Андрей Ливадный - Последний из Бессмертных
К этому списку можно было смело добавить космические суда торговцев, которые везде суют свой нос и охотно торгуют информацией.
Короче, забот и поводов для беспокойства у Файзулло хватало, поэтому он испытал неописуемое облегчение и одновременно приступ настоящего мистического ужаса, когда над песками пустыни вновь вспыхнул бледный свет и в центре круга возникли две фигуры в боевой броне.
Файзулло так волновался, что лично вышел навстречу воинам, побывавшим в неизвестности.
Нужно сказать, увиденное несколько успокоило ганианца. Оба разведчика явно побывали в бою – на новеньких, ни разу до этого не использованных скафандрах виднелись глубокие борозды, словно следы чудовищных когтей, оставивших в прочнейшем материале керамлитовой брони ясно различимые шрамы, стволы плечевых орудий тридцатого калибра хранили характерные следы интенсивной стрельбы, крепящиеся поверх бронепластин правой руки сборки ракетных тубусов пустовали.
Сколь ни велико было нетерпение Файзулло, ему пришлось ждать, пока прибывшие воины не пройдут процедуру обработки в специально развернутой для этой цели палатке, где с брони скафандров были тщательно удалены все споры микрожизни иного мира, а сами скафандры разобраны и помещены в герметичные контейнеры, после чего воины еще раз прошли процедуру дезинфекции.
Наконец они покинули палатку, представ перед Файзулло.
Оба разведчика выглядели устало, но в их глазах не читалось испуга, что порадовало ганианца.
Для прибывших уже приготовили сытную еду, войдя в палатку, они молча выказали знаки уважения и повиновения, после чего Файзулло милостиво разрешил им сесть.
Не дав разведчикам притронуться к еде, он стал задавать вопросы.
Докладывать начал Гамад. Он и раньше встречался с Файзулло, выполняя для него некоторые особые поручения. Хороший разведчик, сильный, ловкий, знающий толк в боевой экипировке, но дремучий и суеверный в иных вопросах.
– Пасть шайтана безопасна для путешествия через пустоту, – сообщил он. – Мы с Зарибом не успели моргнуть, как очутились под светом иного солнца.
– Там есть такая же постройка? – уточнил Файзулло, у которого даже ладони вспотели от полуосознанных предчувствий. Свет иного солнца… Всего миг, и его воины окажутся там!..
– Да, точно такая же. Но к ней уже давно никто не подходил. Нет следов ни людей, ни животных.
– Что удалось разведать? Воздухом иного мира можно дышать?
– Мы не пробовали, – усмехнулся Зариб. – Но другие люди дышат.
– Там есть поселения? – изумился Файзулло.
– Прекрасный город. Такого никто из нас не видел. Нет песков, кругом только зелень.
– Город большой?
– Огромный. Его защищают с трех сторон море и скалы, с четвертой – две высокие стены.
– Там много людей? Они хорошие воины?
– Людей немного, – ответил Гамад. – И воины из них скверные. Оружие старое, датчиков на стенах нет. Мы прошли незаметно между их постами.
– Вы были в городе?
– Да. Там много машин. Люди ничего не делают. Только развлекаются. Они слабые, мы хотели захватить одного и взять его летающую машину, но он умер после двух ударов Зариба. Машина оказалась скверной. Пришлось ее бросить и выбираться обратно, как и вошли, – через стены. Нас опять никто не заметил.
– Тогда откуда шрамы на броне скафандров?
Гамад поморщился.
– Животные. Там в лесах обитают настоящие дети шайтана. Они изменчивы, как пустынный мираж, сильны, как самцы курунга, один их удар сбивает с ног воина в броне. Напавшие на нас твари видят даже через защиту «хамелеона», от них не укрыться.
– Но вы здесь и, как я вижу, невредимы!
– Да, хвала Шиисту!.. Мы израсходовали все ракеты, наши орудия раскалились от стрельбы. Мы рвали их в клочья, но едва отбились.
Известие о неведомых монстрах заставило Файзулло крепко задуматься.
О как велик был соблазн открывшихся перед ним перспектив!
Мир, о котором не знает никто: ни соперничающие кланы, ни ВКС Конфедерации. Прекрасный город, похожий на райский сад из древних легенд. Мог ли он мечтать о таких результатах разведки?
Не беда, что подступы к городу защищают яростные животные. Файзулло знал, кто может справиться с любой самой невероятной и живучей жизненной формой иной планеты.
Главное сейчас, чтобы информация о новом мире не просочилась к его конкурентам и противникам.
