаза Инле. – Мало, кто знает правду об этой планете. Совсем не земляне сделали из собственной планеты символ абсолютного зла. Не они придумали ссылать туда Обреченных. И не они виноваты в том, что стали расой краткоживущих.
– Краткоживущих? – не поняла Инла. – Как это?
Гор грустно улыбнулся:
– Никто не знает. Земляне – потомки Покорителей времен Конкисты. Они ничем не отличаются от нас, но… Живут в десятки раз меньше – как какие-нибудь крысы на Зирге.
– Как же такое может быть? – недоверчиво произнесла девушка.
– Многие хотели бы знать ответ на этот вопрос, – усмехнулся Гор. – Но ни Эстеты, ни сами Созерцатели даже не приблизились к нему. А ведь это – один из ключей к тайнам Мироздания. Ведь, помимо всего прочего, благодаря такому высокому обороту человеческих жизней, Земля считается Узлом событий Галактики. Впрочем, это уже совсем темная история…
– Но почему об этом никто не знает? – сверкнула глазами Инла. – Это ведь потрясающе!
– Это же ясно, – снисходительно улыбнулся Гор. – Хотя бы потому, что Земля – не только место ссылки и ускоренной смерти Обреченных. Это отличная площадка для наблюдений, занятная игрушка для Эстетов. Их маленький секрет, который они оберегали многие тысячи лет… Пока не начался раскол в их собственной среде…
– Ты про Россыпь?
– Да. Сначала появилась Россыпь, потом на Землю попал я. Из меня хотели сделать игрушку – такую, как делают из несчастных пленников палачи, вроде Доктора…
– Но эти краткоживущие… Как же можно жить так мало? Они, наверное, умирают еще детьми…
– Самое удивительное – вовсе нет! – оживился Гор. – Жизнь их коротка – в среднем лет семьдесят. Но некоторые успевают достичь больших высот в науке, искусстве, политике. Таких немного – но ведь и у нас, выходцы из линии Мудрых, которым отведено по пять тысяч стандартных лет, за всю эту долгую жизнь, порой, ничего путного и не делают.
– Это точно, – задумчиво сказала Инла. – Но я никогда не думала, что моя жизнь столь длинна… Мне всегда казалось, что я ничего не успею, никогда не встречу того, ради кого стоило бы жить…
Она посмотрела на Гора так, что у того на миг замерло сердце. И он заставил себя сказать:
– Самое печальное другое: там, на Земле, я сам краткоживущим.
У Инлы странно округлились глаза, и Гор добавил:
– Пройдет всего пятьдесят земных лет – это около тридцати стандартных – ты даже не заметишь этого срока. А я стану стариком.
– Но почему?! – воскликнула Инла. Она соскочила со стола, сжала кулаки, словно хотела разобраться с тем, кто выдумал все это. – Почему все… так?! Почему ты должен умереть так рано? Почему?..
Гор грустно улыбнулся, развел руками:
– Это плата. Плата за силу, которую мне подарила Земля. Я должен быть благодарен: родившимся там никогда не суждено получить взамен на свою жизнь хотя бы особые способности – это привилегия пришельцев извне. Честно говоря, я даже не знаю, предложи мне такой выбор сейчас – согласился бы я на это?
Гор задумался.
Можно сколько угодно задавать себе одни и те же вопросы, и это не принесет ни ответа, ни облегчения.
Потому он предпочитал просто жить.
И драться.
Никогда еще на высокой орбите Зирги не было такой тесноты и сутолоки. Больше двух сотен самых разношерстных кораблей беспорядочно болтались в пространстве, не в силах успокоиться и занять определенное место. Пожалуй, так ведут себя приматы, пытаясь занять наиболее статусное положение.
И действительно, в черном небе над общепризнанным центром Вольных миров царила беспокойная борьба статусов. Неизвестно, как отреагировал каждый из главарей, подписавших исторический пакт, на осознание того, что его попросту одурачили. Наверняка каждому хотелось заглянуть в лицо другого, такого же оболваненного товарища по несчастью.
Но сделка есть сделка – каждый из них привел к Зирге обусловленное контрактом количество кораблей. Ведь всем ясно: Жрец не простит пропавших зря денег. Даже если не достанет физически, то наверняка проклянет или напустит какую-нибудь порчу – благо, имидж темного колдуна работает на славу.
С другой стороны, кто его знает – может, не так уж и врет старый мошенник? Остаться в стороне, пока остальные будут делить добычу – это не просто глупость. Это самоубийство.
В общем, все проклинали Жреца, наверняка применившего в переговорах какие-то колдовские штучки, но мрачно прибыли во главе собственных флотилий и теперь наводили ужас на мирных и сравнительно мирных граждан жизнерадостной планеты.
Пока Гор обдумывал дальнейшую стратегию, Маха больше интересовала тактика. И он, как мог, пытался организовать стихийно разбухающий флот. Точнее, собственно организацией занимался назначенный Впередлетящим Прыщ.
Мах же пытался донести наполненные смыслом команды урожденного Летуна до свободолюбивых, но расхлябанных рейдеров.
Ничего толкового не получалось и он то и дело разражался бранью на странной смеси русского и единого, постоянно бормоча себе под нос одно и то же непонятное слово:
– Партизанщина!
Живодер, с живым интересом следящий за происходящим, интересовался:
– Что за зверь такой? Парти… Сан… Тьфу, ты, не выговоришь…
– Это не зверь, – зло отвечал Мах, расхаживая по мостику флагманского брига «Хищник» и поглядывая в сторону боевой панели, по которой хаотично, будто бактерии под микроскопом, ползали метки союзных кораблей. – Но похоже. Это целая толпа озверевших бородатых мужиков. Они сидят в лесу, курят кхе и времени от времени пускают под откос монорельс с грузом.
– Когда долго без баб – такое случается, – задумчиво проговорил Кнак.
Он был здесь же, на подхвате и служил чем-то, вроде переводчика с командного языка Прыща на расхлябанную, полууголовную манеру общения, присущую рейдерам.