Он дважды хлопнул в ладоши.
В палатку внесли напитки.
– Вы оба – достойные воины. Бесстрашные, как пустынные маргалы. Но скажи, Гамад, могу я увидеть своими глазами прекрасный город, о котором ты рассказал, и ужасных тварей, что напали на вас?
– Конечно. Устройства наших скафандров вели постоянную запись.
– Очень хорошо. Вы еще и мудры. Я обязательно посмотрю записи. А сейчас, – он кивнул прислуге, – выпьем за бесстрашных воинов.
Зариб и Гамад приняли из рук Файзулло наполненные вином кубки, осушили их и… повалились замертво.
Яд песчаной гадюки действовал мгновенно, от него не существовало противоядия.
Файзулло с сожалением посмотрел на посиневшие лица разведчиков.
– Алекса ко мне.
Когда техник вошел в палатку, трупы так и лежали среди нетронутых яств.
Увидев мертвых наемников, Алекс побледнел.
– Что тут случилось, Файзулло?!
– Ты задаешь много лишних вопросов, – холодно ответил ганианец. – И становишься слишком непочтительным в общении. Мне нужна вся информация, записанная автоматическими системами их скафандров. – Он небрежно кивнул на мертвые тела. – И поубавь свою спесь, если не хочешь валяться с такой же синей мордой, наемник.
* * *Просмотр записей потряс ганианца.
Файзулло вдруг ощутил, что теряет почву под ногами, но не от вида метаморфов, напавших на разведчиков, а от панорамы прекрасного города, действительно похожего на райский сад, где обитают мифические гурии.
Животные, чья ярость и сила превосходила любые ожидания, не показались ганианцу неодолимой помехой на пути к внезапно забрезжившей мечте.
Серв-машины. Они без труда пройдут через древний портал. Файзулло не знал такого животного или механизма, с которым бы не справилось полноценное серв-соединение.
Вопрос в другом, где взять запрещенные к эксплуатации виды боевой техники и как сохранить тайну портала?
Он не стал бы ни с кем делиться сделанным открытием даже под угрозой смерти. Файзулло будто сошел с ума, он видел себя полновластным хозяином планеты, правителем прекрасного города, откуда избранные воины смогут, используя портал, тайно появляться на Ганио.
У Файзулло накопилось множество планов, реализации которых мешало лишь одно обстоятельство: укрываться на Ганио после дерзких набегов на Обитаемые Миры – означало навлечь на себя гнев других кланов, которые не желали открытого столкновения с Конфедеративным Содружеством, но теперь… Теперь все изменится, никто не сможет узнать, куда ускользнул Файзулло.
Пусть перевернут всю Колыбель Раздоров – они не найдут и следа. Пусть обшарят все известные уголки космоса – его не обнаружат. После захвата планеты он взорвет оба древних портала.
Конечно, обрывочные лихорадочные помыслы не охватывали и десятой части настоящих проблем. Файзулло ничего не знал о заблокированной линии напряженности гиперсферы, не думал о тех последствиях, к которым приведет разрушение древних сооружений, сейчас перед его мысленным взором стояла только одна цель – прорваться к райскому городу, сметая по пути любые опасности, и овладеть им.
* * *Осведомитель Файзулло не солгал – хараммин действительно не покидал гостиничный номер.
Гоур прожил тысячи жизней, и если раньше, являясь Бессмертным из числа Квоты, он в некоторые моменты пренебрегал личной безопасностью, то теперь не мог позволить себе подобную роскошь.
Древний разум, угнездившийся в дряхлом теле, настойчиво твердил: у тебя нет права на ошибку.
Он и не собирался допускать промахи. Любые действия Гоура были спланированы заранее. Он тщательно готовился к акции на Ганио.
Его многолетние поиски в информационных хранилищах Сердца Харма не пропали зря.
Гоур проделал титанический труд – среди бесчисленных наслоений поздних эпох ему удалось отыскать документы, относящиеся к настоящей цивилизации харамминов, какой она была до появления в пределах шарового скопления О’Хара рас логриан и инсектов, панически спасающихся от нашествия предтеч, разрушивших их колонии и космические поселения.
«Мой народ совершил роковую историческую ошибку», – размышлял Гоур без тени сожаления или горечи. Он констатировал факты, делал выводы, мысленно играл вероятностями, что, впрочем, недолго занимало его. Древний рассудок хараммина не мог сохранить четкие воспоминания о бесчисленных жизнях, но память трансформировалась в опыт, в понятия целесообразности и дозволенности, в привычку действовать определенным образом.
